Явление Люцифуга - Белогоров Александр Игоревич. Страница 4

– Этого – в монастырскую тюрьму. Пока, – зловеще произнес старый козел, и его тон не оставлял сомнений в дальнейшей судьбе брата-бунтаря. – А теперь…

Очевидно, он хотел, чтобы экзекуция продолжалась, но связанному монаху никто не догадался заткнуть рот. Это было ошибкой. Отчаявшийся Боня решил, что, раз уж ничего другого не остается, нужно прибегнуть к последнему средству.

– Явись, Люцифуг! – завыл он. Я даже вздрогнул. Каюсь, так увлекся этой сценой, что даже забыл о той роли, которую должен сыграть. – Явись, заклинаю тебя! Трусливый и лживый демон! Ты поклялся своими рогами, копытами и хвостом, что освободишь Эльзу. Явись, презренное отродье, иначе я буду мучить тебя страшными словами… – Тут кто-то догадался вставить ему кляп, и Боня не смог довести до конца свою угрозу (ах, как я испугался!).

Честное слово, обидно до слез! Явился помочь человеку, как обещал, все честь по чести. Ну разве что припоздал немного. Так ничего страшного еще все равно не случилось! А он опять обзывается последними словами. Если бы мне Эльза так не приглянулась, наверное, так и бросил бы его, чтоб знал, как с демонами разговаривать. Это я-то трусливый и лживый? Да за такие слова я кому угодно…

Надо сказать, мало кому удалось сохранить самообладание. Все-таки боятся они нас, демонов. Сами всяких сказок насочиняли, сами же и боятся. Кто-то вовсе в обморок грохнулся, монахи все затряслись, побледнели. Крестятся, озираются. Но старый козел, надо отдать должное, поумнее оказался.

– Вы слышали?! – заревел он с торжеством. – Брат Бонифациус одержим демоном! Он сам признался! Он связался с врагом рода человеческого, чтобы эта ведьма, прислужница Сатаны, избежала очистительного огня. На костер его! Вместе с ней!

Интересно, кто этот враг рода человеческого? Кому они нужны-то? Это надо же, сколько самомнения! А если разобраться, хуже них самих врагов-то для них и нет! До чего же вздорное племя!

Ну, этот приказ исполнили быстро. В смысле, привязали его рядом с девушкой. Монах даже покраснел, так тесно их связали. Для него, бедняги, такой тесный контакт был совсем в новинку.

– Брат Бонифациус! Ты единственный мужчина среди этой толпы трусов! – заявила Эльза, рот которой по недосмотру остался без кляпа. – Эх, знала бы я чуть раньше… – Что было бы, она не договорила, но монах стал совсем пунцовым.

Если раньше многие сочувствовали монаху и Эльзе, то теперь, после таких слов, все были согласны, что сжечь их таки необходимо. А кто за язык тянул? Ну что все были согласны, это, положим, я загнул. Сам-то я был против. Думал сразу вмешаться, но люблю эффектные действия, просто сил нет! Да и монах пусть со своей дамой сердца подольше вместе побудет.

– Зажечь костер! – скомандовал бургомистр.

Солдаты затрещали в свои барабаны, чем разозлили меня вконец. Только звонаря заткнул, а теперь еще эти… Музыканты хреновы! Чтобы им всю жизнь так похмельем мучиться!

И вот нашелся один герой. Берет он какую-то головешку от костра и торжественно так шествует к помосту. Как же, такая важная птица, все на него смотрят… Ну, я после вчерашнего соображал туговато, поэтому решил действовать просто и для начала поставил этому павлину подножку. Грохнулся он классно, мне понравилось. Идет такой франт и падает прямо в грязь! Чуть меня не забрызгал. Между прочим, за состоянием улиц следить надо! Не занимается бургомистр своими прямыми обязанностями! А впрочем, ему, борову, может, так и лучше.

Факел, натурально, погас, а бургомистр все командует: «Зажигай». Ну и по солдату этому прошелся: что же ты, дескать, такой-сякой, на ровном месте падаешь, всю торжественность портишь. Пошел этот солдатик за новой головешкой. Нормально теперь идет, без пижонства, под ноги глядит. А на помосте между тем такая любовь! Жалко, что я не поэт!

– Брат Бонифациус! – говорит Эльза. (Могла бы, между прочим, и понежнее обратиться. Им помирать через минуту, а она с ним так официально!) – Ради меня ты пошел на союз с демоном. Ради меня ты загубил свою бессмертную душу и теперь отправишься в ад. – (Утешила человека, нечего сказать!) – Так знай, брат Бонифациус, что за это я полюбила тебя и готова отправиться в преисподнюю вместе с тобой!

Смелое заявление! Ай-ай-ай! Сейчас растрогаюсь!

Я так увлекся, что чуть не прозевал ответственный момент. Солдатик-то уже в двух шагах от кучи хвороста был. А если ветки хорошие, сухие, туши их потом! Пришлось мне зачерпнуть чуть-чуть воды и плеснуть на головешку. Ровно столько, сколько надо, чтобы потушить. Зашипела головешка, дымок идет, а огня-то и нет! Солдат совсем растерялся: смотрит на нее, как истукан. Не знает, что и делать.

– Ах ты болван! – заревел бургомистр. – Даже костер подпалить не умеешь! Людвиг, покажи, как это делается. (Это он своему сынку.)

А в толпе уже волнение началось: обещали такое зрелище, а тут одни заминки!

Идет этот самый Людвиг к костру, берет очередную головешку и шествует к помосту. Ухмыляется, гаденыш! Нравится ему! А от улыбочки его физиономия еще более мерзкой делается. Представьте себе кабана с перекошенной мордой – так вот, кабан посимпатичнее будет. И тут я решил, что пора уже и по-серьезному вмешаться. Ну сколько же можно, в конце концов! Эльза то что надо уже сказала. Народ представления ждет. Пора и мне повеселиться!

Перехватываю я руку этого самого Людвига. Аккуратненько так, он даже не пикнул. Даю ему хорошего пинка, так, что он летит в то же место, куда до него солдат. Пусть похрюкает в родной стихии! А сам спокойненько так, с достоинством несу этот факел к трибуне с почетными гражданами. Ну, натурально, меня никто не видит. Головешка как бы сама по воздуху плывет.

Что тут поднялось! Шум, визг! Кто за сердце хватается, кто крестится, кто прячется под скамью. Бургомистр вот тоже туда собрался, да застрял, один зад наружу торчит. Хотели представления – получайте. Автор сценария и главный режиссер – Люцифуг. В главной роли – он же. Старый козел вытянулся во весь свой рост, весь бледный, трясется, что-то бормочет. Уж не знаю, то ли молится, то ли проклинает кого, в этом шуме фиг расслышишь. А Эльза (молодец девочка!) первая сообразила, в чем дело, и как завизжит!

– Брат Бонифациус! Твой демон явился! Ох, сейчас он всем им задаст перцу! – задорно так крикнула…

Толпа как подхватит крик: «Демон! Демон!», как шарахнется назад. Самые смелые и любопытные хотят досмотреть, чем дело кончится, а остальные наутек бросились. Ну и свалка получилась!

А я тем временем подхожу с головешкой к отцу настоятелю и аккуратненько так подпаливаю его рясу снизу. Ткань-то хорошо занялась, уж не знаю, чем она так пропиталась. И откуда только прыть взялась у старого греховодника! Соскочил с трибуны, катается по земле, пламя сбивает. Какой танцор в человеке пропадал! Ну, пока он так катался, ряса-то почти вся сгорела. Остался он в одном белье, да и то кое-где обгорелом. Смотреть противно, стыд один! Забыл он про костер, про свою паству, помчался прочь, к монастырю, от позора подальше. А мальчишки (они на деревьях сидели, чтобы лучше видеть) свистят, улюлюкают. Когда еще такое за бесплатно посмотришь!

Теперь, когда со старым козлом я разобрался, предстояло заняться жирным боровом и его сынком. Толстый бургомистр так и сидел под скамейкой, выставив наружу свой немаленький зад. Наверное, думал, что спрятался. Пришлось развеять это заблуждение. Неподалеку от места предполагаемой экзекуции лежал кнут, уж не знаю зачем. Возможно, им собирались бить несчастную. Или же на этот день было запланировано еще какое-то наказание. Как бы то ни было, кнут оказался весьма кстати, а поза бургомистра была такой идеальной…

Я размахнулся и с наслаждением опустил это орудие на торчащие наружу телеса. А кто бы устоял перед таким искушением? Бургомистр завизжал, как недорезанный поросенок, резво выскочил из-под лавки и попытался спастись бегством. И куда ему соревноваться с демоном? Да еще с такой одышкой.

– Спасите! Помогите! – вопил он. – Кто-нибудь! Людвиг!