Гонг и чаша - Васильев Андрей. Страница 74

О, вот еще интересно.

Это не спутник, это пылесос какой-то. Стало быть, животина не слишком высокого пятнадцатого уровня, при этом тянущая мой личный опыт… Хотя… Ладно, потом подумаю.

Не скажу, что прямо уж очень какой полезный перстенек, но все-таки… Считай, что компас выдали. Или GPS-навигатор.

Я, правда, пока тут не видел лесов, в которых можно заплутать, но кто его знает? Я не так уж много где и побывал, больше точечно Файролл исследовал. Что-то прет мне в эту ночь на репутационные предметы. То ни одного, то бац — и сразу два.

Пока я рассматривал сообщения о полученных предметах, дриады времени не теряли. Откуда-то вытащив закопченную треногу, они поставили ее прямиком на угли уже порядком прогоревшего костра и сейчас деловито нацеливались полосовать себе кинжалами руки. Что-то подобное я и предполагал. И мне стало невероятно тоскливо, потому что я четко понимал, что именно будет дальше. Нет, подсознательно я был к этому готов давно, но я так верил, так надеялся, что, может, я не прав, что я себе сам все напридумывал…

Тем временем каждая из дриад полоснула себя ножом по руке, причем не халтурно, не пальчик там порезала или ладошку, а конкретно, по запястью секанула, в чашу полилась кровь, что опять же меня удивило и заставило задуматься: не многовато ли стало в игре натурализма? По мне, так перебор. Одного удавили, двоих прирезали, теперь вот это.

Идрисса водрузила чашу на треногу, дриады разбежались по своим местам, опустились на колени и начали в унисон петь, даже скорее выть, то ли какую-то тягучую песню, то ли чрезвычайно заунывное заклинание. Я отошел на край поляны, прислонился к березке и стал на все это смотреть.

Дриады выли все громче, начали помаленьку раскачиваться, а затем подняли руки и принялись ими трясти. Я понял, что мне это напоминает — камлание шаманов. Те тоже вот так раскачиваются, когда в транс входят.

К моему великому удивлению, в голову мне полезли какие-то совершенно посторонние мысли, например, о том, почему я почти не видел игроков с петами. Я помню, еще этому очень удивился, а теперь все понятно. Кому нужен постоянно таскающийся за тобой пожиратель твоего же опыта? Ну, опыт, это еще ладно. А вот так если рассудить — надумал ты, к примеру, незаметно подобраться к разбойникам в лесу. Идешь так тихонько, чтобы, не приведи господь, их не спугнуть и не потерять фактор внезапности, а рядом с тобой, как трактор, с ревом и треском прет медведь. Или кабан, с той единственной разницей, что не с ревом, а с хрюканьем. Ну вот и на фиг надо?

Действо на поляне, похоже, подходило к апогею. Дриады трясли в воздухе конечностями, как рефрен повторяя:

— Месмерта, Месмерта, Месмерта!

Костер заискрил всеми цветами спектра, огромный столб пламени саданул из чаши, такое ощущение, что прямо в небеса, и это точно было видно далеко. Если кто меня и ждет на выходе с поляны, так теперь он точно уже оповещен, что я тут явно не просто так, поскольку подобные вещи на ровном месте не происходят.

В это время Эйлиана звонко вдарила в гонг, стоящий перед ней.

Столб выплюнул вверх огромный сноп искр, поблистал еще с полминуты, уменьшился, и из костра на поляну шагнула высокая красивая женщина в белом шелковом платье, вроде свадебного, только без кружавчиков и рюшечек. Ну и букета при ней не было.

— Богиня! — в голос охнули дриады и распростерлись на земле ниц.

— Круто, — отметил я, оценив красоту Месмерты.

Ба-бах! — согласился со мной гром, рокотнувший с ясного неба.

Месмерта обвела глазами поляну, дриад и зацепилась взором за меня.

— А ты почему не пал ниц, лицезрев меня? — немного сварливо осведомилась она.

— Для чего и почему? — пожал плечами я.

— Я богиня, — многозначительно нахмурилась она.

— А я воин, — поведал я ей. Ну вот не люблю я надменности. Сильно не люблю.

Месмерта сжала губы и обратилась к дриадам:

— Встаньте, дочери мои. Вы все-таки смогли исполнить предначертанное. И пусть я пока могу прийти в этот мир ненадолго, лишь до рассвета, пусть очень нечасто, но я вернулась. Вернулась лишь я из многих ушедших.

У меня на этот счет была одна мыслишка. Но это точно было не то время и не то место, когда ее стоило оглашать вслух.

— Богиня, мы ждали, мы верили, — пролепетала Эйлиана. — Мы сделали все, все как ты сказала.

— Я так понимаю, это и есть избранный? — полюбопытствовала богиня, снова поворачиваясь ко мне, и добавила, обращаясь к дриадам: — Да встаньте уже с земли.

— Да, это он, — подтвердила правоту ее предположения Идрисса.

— А он дерзкий, — заметила богиня. — Никакого почтения, никакого преклонения. Неужто так все изменилось?

Дриады промолчали, видимо, опасаясь и тут подтвердить ее догадки. Я решил порадовать небожительницу сам, раз четыре ее дочери трусят.

— Не то слово, — ухмыльнулся я. — Времена поменялись очень сильно. Как оно было раньше, в доисходный период, я не знаю, но теперь… Скажем так: сейчас не только никто не обрадуется или не опечалится факту вашего возвращения, сейчас никто и не вспомнит, кто вы вообще такая. Ну а уж говорить о том, чтобы вам подчиняться или поклоняться, — это я очень сильно сомневаюсь, уж не обессудьте.

Богиня хмурилась все сильнее, глядя на меня, глаза ее начинали темнеть. Оно, конечно, можно было бы еще пару раз ее тюкнуть морально посильнее, тогда она меня, возможно, испепелит, и отправлюсь я в Эйген, где у меня точка последней привязки (заскочил я на всякий случай к могильному камню). И тогда все, прощай квест, но… Одобрят ли это хозяева? Я же вроде как Зимину на верность присягал и все такое… Да и знал я, на что иду. Но каков соблазн со всей этой канителью закончить одним махом! Устал я что-то.

— Это правда, Пресветлая, — печально подтвердила мои слова Хильда. — Богов совсем забыли, всех богов — и светлых, и темных. В Файролле нет храмов, нет капищ, нет жертв и нет поклонения. Вас помнят только те, кого вы сами сотворили, но и среди них есть такие, кто рад тому, что вы ушли.

Богиня явно немного опешила. Ну, понятное дело. Ты висишь где-то там, в небытии, и вот тебя наконец вызывают обратно, в большой мир. Ты идешь, думая, что предстоит торжественная встреча, цветы, здравицы, а вместо этого — на тебе. Поляна, ночь, четыре дуры-подчиненные и человек, который тебя явно ни в грош не ставит. Как тут не расстроиться…

— А он? — Богиня ткнула в мою сторону пальцем. — Он же почему-то это сделал?