Наваждение темного воина (Другой перевод) - Коул Кресли. Страница 91

Наблюдая заее реакцией, он начал неспешно покачивать своими бедрами межее.

— Тебе нравится это?

Уронив руки за голову, Валькирия прошептала:

— Я ненавижу это.

Но когда, Деклан подарил ей резкий толчок, достигнув самого средоточия ее женственности, ее голова запрокинулась, и захватывающая искра между ними вспыхнула с новый страстью.

Он сжал ее бедро, его большой палец скользнул сквозь ее светлые завитки, ища ее распухший небольшой клитор. Когда он потер его, Реджин стала дикой, зарываясь пятками в землю, чтоб взбрыкнуться под ним.

Чейз застонал:

— Тебе нравится двигаться на мне, милая?

Поднявшись на колени, он усадил ее на свои бедра.

Девушка тут же обернула руки вокруг его шеи, раскрывая губы для его поцелуев. Он накрыл их своими, посасывая ее язык. Ее рот был невообразимо сладок...

Сжимая ее сочную задницу, Деклан потянул ее вниз, насаживая на свою длину, покачивая бедрами ей на встречу. Она застонала сквозь поцелуй.

Реджин шире развела колени, и он погрузился в нее с большей силой. Когда она крепче сжала его шею, ее напряженные соски прижались к его груди, сводя его с ума. Чейзстарательно игнорировал покалывание в позвоночнике, ноющую тяжесть в своих шарах.

«Не кончай прежде нее».

Еще один резкий толчок… и еще один. Ее стоны стали непрерывными, ее бедра, обвитые вокруг его талии, ее попка, трепещущая в его ладонях. На грани.

Он использовал всю свою силу, чтобы овладевать ею, вонзаясь в ее тело яростно, что его кожа соприкасалась с ее, что ее голова откинуласьи все, что она могла делать – это лишь держаться, пока Деклан насаживал ее на свой член. Прижавшись ртом к ее влажной шее, он прорычал:

— Ты собираешься снова кончить для меня?

— Да! Я так близко...

Чейз потянул ее волосы вниз.

— Ты хочешь больше моего семени внутри тебя?

Валькирия зарыдала:

— Да, да, да!

— Тогда выжми это из меня, — скомандовал он ей на ухо. — Возьми его у меня своей тугой маленькой киской.

— Деклан! — выкрикнула Реджин, влажно кончая на его члене.

Гортанный звук вырвался из его груди, когда он почувствовал, что она вобрала его глубже, это бесспорно был гладкий захват.

Ошеломленная она стонала:

— Я хочу почувствовать это. Ах, боги, я хочу тебя. Хочу тебя.

От ее слов удовольствие растекалось в нем. Егоглаза закатились, он прорычал:

— Твой, я весь ... твой.

С последним зверским толчком пульсирующее давление в его члене высвободилось, прорываясь в жгучем порыве семени.

Чейз обнял ее так, словно говорил, что никогда не позволит ей уйти, одна его большая рука гладила ее затылок, другой он сжимал ее попку. Его хриплые выдохи прошлись веером по ее шее.

Все еще дрожа от удовольствия, Реджин крепко сжала его своими руками.

Они цеплялись друг за друга, словно боялись, что что-то собирается их разлучить.

Как долго они оставались в таком положении, она не знала. Но когда ей удалось поднять веки, Реджин увидела, что уже рассвело, солнце возвышалось над безоблачным лесом. Она могла слышать чаек и волны. Они должно быть близко к берегу.

— Никогда не отпущу тебя, женщина, — он прижался к ней щекой. — Люблю тебя.

И он все еще оставался Декланом, его воспоминания доминировали. Что было хорошо. Потому что она была влюблена в Деклана Чейза.

«Я хочу моего Ирландца».

Песок в песочных часах начал утекать?

Он отодвинул голову, обнимая ее шею руками. Пристально глядя на нее жесткими серыми глазами сверху вниз, Чейз сказал:

— Ты принадлежишь мне, любимая. Это всегда будешь ты.

«Это всегда буду я — но будешь ли это ты?»

Совершенный дневной свет наполнил ее страхом.

«Что я наделала?»

Она уговорила себя поверить, что на сей раз все будет иначе. Она должна была бороться с ним сильнее. Но она любила его так отчаянно.

Кое-что, возможно, изменилось с этим перевоплощением, но исход будет тот же. Прежние четыре раза человек, с которым она занималась любовью, умирал в течение нескольких часов. Те четыре раза ее тело все еще носило отпечатки его утерянных любовных ласк… когда его тело клали в могилу.

Она дрожала.

«Ах, боги, как я могла?»

Чейз должен умереть; песочные часы опустеют. И на сей раз она не сможет пережить его потерю.

Когда она не смогла сдержать слез, его глаза расширились:

— Нет, что это? Тсс, маленькая, пожалуйста, не плачь.

Слезы катились по лицу, и она смотрела мимо него, преисполненная страха. Солнечный свет, пробившийся на краткое мгновение, снова уступил место серым тонам. Дождь стоял пеленой.

— Милая, поговори со мной. Заметь, мне не нравится, когда ты молчишь. Это из-за проклятия? — Деклан ласкал ее волосы, покачивая ее. — Никуда не собираюсь. Ничто не разделит нас снова. Разве я не ощутил бы его, если бы конец был рядом? Я никогда не был так умиротворен на протяжении всей жизни. Это… чистый покой, Реджин.

С яростным толчком она высвободилась из его объятий.

— А что насчет меня? Насчет моего душевного спокойствия?

Она пошатнулась, поскольку осознание поразило ее. Эйдан никогда не был проклят.

Она была.

Реджин каждый раз оставалась жить, чтобы страдать, носить траур. Всегда знать о том, чего лишена.

Она подняла свои промокшие джинсы, натянула их, затем надела свою рубашку.

— Когда ты умрешь на этот раз, Чейз, я не хочу, чтобы ты возвращался.

— Что? — Он сорвался на ноги, натягивая свои штаны. — О чем ты говоришь? Взгляни на меня! Почему ты не смотришь на меня? Иисусе, Реджин, ты ведешь себя так, словно я уже мертв.

Она с силой утерла лицо предплечьем.

— Потому что ты считай, что уже мертв.

Деклан никогда не видел ее в таком состоянии. Ее глаза были полны серебра, но не было никакой искры в них. Она даже не смотрела на него. Словно не могла.

Несколькими моментами раньше он чувствовал себя более сосредоточенным и в мире с самим собой, чем когда-либо прежде; теперь же она была погружена в страдания.

— Нам нужно добраться до лодки, — сказала Реджин отчужденно. — У нас заканчивается время.

— Ты не хочешь меня, потому что я не Эйдан, которого ты знала?

Она ожидала, что вернется ее мужчина, заменит Деклана. Она ждала Эйдана на протяжении двух веков.

Как она могла быть не опустошена?

— Я не знаю, почему я все еще здесь. Возможно, я сделал что-то не так, испортил цикл.

Поскольку он определенно все еще был… Декланом.

— У меня есть воспоминания Эйдана, но они отдалённые, как сны, которые я видел.

Каким-то образом, все ощущалось так, будто он все же на первом плане.

— Вот именно, Чейз, — приглушенно сказала она: — Я не хочу, чтобы ты возвращался, потому что ты — травмированный, сумасшедший кельт.

У него отвисла челюсть.

Никогда не имел шансов с ней, не как Деклан. Он провел ладонью по своей испорченной коже, его словно кнутом хлестало поражение, хотелось реветь от разочарования.

Что сказать ей?

«Я не хочу быть похожим на это. Не хочу быть таким ... »

— И я никогда не хотела Эйдана, — прошептала она, — так, как хочу тебя.

Он ослышался.

— Я не понимаю, милая.

Она не может выбрать его, а не идеального викинга.

— Я не могу потерять тебя снова. На протяжении тысячелетия, это было все о твоей борьбе, твоем возвращении! Но каждый раз ты оставлял меня как сопутствующий ущерб. Столетия ожидания, одиночества, и затем — смешная вспышка надежды, когда я нахожу Вас снова. Хотя и знаю, как это закончиться — моим разрушением.

Дождь усилился.

— Ты умрешь, Чейз. Скоро. Нет ничего, что я могу сделать, чтобы предотвратить это. Я знаю, потому что проходила через это много раз. И если ты заботишься обо мне вообще, то ты не станешь делать этого со мной снова. Не возвращайся.

— Реджин, просто подожди.