Шантарам - Робертс Грегори Дэвид. Страница 133

«Довольство — это миф, — сказала Карла однажды. — Оно придумано для того, чтобы заставить нас покупать вещи». Я вспомнил ее лицо и ее голос, говоривший эти слова, и они, влившись в поток моих мыслей, привели меня к выводу, что Карла, возможно, была права. Затем я вспомнил нашу утреннюю беседу с Кадербхаем, когда он говорил со мной, как с родным сыном. Это был, безусловно, счастливый момент. Но каким бы искренним и сильным ни было это чувство, оно не могло разогнать мою хандру.

Наша тренировка с Абдуллой была в этот день интенсивной. Я замкнулся в себе, Абдулла не приставал ко мне с разговорами, и мы энергично работали мышцами в молчании. После душа он предложил довезти меня до дома на мотоцикле. От Брич Кэнди мы направились в глубь острова по Август-Кранти-марг. Шлемов у нас не было, наши свободные шелковые рубашки полоскались в потоке горячего встречного воздуха. Внезапно Абдулла заметил группу мужчин, стоявших около кафе. Судя по их виду, они были иранцами, как и он. Абдулла развернулся и притормозил метрах в тридцати от них.

— Оставайся здесь, — бросил он, заглушив двигатель и откинув боковую подпорку. Мы оба слезли с мотоцикла. Он не сводил глаз с этой группы. — В случае чего, заводи машину и уезжай.

Он направился по тротуару в сторону кафе, на ходу завязывая свои длинные черные волосы в косичку и снимая часы. Я вытащил ключи из замка зажигания и пошел за ним. Когда Абдулла приблизился к иранцам, один из них заметил его и, несомненно, узнал. Он предупредил своих собеседников, те резко обернулись и тут же без лишних слов накинулись на Абдуллу. Они вовсю размахивали кулаками, но в толчее чаще наносили удары друг другу. Абдулла же стоял, не двигаясь, прикрывая голову сжатыми кулаками, а корпус локтями. Когда начальный запал его противников иссяк, он вступил в схватку, расчетливо нанося удары налево и направо. Я подскочил к Абдулле и первым делом подставил ножку человеку, зашедшему ему в тыл, опрокинув его. Падая, он потянул меня за собой. Я приземлился на одно колено рядом с ним и ударил его кулаком в пах. Он стал подниматься, и тогда я ударил его еще несколько раз в челюсть. Человек откатился в сторону, прижав колени к груди. Абдулла тем временем нанес одному из нападавших классический перерекрестный удар, который описывается во всех учебниках. У того из носа фонтаном брызнула кровь. Я принял каратистскую стойку, прижавшись спиной к спине Абдуллы. Трое оставшихся боеспособными противников отступили в некотором сомнении. Абдулла кинулся в их сторону, дико взревев, и они бросились наутек. Я вопросительно посмотрел на Абдуллу, он покачал головой: пускай бегут.

Мы пошли обратно к мотоциклу, провожаемые взглядами столпившихся вокруг зрителей. Если бы на месте иранцев были индийцы — неважно, из каких мест, какой этнической группы, веры или касты, — нам пришлось бы драться со всей улицей. Но поскольку стычка происходила между иностранцами, все лишь с любопытством наблюдали за ней, но не испытывали никакого желания принять в ней участие. Мы поехали в сторону Колабы, толпа стала расходиться.

Абдулла так и не сказал мне, что это были за люди и по какому поводу он схватился с ними, а я не стал спрашивать. Мы лишь однажды вспомнили об этом много лет спустя, и он сказал мне, что в тот день он по-настоящему полюбил меня — и не потому, что я поддержал его, а именно потому, что я не спросил, из-за чего весь сыр-бор. Это его восхитило больше, чем восхищало во мне когда-либо что-либо иное.

На Козуэй недалеко от моего дома я попросил Абдуллу притормозить, потому что заметил девушку, которая шла, как ходят все местные, — по мостовой вдоль тротуара, чтобы избежать толкучки. В ней что-то изменилось с тех пор, как я видел ее в последний раз, но белокурые волосы, красивые длинные ноги и манеру ходить, покачивая бедрами, я узнал сразу. Это была Лиза Картер. Я велел Абдулле остановиться рядом с ней.

— Привет, Лиза.

— А, Гилберт! — откликнулась она, подняв темные очки на лоб. — Как дела в посольстве?

— Да как обычно, — рассмеялся я, — то кризис где-нибудь, то спасательная акция. Ты выглядишь классно, Лиза.

Ее светлые волосы стали длиннее и гуще, лицо полнее и румянее, фигура более стройной и подтянутой. На ней был белый топ с воротником хомутиком, белая мини-юбка и римские сандалии. Загорелые руки и ноги отливали золотисто-каштановым цветом. Она выглядела как нормальная красивая девушка. Она и была красивой девушкой, очень красивой.

— Ну да, я излечилась и стала паинькой, — проворчала она, сердито глядя на меня с нарочито фальшивой широкой улыбкой. — И что толку? Ты приходишь в норму, а мир вокруг сходит с катушек. Без дерьма не обойтись — либо с той, либо с другой стороны.

— Это не страшно, — рассмеялся я. — Главное — боевой дух.

Оттаяв, она тоже засмеялась.

— Это твой друг?

— Да, Абдулла Тахери. Абдулла, это Лиза Картер.

— Симпатичная машинка, — заметила Лиза.

— Вы не хотели бы… прокатиться? — спросил он с белозубой улыбкой.

Она посмотрела на меня, я в ответ поднял руки вверх, давая понять, что решать ей, и слез с мотоцикла.

— Это моя остановка, — сказал я; Лиза и Абдулла продолжали смотреть друг на друга. — Место свободно. Можешь занять его.

— О’кей, — сказала она. — Посмотрим, как у нас получится.

Приподняв юбку, она взгромоздилась на заднее сиденье. Те немногие из сотен прохожих, кто еще не таращился на нее, раскрыв рот, присоединились к остальным зевакам. Абдулла пожал мне на прощание руку, ухмыляясь, как школьник. Мотор взревел, и они влились в поток транспорта.

— Симпатичная машинка, — произнес голос у меня за спиной. Это был Джордж Близнец.

— Эти «Энфилды» недостаточно надежны, — заметил другой голос с сильным канадским акцентом. Джордж Скорпион.

Они жили прямо на улице, ночуя в подъездах и добывая средства к существованию за счет туристов, которым сбывали сильнодействующие наркотики. Образ жизни сказывался на их внешности: они были небриты, немыты, нечесаны и неряшливы. И при этом неглупы, честны и беззаветно преданы друг другу.

— Привет, парни! Как жизнь?

— Неплохо, сынок, — откликнулся Джордж Близнец с ливерпульской певучестью в голосе. — Сегодня в шесть часов встречаемся с клиентом.

— Постучи по дереву, — бросил Скорпион, нахмурившись в предчувствии возможных осложнений.

— Не волнуйся, свое заработаем, — беспечно отозвался Близнец. — Клиент в порядке. Нормальный трудяга.

— Да, заработаем, если не вляпаемся во что-нибудь, — проворчал Скорпион капризным тоном.

— Не иначе, в воду сегодня что-то подмешали, — пробормотал я, глядя на удалявшиеся спины Лизы и Абдуллы.

— В смысле? — спросил Близнец.

Я думал о Прабакере, Викраме и Джонни Сигаре. А что касается Абдуллы, то, судя по его глазам, было бы слишком мало сказать, что Лиза показалась ему интересной девушкой.

— Любопытно, что ты упомянул это, Лин. Что ты скажешь о сексуальной мотивации? — спросил Скорпион.

— О чем?

— Это он так закидывает удочку, — заметил Близнец, игриво подмигнув мне.

— Брось трепаться, — прервал его Скорпион. — Серьезно, Лин, что ты думаешь о сексуальной мотивации?

— Я обычно не думаю о ней, а чувствую ее.

— Понимаешь, у нас тут вышел спор…

— Дискуссия, а не спор, — прервал его Близнец. — Я не спорю с тобой, а дискутирую.

— У нас тут вышла дискуссия насчет того, что движет людьми, какова их мотивация.

— Должен тебя предупредить, Лин, — заметил Близнец, тяжело вздохнув, — что эта дискуссия длится у нас уже две недели, и Скорпион упрямо не желает трезво взглянуть на вещи.

— Как я уже сообщил тебе, у нас развернулась дискуссия по вопросу о том, что служит для людей мотивацией, — продолжал вещать Джордж Скорпион деловитым тоном профессора, читающего за кадром сопроводительный текст к научно-популярному фильму. Он знал, что этот тон крайне раздражает его английского друга. — Видишь ли, Фрейд сказал, что нами движет половое влечение. Адлер [113] был не согласен с ним и сказал, что главное в нас — стремление к власти. А Виктор Франкль [114] сказал, что половое влечение и стремление к власти, конечно, играют важную роль, но даже когда нам не светят ни секс, ни власть, все равно что-то непрерывно нас подхлестывает.