F 20. Балансировать на грани (СИ) - Вечная Ольга. Страница 18

— Я хочу еще, — прошептала она, приходя в себя, облокотившись на меня, — ты поцелуешь меня там?

В момент я уложил ее на спину и разместился у ее ног.

Она стонала, даже всхлипывала, иногда подаваясь вперед, а когда кончала, руками прижимала мое лицо к себе.

— А ты? Снимай штаны, я хочу тебя.

— У меня нет презервативов, и мне не рекомендуется иметь детей, — ответил в своей манере. Наверное, в этот момент я впервые пожалел, что отказался от стерилизации, которую мне предложили сразу, как поставили диагноз.

— У меня тоже нет… Тогда давай поменяем позу, ложись на спину, — она поднялась с дивана, — я хочу тоже ласкать тебя.

Следующие часы я помню плохо, кажется, я кончил несколько раз. Не было меня, Олега Баля, не было шизофреника с бесами в голове, думаю, Али-директора, Али — умной рассудительной женщины там тоже не было. Были инстинкты и потребности, которые кричали нам что делать, и как нужно двигаться. Наверное, мы были похожи на дорвавшихся друг до друга кроликов, позволяя себе все, что только захочется, прося друг друга делать вещи, которые требовал организм для усиления или продлевания оргазмов. Исполняли просьбы друг друга много раньше, чем мозг успевал их проанализировать.

Мы лизали и облизывали, посасывали, втягивали в себя и целовали половые органы друг друга. Слегка кусали, дразнили, помогали руками. Терлись друг от друга, тут же целовались, жадно обмениваясь слюной и продолжали. Как сумасшедшие, как обезумевшие от страсти, встретившиеся после долгой разлуки любовники.

После очередного оргазма Аля грубо оттолкнула меня, насколько ей позволяли силы, свернулась калачиком, дрожа и вздрагивая, прикрыла глаза. Кажется, последняя вспышка оказалась особенно яркой. Я аккуратно перенес ее на кровать, не реагируя на просьбы не трогать, — она боялась, что я снова начну ласкать. Мы слишком раздразнили друг друга, до такой степени, что прикосновения стали нетерпимыми.

Правда, через полчаса она приползла на мою сторону кровати и легла на грудь, жалуясь, что замерзла. А еще через два прозвенел будильник.

Аля

Когда вместо положенных восьми часов ты спишь два или три, ты по определению не можешь хорошо себя чувствовать. Но я ни разу с самого детства не ощущала себя настолько отдохнувшей, полной сил и счастливой. То, что вчера произошло между мной и Олегом, было потрясающей дикостью, в которой не было места стеснению, желанию понравиться, выглядеть красивой и эротичной, казаться лучше, чем я есть на самом деле, как случалось у меня с другими мужчинами.

Обычно на протяжении всего полового акта мои мысли были заняты тем, насколько я сексуально выгляжу, хорошо ли смотрюсь в этой позе, не слишком ли яркое освещение, возможно, сейчас видны дефекты моего тела, вдруг он думает, что мне давно пора на депиляцию или что я поправилась…

Вчера я и близко не думала о чем-то подобном. Мой шизофреник оказался сумасшедшим, безбашенным любовником, который делал все, лишь бы я улетала. Сколько же у меня оргазмов вчера было? А ведь это был только оральный секс!

Я поднялась с кровати и пошла в душ. Трогая себя под струями горячей воды, вспоминала, что он делал вчера со мной… Боже, я бы ни одному другому мужчине не позволила подобного. Сгорела бы со стыда! Он так глубоко засовывал язык, он облизывал мои бедра, тысячи раз целовал… Посмотрела на себя в зеркало. А ведь это все я! Это я просила снова и снова ставить засосы на шее, на груди, на бедрах. На запястье у меня обнаружился целый браслет из его поцелуев. А он совершенно не удивлялся этим сумасшедшим желаниям, просто кидался на меня, как голодный тигр, целуя везде, где я только не попрошу.

Через полчаса я разбудила Олега, он отправился в душ, а я уже при макияже и с прической принялась готовить завтрак, думая о том, что мне нравится заботиться об этом мужчине.

Если у меня не было желания — я не готовила. Если он не хотел помогать мне убираться, — он не помогал. И никто ни на кого не обижался, никто ничего не требовал. Мы изначально понимали всю абсурдность наших отношений, поэтому старались сделать все, чтобы еще больше не усложнять их.

Пока Олег умывался, я вспомнила то, что подвигло меня вчера вечером пойти к нему и поговорить. Его дневники. Я не ожидала, что он так сильно расстроится из-за того, что я не ночевала дома.

«Мне кажется, что я не человек, а песочная фигура, которая медленно сохнет, рассыпается и раздувается ветром»

«Моя привязанность к ней пробивается даже сквозь стотонные глыбы безразличия ко всему миру, возведенные посредством нескольких лет непрерывного приема лекарств».

«Мне всегда нравилось смотреть на женщин. Даже когда я был в невменяемом состоянии в больнице, я предпочитал, чтобы за мной ухаживала медсестра, а не медбрат. Но я уже давно перестал надеяться, что смогу испытать столь сильные чувства. Мне хочется ободрать кожу со своих рук потому, что в этот момент я не чувствую ее прикосновений, но знаю, что чьи-то другие руки ласкают ее».

«Я успел забыть, как это больно, не иметь возможности обладать женщиной, которую отчаянно хочешь».

…

Ни на секунду я не сомневалась, что это он писал не только для того, чтобы я узнала, хоть и понимал, что я в любом случае прочитаю. Он всегда говорил то, о чем думает, как бы это не шокировало меня, особенно по началу.

Было видно, что Олег не знал, как себя вести, он нерешительно замер в дверях кухни, поглядывая на приготовленную дня него тарелку с кашей. Я оттянула воротник пижамы и показала следы его любви. Кажется, он еще больше смутился, убрал мокрые пряди с лица за уши, тогда я подошла и поцеловала его в губы, а он ответил на поцелуй.

Утро прошло по обычной программе, но, несмотря на это, на работу мы опоздали. Наверное, дело было в том, что Олег успевал потискать меня каждый раз, когда я проходила мимо, на что уходило больше времени, чем мы рассчитывали. Пока я была за рулем, он вел себя смирно, не мешая мне следить за дорогой, но как только мы зашли в лифт, снова обнял, резко прижимая к себе и, подобно страстным мужчинам из мексиканских сериалов, чувственно провел ладонями по моему телу, лаская бедра, талию, грудь, через высокий воротник целуя шею. Двери лифта открылись, и половина нашего проекта, ожидающая опаздывающую на утреннюю планерку директоршу, замерла, таращась на нас. У некоторых от удивления отпала челюсть. Олег опустил руки, а я поправила платье, он пошел вперед, но я успела окликнуть, выходя следом:

— Олег, подожди, — задержала его за рукав. Он повернул голову, ожидая чего угодно, но не легкого поцелуя в губы, — до вечера, — сказала я.

Он широко улыбнулся, кивнул, и пошел по коридору в сторону кабинета системных администраторов, где пару недель назад ему, наконец, поставили стол.

— Так, чего ждем? — обратилась я к ошалевшей толпе, — в зал переговоров, — и громко цокая каблуками, пошла по коридору впереди всех.

Планерку я вела намного жестче, чем обычно. Переполнявшая меня энергия бурлила, била через край. Хотелось прыгать, жестикулировать, призывать к активным действиям. Невыспавшийся народ, угрюмо смотрел на меня, мечтая вставить спички в глаза, подозревая, что их начальница сама недалека от получения диагноза. Я настолько бойко подбадривала коллег, что, забывшись, закатала рукава кофты, открывая всем вид на мое новое украшение, оставленное губами Олега. Разработчики и аналитики захихикали, но я, вместо того, чтобы покраснеть и опустить рукав, пощелкала у себя перед глазами, привлекая внимание:

— Смотрим на мое лицо, и думаем о работе, а не о моей личной жизни, в которой, кстати, все в полном порядке, — и продолжила тему планерки.

Мы занимались оральным сексом каждый вечер. Возможно, не всегда так долго, как в первый раз, но обязательно до нескольких моих оргазмов и одного его. Когда я сильно уставала в офисе, он начинал с массажа — теперь я раздевалась перед ним полностью, ему вообще нравилось, когда я ходила по дому или спала обнаженная. Он разминал мои мышцы, изредка надавливая на особый точки — нервные окончания, было жутко больно, но после этого неизменно становилось безумно хорошо. Затем он начинал целовать мою спину и плечи, мы покупали только съедобные масла для массажа.