И придет волчица… - Шевченко Ирина. Страница 34

– Какой у вас ранг, магистр Салзар? – До сегодняшнего дня Марко не задавался этим вопросом.

– Шестая ступень.

У мастеров смерти была своя иерархия, старший наставник неплохо ее знал и вздохнул с облегчением. Несмотря на серьезность момента, Ворон с трудом сдержал улыбку: а как же, шестая – это еще не седьмая и не вершина. Интересно, как бы чувствовал себя Медведь в компании высшего мастера, способного силой мысли поднять всех обитателей одного из городских кладбищ или в одиночку призвать пожирателя?

Салзар провел ладонью по обсидиановой столешнице, крепко сжал в руке тиз’зар так, словно тот мог вырваться, и принялся острием ножа выводить на зеркале сложные символы. Нет, он не царапал идеальную гладь и лишь слегка касался поверхности, но под нефритовым жалом рождались, образуя фигуры, тонкие светящиеся линии: сначала безупречный круг, затем в него вписался равносторонний треугольник. Идущие от углов линии сошлись в центре, и точка их соединения на мгновение вспыхнула, породив руну единства. Добавив еще несколько символов, некромант позволил ножу оцарапать запястье, и слова заклинания подняли не успевшие упасть капли крови над центром стола. В который раз маг возрадовался, что у него не остается шрамов: на кого бы он был похож после стольких лет практики? Только дураки и невежды считают, что мастера смерти для всех ритуалов перебиваются если не жертвенными девственницами, так черными кошками, а в реальности чаще всего приходится напитывать плетения собственной кровью. Посвященные порой шутят, что кошку-то поди еще поймай, а девственницу, при нынешних нравах, попробуй найди.

Но сейчас шутки в сторону. Азгарец наблюдал, как повисшая в воздухе кровь превращается в бурую пыль и закручивается воронкой – маленькая ищейка Тьмы вертится на месте, ожидая приказа. Некромант мысленно вызвал образ разыскиваемого. Вряд ли сейчас магистр Феаст похож на изъятый из галереи ордена портрет, но пусть призванное в помощь создание запомнит и это изображение. А для того чтобы поиск удался наверняка, он приготовил лоскут, оторванный от нестираной нательной рубахи, найденной в доме артефактора, и один из снятых с подкладки его шляпы седых волосков. Темная воронка проглотила кусочек ткани и серебристую ниточку и заметно разрослась в объеме: ищейка готова броситься по следу. Но с той силой, что она взяла из капелек крови, ей не пробиться сквозь свет волшебных лучей Марони, она затеряется в квартале школяров или разобьется о наддверный веночек-оберег. Нефритовый нож начертил поверх прежних символов остроконечную звезду, каждый луч которой венчала одна из связующих рун. Это и проводник энергии, который будет напитывать заклинание поиска, и поводок, держась за который волшебники пойдут за ищейкой. Воронка закрутилась сильнее и вдруг взорвалась серой пылью, а та, вместо того чтобы разлететься в разные стороны и осесть до ближайшей уборки на мебели, собралась в тонкую ленточку, похожую на струйку табачного дыма, и поднялась к потолку.

– Теперь подождем.

Дымчатая лента летела по городским улицам, и некромант, прикрыв глаза, отслеживал ее путь. Тело обдало холодом, когда ищейка забрела на один из погостов. Она долго кружила у свежих могил, но, не найдя искомого среди покойников, устремилась дальше. Несколько раз она пробивалась сквозь отзвуки чужих чар или натыкалась на чье-то сильное поле, грозя раствориться в нем. В таких случаях Салзар отправлял по связующему поводку особо мощный заряд энергии, и венка на его виске вспухала, лихорадочно пульсируя.

Но вскоре поиск был завершен, и Ворон передал старшему наставнику четкий зрительный образ:

– Это здесь. Узнаете?

– Чернолюдская слобода, – поморщился Марко. – Малая Торговая улица, у самой реки. Несколько лет назад случился оползень, и люди съехали, бросив рушащиеся дома. Сможете точно указать, который из них?

– А вы сами не видите?

– Вороны, – произнес, вглядевшись, наставник. – Они везде. На деревьях. На крышах. На земле. Везде, кроме этого дома.

Серая лента возвратилась к хозяину и обернулась вокруг запястья.

– Значит, нам туда.

Дождь кончился, и сквозь тучи выглянуло солнце. К тому времени, как они были на месте, светило уже опустилось к горизонту, но прятаться не торопилось.

Увидев нужный дом, Салзар спешился и, пройдя по улице несколько шагов, к удивлению Марко, опустился на колени. Закрыл глаза и, спустив с поводка юркую сизую ленту, устремился за ней, погружаясь в созерцательный транс и сливаясь с ищейкой в единое целое. Вот он струйкой дыма просочился за перекошенную дверь, взгляд ненадолго зацепился за облущивающуюся краску и утонул в душном полумраке. Миновал узкий коридор, заглядывая в идущие по обе стороны комнаты, – пусто. У последней двери он ненадолго замер, подготавливая себя к неприглядной картине. Вид разлагающихся мертвецов вызывал у Ворона гадливость и отвращение, вплоть до приступов тошноты, а рассказать кому-нибудь – засмеют: некромант ведь, аж шестой ступени!

Ну – отсрочь Неизбежная! – вперед.

Но в этом мертвеце не было ничего тошнотворного. Напротив, весьма аккуратный труп – чистая, лишь посеревшая кожа, сухая, как лист пергамента. Да и сам покойник был какой-то пересушенный, будто бы мумифицированный. Вместо глаз темные провалы. Зубы и ногти еще держатся. Тонкие седые волосы повылезли, но, возможно, старик еще при жизни начал лысеть. Лишь одно не вызывало сомнений – невероятная догадка подтвердилась: магистра Феаста не было теперь среди живых, но не было и среди мертвых. На прогнившем полу заброшенного жилища сидел тот, кого люди знающие называют неумершим.

Есть много причин, чтобы человек стал неумершим, но в любом случае ничего хорошего такое превращение не сулит. А еще опаснее столкнуться с неумершим колдуном. Эти создания – плод неправильно проведенных обрядов или оборванных воззваний – кровожадные хищники. В них нет памяти о прожитых годах и почти нет разума, от прежней личности они сохраняют лишь самые темные и отвратные черты. И даже если при жизни это был добрейший чародей, то время, жажда крови и непрерывно испытываемая боль превратят неумершего в безумную тварь, которая станет не только кусать зубами и рвать когтями, но и швыряться сложными заклятиями – способность к волшбе колдуны, к сожалению, зачастую сохраняют.

Но этот отчего-то опасным не выглядел. Он казался, или хотел казаться… Живым? Наверное, да. Даже мантию, подбитую куцым мехом, запахнул, прикрывая зияющую на груди дыру.

Видимо, магистр Феаст был при жизни человеком не злым. И животных любил. Вот и сейчас завел себе питомца – кошечку. Облезлая, полусгнившая тварюшка, когда-то, наверное, послужившая неумершему обедом, отдав ему свою кровь, свернулась калачиком у его ног и доверчиво терлась о протянутую ладонь, всматриваясь в пустые глазницы колдуна такими же черными дырами. Полнейшая некропольская идиллия, которую немного портила кучка истлевших трупиков таких же кошечек, не удостоившихся «жизни после съедения». Здешним жителям повезло с соседом, несколько месяцев перебивавшимся мелкой живностью, вместо того чтобы изловить себе лакомство посытнее и на двух ногах. Неужели он все еще сохранял разум и человечность, оттягивая момент, когда его новая сущность потребует людской крови? Если так, то, возможно, удастся поговорить с ним.

Неумерший вдруг вскинул голову, и в глазницах засветились льдистые огоньки магии смерти. Тощая нежить у его ног вскочила и грозно зашипела в сторону зависшего у стены дымка.

– Кто… ты… – прокатилось угрожающее.

А спустя миг в призрачную ленточку уже летел сноп серебряных искр…

Ворон успел разорвать связь с ищейкой. Встал на ноги, несколько раз сморгнул, приучая глаза к нормальному зрению, и первым делом развеял остатки уничтоженного неупокоившимся колдуном заклинания поиска.

– Что там? – подбежал к нему наставник.

– Неумерший, как я и предполагал.

– Неумерший, вы уверены? Не хотелось бы узнать, что в городе объявился лич…

Салзар утер рукавом выступивший на лбу пот и покачал головой: