Выход в свет. Внешние связи (СИ) - Хол Блэки. Страница 19

— Здоровья много не бывает. Все-таки нужно поберечься, — пожурила я отсутствующего парня.

— А у нас с Олегом новость, — загадочно улыбнулась Марта и почему-то застеснялась. — У нас маленький будет.

— Ура! — я подскочила и бросилась обнимать ее. — Поздравляю! Очень-очень рада за вас!

— Вообще-то срок небольшой, и знают только близкие.

Меня неимоверно окрылило приобщение к узкому кругу лиц, которых девушка считала близкими. Расчувствовавшись, я зашмыгала носом.

— Нужно употреблять побольше витаминов и не волноваться, — начала вспоминать советы, почерпнутые из книг.

О детях и обо всем, что с ними связано, я имела смутное представление, однако ребенок представлялся мне светлым и беззащитным существом, отчаянно нуждающимся в любви и заботе, и не было сомнений в том, что Марта и Олег станут отличными родителями.

Все-таки мне удалось всучить Олегу часть долга за замок, несмотря на громкое возмущение Марты. Ее убедили слова о том, что договоренность о стоимости работы нерушима, и если не выполнить условия, надо мной нависнет проклятие.

На обратном пути меня окликнули. Я не сразу узнала Радика, с которым недавно познакомилась в архиве. Парнишка, закутавшись в шарф, пританцовывал у книжной лавки и разглядывал толстую книгу с драконом на обложке, выставленную на витрине. Нос у Радика покраснел, шапка и шарф около лица покрылись густым инеем, и видно было, что парень окоченел, однако не спешил бежать и отогреваться в тепле.

— Чего мерзнешь? — спросила у него. — Иди домой.

— Мне пока нельзя, — отозвался он, постукивая зубами.

Я удивилась. Добрый хозяин в лютый мороз животину не выбросит на улицу, а тут изуверы-родители не пускают пацана в дом.

— А когда будет можно?

— Ч-через час, не меньше, — с готовностью ответил парнишка.

Ну, и изверги его родственники!

— Ты где живешь? — начала выпытывать у Радика.

— В общаге.

— Не знала, — поразилась я. — На каком этаже?

— Н-на первом.

— Сходится! А в какой стороне? Я — налево-налево-налево. А ты?

— А я направо-направо-направо, — улыбнулся юноша.

— Пошли со мной в бакалею. Заодно поможешь донести продукты.

— Д-давай.

— А почему тебе в общагу нельзя? — спросила я, когда на запредельной скорости мы побежали в магазинчик.

— С-сосед привел девушку.

— Понятно. Козел твой сосед, — констатировала я, а лицо Радика озарила светлая улыбка.

— Он неплохой, — начал защищать свинтуса, выгнавшего товарища на мороз ради какой-то девки.

— Значит, ты замерзаешь на улице, пока он обхаживает подружку?

— Захожу погреться в лавки. Уже по третьему кругу пошел, — пояснил Радик. — Мой дядя недалеко комнату снимает, но его сейчас нет дома. Я не успел предупредить.

Мы добежали до бакалейного магазинчика. Поскольку у меня неожиданно появились денежки, пусть и сократившиеся в количестве, я приняла решение устроить задел для вечерних, а также для утренних перекусов, потому что объедаться в столовой на ежедневных завтраках не получалось.

В результате набрала макарон, крупы, плавленого сыра, соли, сушек, новую порцию сухариков и, не удержавшись, карамелек. Сгрузила продукты в пакет, любезно предоставленный продавцом, и задумалась: в чем же варить макароны и кашу? Не в чайнике же. Покупать для варки специальную посудину накладно. Видимо, придется выгружать часть покупок обратно.

— У меня есть кастрюля, — сказал Радик. — Правда, варю в ней нечасто.

— А давай буду брать твою кастрюлю в аренду! — предложила я. — Все, что в ней сварится — пополам.

— Давай! — согласился юноша и бесхитростно похвалился: — У меня еще и поварешка есть.

— Отлично! Сегодня устроим царский ужин.

Радик взял пакет за ручки.

— Мне не тяжело, донесу. Только все равно не могу пока идти в общагу.

— Что за чушь! — возмутилась я. — Пошли ко мне.

По дороге спросила у него:

— Как сессия? Не боишься завалить?

— Нет, все отлично, — охотно поделился впечатлениями Радик. — Трудно, но очень интересно. Безумно счастлив, что поступил в институт.

Я искоса посмотрела на него. Преувеличенный восторг показался мне искусственным и наигранным, однако Радик светился неподдельной радостью, рассказывая о трудностях в учебе.

В общежитии я провела экскурсию по своей швабровке, и юноша очаровался плафончиком. Замер на несколько минут, разглядывая тени, бегущие по стенам.

— Жаль, кастрюли нет, а то бы воду поставили, — посетовала я, убрав согревшиеся руки с батареи.

— Сейчас принесу, — вскинулся Радик.

— Тебе же нельзя прерывать свидание.

— В комнату нельзя, а ключи от пищеблока при мне.

— Заодно прихвати поварешку с ложкой, — крикнула я вслед.

Радик действительно принес через несколько минут алюминиевую кастрюльку с небольшой вмятиной на крышке, и процесс варки макарон стартовал. Поскольку роскошь тарелок была недоступна, мы ели из кастрюли. За ужином, приправленным бутербродами с сыром, Радик неожиданно признался:

— Я ведь не висорат, а "грязный".

Сказал будничным тоном, словно похвалил за вкусную трапезу, а я замерла, не донеся ложку до рта.

"Грязными" в обиходе называли тех, кто приобрел способность видеть волны в результате событий, связанных с риском для жизни, например, после аварии, удара молнии или комы. Таких, как Радик, недолюбливали и слепые, и урожденные висораты. Первые — потому что получившие видение поднимались на ступеньку выше, а вторые — потому что презирали.

Я знала одного "грязного". В интернате был мальчик, который, однажды балуясь с друзьями в заброшенной сторожке, попал под напряжение и получил удар электрическим током. Возвратившись из больницы, мальчишка уверял, что научился производить в голове мгновенные вычисления огромных чисел, и говорил, что цифры — живые. Большинство из нас сочли его съехавшим с катушек, мол, короткое замыкание выжгло бедняге мозг, но потом мальчика отвезли на исследование, и обратно он вернулся с дефенсором — маленьким гвоздиком в ухе. Не видящие волн перестали дружить с новообретшим способности, а висоратские сироты не принимали в свою компанию, обзывая "грязным" и "черномазым". Уж не знаю, был ли он счастлив, когда его задирали и те, и другие, хотя я не отказалась бы получить способность видеть волны, упав, например, с чердака и приложившись хорошенько головой. Чем черт не шутит? Может, попробовать на досуге?

— Поменьше откровенничай о своем висоратстве на разных углах, — посоветовала парнишке.

— Почему? — искренне удивился он.

— Люди бывают разные, — ответила я туманно. — А как ты умудрился?

— Попал в аварию на мотоцикле, — бесхитростно ответил Радик, совершенно не вникнув в мое предупреждение. — Долго болел, лежал на вытяжке. Сильно ударился головой и после этого стал видеть тех, кто живет в любом из нас.

Я с опаской посмотрела на него. Так и есть, ненормальный.

— И кто живет внутри нас? — спросила участливо, словно рядом сидел тяжелый душевнобольной.

— Они разные, — не стал ломаться парнишка. — Например, у тебя пушистый и мягкий, а временами увеличивается, будто хочет обнять и поделиться своим теплом.

Радик улыбнулся, а я задумалась над его вменяемостью. Пожалуй, не нужна мне такая странная способность как у него. Хочу подобно богам метать молнии и ругаться с небес громовым голосом. Зря, что ли, пожертвую своей головой?

— Значит, это "он"? — приложила ладонь к сердцу.

— Не здесь. — Юноша переместил мою руку в область живота.

Я засмеялась:

— Тут у меня один зверь, который громко рычит, когда голоден.

Радик поддержал мой смех. Простота и доверчивость парнишки подкупали. Он чем-то походил на Петю, но вел себя по-детски и непосредственно. Меня же, не наигравшуюся в свое время, тянуло к юноше, как если бы старшую сестру тянуло защищать и опекать неразумного брата. Да, наверное, именно так чувствуют себя старшие сестры.