Любовь не по сценарию - Ребер Тина. Страница 17

Райан вздохнул:

– Как ты догадалась? – Он был удивлен, что я раскусила его.

– Да так. Чувствуется по голосу.

– Все будет хорошо. Иногда моя жизнь становится сущим безумием. Сегодня был именно такой день. – Голос его задрожал, и Райан несколько раз шмыгнул носом.

Я знала, что он лжет. С ним творилось неладное. Я сделала вдох, вспоминая, как в тот первый день он сидел, понурив голову, на моей лестнице.

– Рассказать не хочешь?

Он выдохнул в трубку и пробормотал:

– Да кто его знает, поможет ли разговор.

Мы были очень похожи. Теперь настал его черед сидеть и жалеть себя.

– Гм. У меня есть идея. Полезай под одеяло и выкладывай.

На миг я пожалела, что не могу пролезть через телефон и утешить Райана.

Он усмехнулся:

– Можешь немного подождать? Мне надо разобраться с телефоном.

– Конечно, – прошептала я.

Мне было слышно, как он ходит по комнате. Я представила себе, как он раздевается… светлые волосы на животе, чуть выше резинки. Интересно, а каков он голый?

Он прервал мою мысль глубоким вздохом.

– Ну, теперь получше? – спросила я.

– Намного, – ответил он, но я ему не поверила, сделала глубокий вдох и звучно выдохнула.

– Неубедительно вышло.

Райан издал приглушенный смешок. Его огорчение явствовало из самих сдержанных ответов.

– Ты уже под одеялом? – прошептала я обольстительным голосом, надеясь его взбодрить.

– Да, – прыснул он.

– Закрой глаза… и расслабься. Просто слушай мой голос. Сделай глубокий вдох… Выдохни… Просто дыши. – Мне отчаянно хотелось изгнать его заботы, чувства переполняли меня. – Ты лежишь на мягком покрывале, на пляже. Белый песок. Небо синее, глубокое и безоблачное… – Я помедлила, чтобы образ усвоился. – Солнце согревает твое лицо, ему тепло… Ты слышишь шум океанских волн, медленно накатывающих на берег. Ты чувствуешь, как твою кожу овевает приятный ветерок, шелестящий в ветвях… Чувствуешь, как напряжение уходит из твоего тела… через пальцы рук… пальцы ног.

Он тихо замычал от удовольствия:

– Хорошо-то как.

– Мм? Что хорошо? – выдохнула я.

– Это… умиротворенность… ты.

Я тихо выдохнула в телефон, довольная тем, что мои слова помогли ему расслабиться.

– Хотелось бы мне оказаться рядом, – прошептал он.

– И мне, – еле слышно отозвалась я.

Слово не воробей, но это не имело значения. Я не хотела брать его назад. Это было сказано сердцем, а не рассудком. Какая-то часть меня надеялась, что Райан говорил серьезно.

В среду он позвонил мне трижды, чтобы просто сказать «привет» и справиться о делах. Я была совершенно сражена таким вниманием.

Райан поговорил с Кэлом, и сбор запланировали на вечер субботы. Съемочную группу пригласили целиком, но ожидались не все. В итоге насчиталось восемь душ.

В третий раз Райан позвонил, когда в Лос-Анджелесе была полночь и его дела там были завершены. В полдень ему предстояло вылететь в Детройт, а оттуда – в Провиденс. К нам он должен был вернуться в четверг вечером. Про себя я посмеивалась над тем, что он испытывал надобность держать меня в курсе своих передвижений. Мне даже спрашивать не приходилось – он сообщал первым. Прелесть, а не человек.

Мы оба уже легли, когда Райан повел рассказ о дневных заботах. Он дал интервью в ток-шоу. Затем у него состоялась встреча с каким-то продюсером, его агентом и менеджером по поводу предстоящих съемок фильма, в котором, по их замыслу, он должен был играть главную роль. Хотя Райан не признавался в этом прямо, у меня возникло ощущение, что некоторые решения, касавшиеся его карьеры, принимались за него, ему же оставалось лишь соглашаться.

Райан, не так давно ставший звездой и вкусивший славы, оказался не готов к этому, и его понесло на гребне волны. Киномагнаты привыкли ковать железо, пока горячо. Даже не будучи частью этого мира, я это понимала. Для них Райан был новой игрушкой. Его фильм принес миллионы долларов, и было нетрудно представить, что алчность Голливуда возобладает надо всем, подобно злобному суккубу.

Слушая голос Райана, я дала волю воображению, рисуя его лежащим рядом – так близко, что можно коснуться рукой, утешить, оградить от безумного мира. Тьфу! О чем я думаю? Мне следовало гнать от себя подобные мысли.

Мы проговорили почти три часа, за окном начали просыпаться и щебетать птицы. Мы становились откровеннее, и наш разговор сделался более личным. Он рассказал мне, что вырос в маленьком городе на западе Пенсильвании и что его родители по сей день живут в том же доме. А также про своего джек-рассел-терьера по кличке Бейли, который любил выкапывать во дворе огромные ямы.

Я рассказала ему о работе, которую мне предлагали в крупной брокерской фирме на Манхэттене, и почему мне пришлось отказаться от места, когда внезапно – за неделю до моего отъезда – умер отец.

Райан рассказал о ведущей актрисе, с которой ему приходится работать в этих фильмах, и сообщил, что та иногда ведет себя как испорченный ребенок. Он называл ее «ББ», поскольку во всех таблоидах ее именовали «Британской Бомбой», но больше она была известна как Сюзанна Страсс. Родом она была из Лондона и начала сниматься еще в детстве, недавно ей исполнился двадцать один год.

Несмотря на их дружбу, ей случалось здорово его разозлить. Райана раздражало, что светские журналы распространяют слухи об их романтической связи. В тот вечер, когда он пришел в мой паб, она ходила за ним по пятам.

По ходу беседы мы веселились, дразнились. С ним было легко говорить. Но он не спешил рассказывать о вещах, которые его действительно волновали. Он никогда не вдавался в подробности, а мне не хотелось любопытствовать. По его голосу можно было понять, что он делится далеко не всем.

Вечер четверга только начался, и Мэри переключала каналы. Накануне Райан дал краткое интервью одному вечернему шоу, и теперь его запустили в эфир.

Странно было видеть его на экране. Хотя голос был тот же, образ звезды отличался от человека, в которого я всячески старалась не влюбиться по телефону. Но кое-что сохранялось: обаятельный и застенчивый, Райан испытывал некоторую неловкость от повышенного внимания к своей особе. Я отметила нервный тик и манерность, когда ему задавали каверзные вопросы, но в целом он держался скромно и обворожительно.

И тут у меня оборвалось сердце, когда я увидела дополнительно отснятый материал, где шесть дюжих охранников вели его через беснующуюся толпу. В какой-то момент мне даже почудилось, что его понесли.

Фанатки тянулись к нему, держа поверх голов фотоаппараты в надежде на призрачный шанс сделать снимок. Другие ломились с портретами, мечтая получить автограф. Какие-то женщины, лишь мельком увидевшие его, кричали и задыхались.

Охрана буквально впихнула его в поджидавший автомобиль. Фанатки визжали, не давая машине проехать. Повсюду были толпы папарацци. У меня подкосились колени, и я схватилась за стойку. Он был похож на добычу, которую преследует стая волков.

И я осознала масштабы того, от чего он меня берег. Меня трясло не потому, что он был суперзвездой, обожаемой миллионами, а потому, что я готова была броситься им наперерез, чтобы его защитить.

Через час у меня в кармане проснулся мобильник. Райан написал:

Привет, я вернулся.

Я быстро послала ответ:

Привет, все ОК?

Да, почему вопрос?

Просто так, рада тебе. Я не могла написать ему, из-за чего беспокоюсь.

Мы снимаем вечерние сцены, закончим поздно.

Увидев грустный смайлик, я улыбнулась.

Не надорвись, развлекайся.

Постараюсь скоро тебе позвонить, ОК?

ОК.

Я с облегчением узнала, что он вернулся в Род-Айленд, подальше от калифорнийского безумия, хотя толика последнего следовала за ним повсюду, куда бы он ни поехал.

На буднях мы были очень заняты. Орава райановских фанаток, наводнившая мой паб, привлекла новых мужчин. Все занимались своей охотой, и шансов у последних было больше.