Равновесие (СИ) - "Урфин Джюс". Страница 2

Голова гудела. Дим, поморщившись, припарковался у обочины, где-то должен же быть аспирин. Пересев на заднее сиденье, он начал рыться в аптечке. Найдя блистер с таблетками, потянулся за водой и замер – на чуть запотевшем лобовом стекле красивым готическим шрифтом была выведена надпись «Вокзал». Дим выматерился, закинул таблетки в аптечку и, пересев на водительское, рванул на вокзал.

Припарковавшись там, где не было никого, он открыл все двери, попросил:

– Иди ты на хуй, а?

Головная боль стала стихать, и когда она почти утихомирилась, по темечку хорошо так прилетело. Дим аж присел, оглянувшись: он искал хоть одно мало-мальски правдоподобное объяснение. Вокруг была тишина, где-то гудели невидимые поезда, под фонарями прогуливались проститутки и в стороне суетился народ, но рядом с Димом никого не было.

– Херня какая-то.

Дим был не готов ко встрече со сверхъестественным, ну не укладывалось это в его логичное мировоззрение. Он и раньше на мать вечно рычал, когда она ему булавки от сглаза тайком на одежду цепляла, да еще так, чтобы Дим не сразу нашел. А тут на те… «Это все тот пидор. Встречу – отучу дебильные шутки играть», – решил для себя Дим и успокоился.

Дим разувался в прихожей, стараясь производить минимальное количество шума. Меньше всего он хотел очередную серию скандала от Милы. На кухне в кастрюльке, укутанной теплым полотенцем, его ждало овощное рагу. Это все, что осталось от их с Милой отношений. Крохи. Он уже давно не смотрел на нее горящими влюбленными глазами, да и она уже не искала этот его взгляд. Только вот эта квартира, ипотечным ярмом на шее, общие вилки-ложки и разлом с Мариинскую впадину. Дим протянул руку и, нащупав острую рамку, стащил с холодильника фотографию. Он, длинный, тощий как жердь, и Милка точно такая же, как он. Родители. Которых вдруг резко не стало, как и не стало того, что связывало этих двоих на фотографии. На кухню, тяжело ступая, вышла Мила.

– Как сегодня? – видимо, скандалить она не собиралась.

– Пойдет. Вот, – Дим выложил купюры на стол.

– Чего фотку достал?

– К матери надо съездить, оградку покрасить. К твоим тоже.

Мила вытянула из рук Дима фотографию. Полюбовавшись, тяжко вздохнула.

– И где мои семнадцать лет и пятьдесят килограмм? Наросло, блин. А ты все как телеграфный столб, одни ребра.

Дим промолчал, зная, что Милка не может простить ему своих «перемен».

– Подстригся бы?

– Нет, – упрямо мотнул головой Дим, собирая в толстый хвост каштановую гриву, доросшую уже до лопаток.

– Как пацан, ей-богу.

Дим дернул плечом. Он наизусть знал все Милкины аргументы, как и она знала, что он не уступит.

– На работу когда?

– Сегодня к десяти. Развозка будет далеко, на обед не заеду.

– На рынок нужно, подкинешь?

Дим молча кивнул, встал, помыл за собой чашку и, покосившись на часы, решил подремать остаток времени.

Подняв диван на четвертый этаж «хрущевки», Дим присел на лавочку и закурил. Руки подрагивали, спину ломило, а еще ночью таксовать. Он с раздражением утопил сигарету в подгнившем и оттого рыхлом остове лавочки. Чертова жизнь! Чертова работа! Беспросветность.

Глаза за прикрытыми веками запекло. В душе скрутился в тонкую длинную спираль смерч разочарованной злобы. Почему то накрыло. Вспомнился тот пацан попугайский, что так легко сунул ему штуку и свалил. Ржал, наверное, потом. А он, Дим, за эту штуку как последний придурок на вокзал мотался. Вспомнилась всем недовольная жена. Постылая работа. Вечная нехватка денег. Тесная квартирка. Вспомнился весь список упущенных возможностей. Как-то все разом навалилось и, подпитывая этот смерч, стало вплетаться в него, нарастая и нарастая. Диму казалось, что смерч уже крутится где-то не в душе, а снаружи, он почти явственно ощущал шорох бумаги, танцующей в круговороте его бешенства. Чувствовал, как ветер обдувает его лицо, захлестывая длинные пряди волос. Вроде бы захлопали двери, сработали сигналки, а смерч в душе все наливался грозной силой. Дим открыл глаза и почти задохнулся от пронзившего его страха. Вокруг него все крутилось в бешеной карусели, а он, Дим, был в эпицентре. Хлестанувший Дима страх разрядами молний замелькал вокруг, вызывая у парня еще более пронзительный ужас, и в ответ молнии разрослись, уже сеткой накрывая небо.

– Хватит! – плечи скатывающегося в кошмар Дима кто-то с силой сжал. – Не дури!

Дим, обернувшись, увидел того самого «пидора». Злость и страх, как-то сразу найдя объект, скомпоновались в тугой узел где-то под ребрами, и Дим замахнулся, желая припечатать разноцветного паренька, но его вдруг отшвырнуло, а рука, вошедшая в траекторию для удара, резко подалась вперед, и с нее сорвался черный клубящийся шар дыма, оплетенный сеткой молний. Шар шарахнул об асфальт с оглушающим хлопком, разворотив в нем приличную воронку. Дим, охренев, уставился на парня, пощупал собственную руку. И понял, что сходит с ума, как его соседка. «Бля… в дурке буду среди своих. Однозначно», – подумал Дим и успокоился.

Смерч тут же осел, разметался пыльным рисунком рядом, и наступила тишина. Оглушающая. Как будто кто-то заткнул ему уши. Потом накатилась такая усталость, что Дим, усевшись на бордюр, обещнулся поспать только минуточку. «Как алкаш какой-то», – мелькнула где-то размытая мысль.

– Доброе утро, народ! Сейчас для разгона мы послушаем новый зажигательный хит от Нюши, а потом Натали расскажет, что нам приготовили звезды на день текущий, – бодрый голос диджея вырвал Дима из небытия.

Он сел и оглянулся. Широкая кровать в пустой комнате и решетка солнечных лучей, лежащая на пушистом ковре цвета топленых сливок.

«Херь какая-то, – подумал Дим. – Это я где? Ох ты ж бля!» Утро! Он что, с кем-то завис после работы и не пошел ночевать домой? Милка его точно теперь полгода жрать будет. Стоп!

Стоп. Стоп. Стоп. Вчера ж чертовщина какая-то случилось. А потом пустота.

«Аааааа!» – начало бесноваться внутри.

– Тихо! – резанул пространство голос. – Не пыли!

Дим уставился на того самого попугайского парня, застывшего в дверях комнаты с вилкой в руках. На вилку был нанизан обкусанный кусок колбасы, а в руках парень держал ломтик хлеба с маслом. Эта обыденная картинка более-менее устаканила что-то внутри.

– Как я здесь?.. Ты кто? – наконец нашел слова Дим.

– Ты вчера с непривычки вырубился, я решил тебя подобрать, – поведал парень Диму.

– Что это было?

– Это называется пиздец нормальной жизни, – парень довольно заулыбался и откусил кусок колбасы. – Вставай давай. Голодный?

Дим кивнул.