Дон Кихот с ядерным чемоданчиком - Белохвостов Денис. Страница 33

–Валентина Ивановна, – осторожно начала она, – а Глеб Брусникин в школу больше не придет?

–Нет, – учительница математики быстро собирала со стола тетрадки и учебники.

–А где же он теперь учиться? – делая вид, что интересуется просто из любопытства, снова спросила Нелева.

–Ох, Леночка…, – тяжело вздохнула классная руководительница, ей тоже пришлось побеседовать с «людьми в штатском», впрочем ничего конкретного о Глебе она сказать не смогла, обычный ученик, – он сейчас не учится, он – лечиться. Придет ли осенью, даже не знаю. А ведь такой хороший мальчик, нормально учился, – ей действительно было искренне жаль что Глеб попал в психиатрическую больницу.

–А что с ним? – делая вид, что испугалась спросила Ленка, впрочем ее испуг нельзя было назвать полностью фальшивым. Она действительно боялась и переживала за Глеба.

–Он это…, – учительница математики перестала кидать в сумку тетрадки, подбирая объяснение, – …перенервничал, вобщем ему сейчас требуется отдых.

–Так он в санатории лечиться? – прикинувшись дурочкой спросила Ленка, это как ни странно сработало, учительница торопилась домой и впопыхах проговорилась, отвязываясь от назойливой ученицы.

–Да в каком санатории?! В шестнадцатой детской психиатрической больнице он, – и тут же спохватилась, поняв, что сказала лишнее, – ты только никому это не говори.

–Да я просто так спросила, – делая вид, что это ее совсем не волнует ответила Ленка, – до свидания.

И она словно на крыльях выбежала из класса. Она испытала настоящий восторг, когда выходила из школы, от того что знает где Глеб и теперь можно к нему поехать.

Дома она по справочнику легко узнала адрес и телефон больницы. Но этим же вечером восторг сменился разочарованием. По телефону строгий голос ей сказал, когда она хотела уточнить в каком отделении и палате лежит Глеб, что справок о пациентах они не дают, а навещать их могут лишь родственники. И вот уже пару недель Нелева никак не могла придумать, под каким предлогом ей попасть в больницу и самое главное: что она скажет Глебу и как он встретит ее. Сейчас она шла по теплому асфальту, думая об этом. «Вот приду и что? Ну куплю конечно апельсинов, как раз в магазинах появились, их почему-то принято в больницы носить, а что мне сказать? Попросить прошения? А если он на меня сильно злиться?» – вопросов было очень много, а ответов Ленка не находила. И естественно, что даже если бы она подняла голову и посмотрела вверх, она бы не увидела орбитальной станции, пролетавшей на огромном расстоянии от нее в которой медленно двигались мощные линзы, фокусируя изображение и передавая его на экран глебиного кейса.

Глеб быстро нашел свой район, он уже научился ловко управлять наведением. Вот его дом, интересно наблюдать его сверху, школа. Рука как-то сама собой сместила картинку к подъезду в котором жила Нелева. И тут Глеб увидел знакомую фигурку, которую мог распознать даже смотря на нее сверху. Глеб сделал максимальное увеличение, теперь он видел, что не ошибся и это действительно Ленка Нелева, медленно идущая вдоль своего дома. Глеб отчего-то заволновался, дыхание сделалось неровным и быстрым. «Небось сейчас идет к подружкам, или в булочную за хлебом, – подумал он, – интересно, она хоть раз с тех пор вспомнила обо мне? Скорее всего нет. Ведь Дон Кихот, пусть и с ядерным чемоданчиком всегда путешествовал в одиночестве, даже когда воевал с мельницами. И он лишь выдумал, что прекрасная дама ждет его в замке и скучает по нему». Глебу стало грустно и тоскливо, а еще немного обидно. Он переключил станцию в боевой режим. «Ну что Нелева, может дать тебе знать о себе прямо с неба?!» – в нем начала просыпаться злость и агрессия, мерцающий квадратик перекрестья забегал около мирно идущей фигурки ища подходящую цель вроде заброшенного гаража. «Стоп, – вдруг покрылся холодным потом Глеб, – а вдруг наведение ошибется и я в Ленку случайно попаду? Нет!», – он судорожным движением переключил станцию обратно, в режим наблюдения. Фигурка медленно продолжала свой путь. Глебина злость прошла, осталась лишь грусть. «Жаль я не могу с ней погулять, – подумал он, – остается только наблюдать за ней из космоса. Вот интересно: я могу начать ядерную войну, а погулять с обычной девчонкой – нет. И больница здесь не причем. Ведь я в любой момент могу сбежать отсюда, но погулять с Нелевой все равно не удастся. Скорее всего она пошлет меня куда подальше или посмеется, а потом похвастается подругам, что ее приглашал мальчик о котором написали газеты, а она не пошла. Противно все это». Станция выдала предупреждение о выходе квадрата наблюдения из зоны видимости. «Чтож, Нелева, всего тебе хорошего. Радуйся лету, и снись мне почаще, – попрощался Глеб, картинка исчезла, вместе с маленькой фигуркой девочки, которая ему очень нравилась. И Глеб еле слышно прошептал:

–А лейтенант космических сил продолжит свою службу в этой больнице.

Мысленно он попрощался с Ленкой навсегда. Она осталась в прошлом, а впереди грозно замаячил ядерный конфликт Континентального Союза и Западного Синдиката. Нормально жить теперь Глеб мог только там, в ирреальном мире начала ядерной войны.

«Олька, когда о Глебе в газетах написали сразу призналась что он ей нравиться, – думала Ленка, щурясь от яркого солнца, – но вранье это все! Она на него до этого внимания не обращала. Алка с Надькой тоже хороши, говорили, что знали о том, что Глеб ракету сделал. Как же! Тогда бы вся школа знала, такие болтушки, никаких тайн им доверить нельзя». А всего в нескольких десятках километров от нее, или часе езды на метро и автобусе, мальчик о котором она думала, аккуратно закрыл кейс, с нежностью погладил его черную крышку и убрал в шкаф. Потом незаметно выскользнул из класса и вернулся в палату.

Вечером Глеб, Кащей, Кира и Митька делали вид что вообще не знакомы, и друг друга не знают. Когда все легли спать, Глебу никак не давала покоя мысль, что кто-нибудь из его друзей может проболтаться. Речь шла не о предательстве, несмотря на то что они поругались, своим друзьям Глеб верил. Но Кащей или Митька, могли рассказать о кейсе управления орбитальной станцией считая, что делают это для пользы самому Глебу. «Расстрелять из сострадания», – вспомнил он фразу из «Похождений бравого солдата Швейка», но сейчас она показалась ему отнюдь не смешной. Глеб решил, что завтра же проверит, какие цели есть на территории стран НАТО и как можно отдать приказ на их атаку, не управляя станцией. Ночью ему снился огромный дисплей в бункере, на котором была карта мира и высвечивались цели, а Глеб наводил на них перекрестье и они исчезали. От континента к континенту медленно двигались точки ракет, оставляя за собой пунктирные линии. И тут Глеб почувствовал, что чего-то не хватает в этой огромной, страшной игре. Повернув голову, он понял, что находится в бункере один. «Ребята и Ленка остались снаружи, – появилась тревожная мысль, – они не успеют укрыться, когда первые боеголовки достигнут земли». Тут ему стало по настоящему страшно. Сон превратился в кошмар, Глеб изо всех сил дергал ручку двери, но она не поддавалась. Он проснулся на рассвете и больше не смог заснуть. Поворочавшись, Глеб уставился на потолок. «Интересно, сколько сейчас времени, часов пять наверно», – решил он, посмотрев на первые розовые лучи солнца за окном. Заворочался на своей кровати Кира и через несколько минут, проснувшись, тихо встал и огляделся, не видит ли кто, что он встал.

Глеб сделал вид что спит, но из-под прикрытых век внимательно наблюдал за ним. Кира направился к выходу. Глеб почувствовал, что должен что-то сделать, попытаться помириться.

–Кир, – тихо позвал он. Кира удивленно обернулся.

–Если ты в столовую, за хлебом, то у меня яблоки и конфеты в тумбочке есть, хочешь? – сбивчиво прошептал он, стараясь никого не разбудить. Кира молча кивнул и подошел к глебиной кровати. Глеб, не вставая, быстро открыл тумбочку и достал пакет с припасами. Кира взял пару яблок и несколько конфет, но не ушел, а сел к нему на кровать.

–Я если нервничаю, то всегда есть хочу, – так же шепотом сказал он, Глеб понял, что Кира уже на него не сердиться.