F 20. Балансировать на грани (СИ) - Вечная Ольга. Страница 42

Застукать ее не удалось ни разу. А мне не хватает самой малости, ее признания или хотя бы одного, крошечного доказательства, чтобы оставить ее. Но отсутствие уверенности в Алиной неверности не позволяет мне расстаться с ней. Я чувствую себя выпрыгнувшем с самолета горе-экстремалом, хватающимся за предложенный судьбой парашют. А шансы, что он раскроется один к ста. И стоило бы уже давно бросить ненужный балласт и готовиться к столкновению с землей, со смертью, так нет же, я изо всех сил, руками, ногами и зубами, хватаюсь за надежду, что Аля действительно принадлежит только мне. Мне больно отпускать ее каждый день на работу, что стало равным объятиям другого мужчины, но я терплю, продлевая агонию, греясь в ее тепле, хотя считаю его фальшивым.

Мы как две ищейки. Она роет под меня, докапываясь до информации о моем прошлом, я слежу за ней, одновременно ожидая и больше всего на свете боясь увидеть ее с другим. А бесы шепчут, что дурак, что я лопух и неудачник. Перекрикивают громкую музыку, которую я начал часто слушать, затмевают вой пилы или рев перфоратора, когда я приделываю плинтуса или вешаю гардины в нашей новой квартире.

Аренда приносила неплохие доходы. Опасения, что мы глупо выкидываем деньги на ремонт, который никогда не окупится, не оправдались. Кроме того, подобный труд не требовал от меня нагрузки, ответственности и нервов. Снимающие у меня жилье люди не подозревали, что я шизик. Кажется, я нашел свое призвание. Кто бы мог подумать, что оно окажется именно таким. Но любой бизнес намного лучше, чем оригами, по крайней мере, теперь я могу купить в дом продукты, не прося денег у Али, что однозначно придает мне уверенности в себе, которую я совсем растерял в ходе последних событий.

Сдав в очередной раз квартиру в аренду и получив кое-какие деньги, я направился к Flowers, в окрестностях которого отныне обитаю ежедневно. Сижу либо в кафе, либо на лавочке, контролирую Алины передвижения. О, нет, в большинстве случаев свое местонахождение я не скрываю. Частенько Аля берет меня с собой, практически каждый день мы вместе обедаем, она позволяет мне оплачивать счет, якобы, из моих денег, а вечером едем домой. Но иногда я преследую ее тайно. Осознаю, что перекрыл ей кислород, контролирую каждый ее шаг, сопровождаю на встречи, ожидаю в машине у ресторанов, где они вместе с Сергеем или Дмитрием налаживают новые деловые связи. Иногда я заглядываю в окна или сажусь за соседний столик, ну так, чтобы меня никто не заметил. Мне жизненно необходимо выяснить, спит она с кем-то на стороне или нет. Выяснить, чтобы с чистой совестью оставить ее и в одиночку, не торопясь, сойти с ума. Бесы хихикают при этой мысли. Выжидают.

— Олег, что ты там делаешь? — ложится мне на спину и забирает книгу.

— Эй, отдай, там момент интересный, — пытаюсь выхватить из ее ловких рук шедевр мировой классики, я переворачиваюсь, и Аля оказывается у меня не груди, быстро садится верхом и поднимает руки, не давая мне дотянуться до книги. Смеется. Ее халатик распахивается, демонстрируя мне белый лифчик, украшающий грудь. Он новый, однозначно, я такой еще не видел. Узор очень мелкий, а, если приглядеться, можно рассмотреть крошеные цветочки и… Воспользовавшись моей заминкой, Аля кидает книгу на стул, находящийся в другом конце комнаты, да простит ее бессмертный автор сего творения. Кокетливо дергает плечиками, полностью скидывая халатик и открывая мне вид на ее грудь, едва спрятанную под кружевом белья и мизерные трусики. Против воли моя улыбка расширяется, а член твердеет. И, конечно же, она это чувствует, ерзает на нем, что совершенно не помогает моему самоконтролю.

— Я соскучилась, — шепчет, — я хочу, чтобы ты любил меня.

Приподнимаю ее, позволяя себе сесть, чтобы потом встать и уйти, но понимаю, что не способен оторвать руки от ее бедер, а пальцы уже лезут под трусики, проверяя, так ли нежна ее кожа, как обычно.

Аля осторожно гладит меня по плечам, словно опасаясь спугнуть, требуя более решительных действий. Ее прикосновения оставляют на коже разводы тепла и ласки, разжигая во мне страсть, затыкая моих демонов.

— Аля, я сейчас не в лучшей форме, давай позже.

А мои руки уже прячут под собой ее груди, массируя, заставляя ее трепетать. А мысль «застежка находится спереди» на минуту выталкивает из головы все прочие.

— Аля, я не хочу, — говорю ей, а она лишь стонет в ответ, упиваясь скудными ласками, которые я так редко теперь дарю ей. А мне так больно, нестерпимо тоскливо от понимания того, что она более не принадлежит мне, что у меня есть лишь воспоминания. Для кого она купила это белье?

— Олег, о, Боже, пожалуйста, продолжай, — выдыхает мне в ухо и освобождает свою грудь, отправляя мои пальцы ниже, туда, где должны быть трусики, которые я уже, оказывается, успел с нее стянуть и они болтаются на ее левой лодыжке. Минимальные, крохотные, созданные, чтобы в порыве страсти не составило проблемы их порвать, открывая доступ к… Мне хочется их пожевать, и в следующую секунду я зажимаю тонкую ткань между зубов, а она смеется, стягивая с меня штаны. Ее вкус, ее запах дурманит мой истерзанный подмешиваемыми в еду лекарствами мозг. Я понимаю, что не любил ее уже более двух месяцев, изводя подозрениями, слежкой.

— Алечка, — мы смотрим друг на друга, тяжело дыша, а перед глазами искрящиеся огоньки, превращающие серую реальность в сказку, в которой действительно хочется жить. Я вижу ее блестящие от удовольствия глаза, ее приоткрытые губы. Возбужденная, желающая меня Аля — вот что является вратами в мою личную сказку, где нет места желанию спрыгнуть с крыши.

Я не успел понять, как оказался внутри нее, но выйти нет никакой возможности, ее мягкость и упругость лишают меня права выбора. Мы разве предохраняемся?

— Просто проконтролируй, хорошо? — подмигивает она мне и начинает двигаться, слишком быстро, на мой взгляд, для первого за столько времени воздержания секса. Частота фрикций в первую минуту практически перебрасывает меня через край наслаждений, но ощущая ее голод, ее жажду моего тела, у меня получается сдержаться.

Ее лифчик расстегнулся одним движением моих пальцев. Понимая, что у нее уже несколько минут не получается улететь, я переворачиваю ее на спину и беру инициативу в свои руки. Ведь только я могу сделать так, чтобы она летала. Чувствую, что от нежности, любви и сомнений мое колотящееся сердце сейчас разорвется.

— Ты только моя, — не контролируя себя, рычу ей в ухо, вбивая ее своим телом в матрас. А она отдается мне, стонет, что-то шепчет невнятное. Невероятно податливая, послушная, получающая кайф от моей грубости.

— Моя! — кусаю ее, заставляя ответить, — я тебя убью, если узнаю, что изменяешь мне, слышишь? — задыхаюсь от удовольствия, от звуков, запахов, от ощущений. — Убью, — говорю ей на ухо. А она не боится, несмотря на то, как страшно звучат угрозы из уст шизофреника, на счету которого уже имеется жизнь одной женщины. Она не отвечает, только стонет. Я приподнимаюсь на руках, ускоряясь, позволяя ей, наконец, кончить. Наблюдаю за ее лицом, ожидая ее возвращения из ее сказки, намереваясь получить ответ на свой вопрос.

Какая она прекрасная, родная и моя собственная. Но моя ли?

— Обожаю, когда ты такой, — приподнимается и целует меня в губы, — ударь меня.

— Что, прости?

— Несильно. Спроси еще раз, тем же тоном.

Твою мать.

Я накручиваю ее волосы на руку, и довольно резко дергаю.

— Ответь мне честно, ты трахаешься еще с кем-то? — меня трясет.

— Никогда, — качает головой, — принадлежу только тебе, — крепко обхватывает меня коленями, выгибается и, пользуясь моими движениями, улетает во второй раз. А я догоняю, едва успевая выйти из нее.

— А ты у меня, оказывается, ревнивый собственник, — говорит через минуту. — Будь таким почаще, хорошо? — поднимается, целует меня в бедро и уходит в ванную.

Похоже, она думает, что мое поведение — это часть ролевой игры. А бесы снова начинают кричать, что болван. Я на изнанку вывернусь, не узнаю правду, — обещаю им. О Боже… Очередной спазм наслаждения возвращает меня к более приятным мыслям, я утыкаюсь носом в подушку и расслабляюсь, а через минуту крепко сплю.