Легкое поведение (ЛП) - Эшер Миа. Страница 17

— Это все Олли, ему и спасибо. Я тут совсем не при чем.

Кошусь на него, скептически приподняв бровь, а он только смеется в ответ.

— Ага, конечно. Можешь и дальше себе это повторять, приятель, если так тебе спокойнее спится. А если серьезно… это был замечательный праздник. И самый лучший его момент — когда Олли открывал подарки. У него было такое счастливое лицо.

Я перевожу взгляд за окно и смотрю вперед, на городские огни, освещающие горизонт. А потом — и я не знаю, кого в этом винить, очарование вечера или опьяняющее присутствие Ронана, — внезапно делюсь с ним одним болезненным воспоминанием, о котором я, как мне казалось, давно позабыла.

— Лет в семь или восемь я была одержима часами Hello Kitty, которые как-то раз увидела у одной девочки в парке. Она была там с родителями и выглядела невероятно счастливой. Помню, я долго стояла и смотрела, как они играют в прятки, слушала, как по воздуху плывет их смех… И поскольку была маленькая и глупая, то подумала: вдруг моя жизнь станет хоть немного похожа на ее, если у меня появятся такие часы? Вдруг я тоже стану счастливой? Как же я умоляла маму купить их… Как плакала. Я была ребенком, так что можешь представить масштабы трагедии. Но прошел мой день рождения, прошло Рождество, а часов мне так и не подарили. Мама сочла, что это глупость. Детская блажь. А я была раздавлена горем. Вот поэтому на меня произвело такое впечатление лицо Олли, когда ему дарили то, о чем он мечтал. У меня появилась надежда, понимаешь? Что этот мир не совсем дерьмо.

Он крепко, сочувственно сжимает мою ладонь, и я поворачиваюсь к нему лицом.

— Не говори ничего. Я рассказала не затем, чтобы меня пожалели, просто… — Я пожимаю плечами. — Просто вспомнилось, вот и все. …Вы с Олли очень близки, да?

Мгновение Ронан молча глядит на меня. Кажется, хочет еще поговорить обо мне, но потом, видимо, догадавшись, что тема закрыта, уступает.

— Да. Он мой маленький верный товарищ, всегда помогает мне с девушками. — Тон шутливый, но гордость, сияющая в его глазах, говорит мне о том, что он любит Олли как родного сына.

— Ну тебя! — Я стукаю его по плечу, а он мягко целует меня в лоб.

— Эй, никто не виноват, что у него хорошо получается. Вчера, например, он устроил мне свидание с такой хорошенькой штучкой, каких свет не видывал.

— Да что ты говоришь.

— Да-да. У нее такой сексуальный рот, а тело… обалдеть можно. И когда она глядит на тебя этими своими синющими глазами, ты в какой-то момент понимаешь, что забыл, как дышать.

— О боже, ты совсем стыд потерял. — Качаю головой и тем не менее улыбаюсь.

Донельзя довольный собой, он ухмыляется, в уголках его глаз морщинки.

— И не собираюсь его находить — пока я с тобой.

Я знаю, что краснею, но ничего не могу с этим поделать. Моему телу понравился комплимент.

— Кстати, классная камера, Казанова. — Я киваю на черный футляр, который лежит на сиденье рядом, стараясь не замечать ползущее вверх по руке тепло, пока он легонько поглаживает мою ладонь большим пальцем. — Я еще на празднике обратила внимание.

— Спасибо. В свободное от работы время мне нравится называться фотографом.

В груди шевелится разочарование, когда до меня доходит, насколько он не соответствует тому, что я обычно ищу в мужчинах. Под натиском реальности волшебство этого дня начинает тускнеть.

— Ого. Круто.

— Ну, в основном это коммерческое — мелочи в глянец, книжные обложки, светская хроника. Это приносит кое-какие деньги, и в целом оно мне нравится, но моя мечта — когда-нибудь увидеть свои работы в музее или на выставке.

Убрав голову с его плеча, я смотрю на него. Когда он упоминает светскую хронику, мне хочется удивиться — мол, странно, не помню, чтобы видела тебя на подобных мероприятиях. Но я молчу. Я не хочу, чтобы этот прекрасный мыльный пузырь лопался раньше времени. Пусть Ронан и другая моя жизнь как можно дольше не пересекаются, и неважно, что последние минуты этого «дольше» истекут вскоре после того, как мы выйдем из вагона метро. Сейчас я притворяюсь другой Блэр, с другим прошлым — с другими ценностями.

— Она обязательно сбудется, твоя мечта.

Он смеется.

— Откуда ты знаешь? Ты же не видела мои работы.

— Ну и что. И без того видно, что ты очень талантливый. Взять, к примеру, то, как ловко ты жаришь бургеры — дух захватывает, когда они подлетают в воздух. И не будем забывать о твоем умении обращаться с дамами… это же просто умереть и не встать, — шучу я.

— Что есть, то есть. — Его глаза озорно поблескивают. — Талантов у меня и впрямь много.

— Ничуть не сомневаюсь, — отвечаю ему в тон.

Неожиданно он ловит меня за талию и привлекает к себе.

— Причем по большей части таких, о которых в резюме не напишешь, — шепчет мне на ухо, щекоча дыханием кожу.

Я нервно смеюсь — нетрудно догадаться, о чем он, — но когда наши глаза встречаются, улыбка на моем лице застывает. Мне становится неловко под его горящим, голодным взглядом, потому что все, что я вижу там, я хочу.

— Ронан, не думаю, что…

— Ш-ш… Я рехнусь, если не поцелую тебя прямо сейчас.

Его ладонь уверенно, по-мужски властно ложится сзади на мою шею, и он притягивает меня к своему рту. Наше дыхание сливается. До поцелуя — один миг, и на этот миг время останавливается.

Замирают все звуки.

Все движения.

Даже биение наших сердец.

Абсолютно все.

Наступает момент, когда единственно важным становится желание ощутить, наконец, прикосновение его губ к моим губам. Момент, когда все застывает в хрупком равновесии. Момент, целиком состоящий из «если», но мне уже все равно, я хочу попробовать его вкус хотя бы один раз, пусть даже он будет первым и последним.

Его взгляд прожигает насквозь, сильные пальцы тянут меня ближе, и я отбрасываю сомнения. На несколько секунд поцелуя он станет моим, а все остальное неважно. И когда наши губы наконец-то соприкасаются, когда наши языки встречаются жарко и яростно, мой мир летит вверх тормашками. Я уничтожена, я рассыпалась на осколки, я знаю, назад возврата не будет. Во всяком случае, для меня.

Ронан смог сломать меня одним-единственным поцелуем.

К тому времени, когда мы отрываемся друг от друга, я в таком состоянии, что едва могу разлепить веки, мысли спутаны, а он уже погружается в мои волосы пальцами и снова касается моего рта.

— Мы с тобой способны на большее, — хрипло шепчет в мои раскрытые губы.

— Думаешь? — выдыхаю. Неужели такое возможно?

— Уверен.

— Но…

— Блэр… — Ронан притискивает меня к себе.

— А?

— Заткнись и поцелуй меня.

Этот поцелуй другой. До крайности непримиримый и такой же неистово-страстный. Он воплощение плотского блаженства. От него кружится голова. От него бросает в дрожь. Он будит во мне желание почувствовать Ронана всем телом, от головы до пят и каждой клеточкой между.

Наконец мы медленно отрываемся друг от друга. Он смотрит на меня, я на него, мы тяжело дышим, пространство меж нами как магнитное поле, куда меня, как в водоворот, затягивает сила его взгляда, прервать зрительный контакт невозможно.

— Фак, — выдыхает он. — Вот это поцелуй.

— Вау, — только и получается вымолвить у меня. Внутри словно взорвался фейерверк.

Долго-долго он смотрит на меня, потирая большим пальцем мою чувствительную нижнюю губу.

— Как же я хочу поцеловать тебя еще раз... ты не представляешь.

Я улыбаюсь. Оглядываюсь по сторонам, проверяя, одни мы еще или нет. Потом встаю и сажусь верхом к нему на колени. Когда наши тела интимно соприкасаются, мои щеки обжигает горячим, как адское пламя, огнем; распространившись дальше по телу, он сосредотачивается в центре моего естества. Я — живой костер вожделения, ярко полыхающий для него. Глаза Ронана прикованы к моим, он кладет на мои обнаженные бедра ладони, но вопреки моим ожиданиям не двигается туда, где смыкаются ноги, а делает нечто удивительное. Одергивает мое платье и надежно укрывает меня от посторонних взглядов. Мое сердце начинает таять, тронутое этим заботливым, рыцарским жестом.