Айрин (СИ) - Зеа Рэй Даниэль. Страница 32

— Ни разу в жизни я не чувствовала себя такой никчемной, — прошептала Пенеола и, взяв в руки ложку, начала ковырять ей кашу.

— Даже, когда болела в детстве?

— Я не помню, чтобы болела в детстве. Не знаю, конечно, какие из воспоминаний об этом периоде моей жизни правдивы, но я вообще не помню, чтобы хоть когда-нибудь нуждалась в ком-то так, как сейчас.

— А ранения… Ты же выжила в том крушении и две недели провела в госпитале.

— Проклятые бомбардировщики… Я не справилась с управлением и рухнула прямо на станцию.

— Ты посадила непилотируемый корабль.

— Детали опустим. Меня на неделю в сон погрузили, а когда я проснулась, уже вполне могла заботиться о себе сама. Странно…

Пенеола посмотрела на Райвена и задумалась.

— Райвен, ты ведь читал меня… Знать сам все это должен…

— Я открою тебе небольшой секрет, — Райвен улыбнулся, отправляя ложку с кашей себе в рот и быстро пережевывая, — невозможно прочесть все.

— Но, все равно ты можешь прочесть гораздо больше, чем я.

— С этим спорить не буду.

— Сейчас твое эго раздавит меня!

Он засмеялся, отворачиваясь и пряча от нее свое лицо.

— Расскажи мне немного о себе, — попросила Пенеола.

Райвен вновь повернулся к ней, приподнимая левую бровь.

— Ну, где родился, вырос. Где учился, как в Академию поступил… Должна же я знать хоть что-то о человеке, который будет в очередной раз меня раздевать?

Пенеола заметила, как в уголках глаз зрячего появляются морщинки смеха.

— Ладно. Я родился на одном из спутников Юги. Мийе.

— Мийе? Я была там.

— Да, была… В общем, семья моя была большой и нас в ней было восемь человек. Мать, отчим и пятеро моих сводных сестер.

— Какой ужас! — засмеялась Пенеола. — Пятеро сестер?

— Да. Платья, украшения, заколки для волос, сложные прически, — я разбирался во всем этом не хуже своей матери.

— А твой отец? Что с ним случилось?

— Он погиб во время одной из стачек с наемниками, которые воровали в моем поселении воду. Мне тогда было три года, и я совсем его не помню.

— Ясно. Значит, ты жил в большой и шумной семье, и родители тебя любили больше остальных, потому что ты был единственным мужчиной в доме, кроме отчима, конечно.

Лицо Райвена застыло на несколько мгновений, а потом его лоб рассекла горизонтальная морщина.

— Я не был любимым ребенком, Айрин. Отчим полагал, что день без пинка под мой зад — зря прожитый день, и такому никчемному мальчишке, как мне, требуется особый контроль и воспитание.

— Он тебя бил?

— Да. Часто и сильно. Поэтому, в возрасте одиннадцати лет я впервые дал ему сдачи. А в тринадцать мать вынуждена была отправить меня жить к своей сестре в другое поселение, потому что я чуть не убил своего отчима.

Пенеола ждала, что Райвен продолжит свой рассказ, но он молчал.

— Потом ты отомстил своему отчиму?

— Я? Нет. Хотел, но не успел. Через год на мое родное поселение напал отряд наемников и всех вырезал.

Пенеола невольно поморщилась и сглотнула застрявший в горле комок каши.

— Повезло только моей младшей сестре Паоле, которую за плохое поведение сослали ко мне на два месяца.

— Мне очень жаль.

— Это было давно, — улыбнулся Райвен, запивая завтрак водой из кружки. — В общем, мне было четырнадцать, а я остался прихлебалой на плечах у своей тетки, да еще и с десятилетней Паолой на руках.

— И что же ты сделал?

— Пошел работать. Недалеко от нашего поселения был дом одной из богатых семей, где требовались сильные молодые руки. Я устроился туда уборщиком и начал свой карьерный рост. Спустя несколько месяцев мне доверили чистку столового серебра, а еще через полгода, я стал отвечать за тренировочный инвентарь, который можно было сравнить с арсеналом небольшой армии. Наблюдая, как старший сын хозяина дома целые дни напролет проводит в тренировочной комнате, я кое-что уяснил: только упорный труд над собой способен достать меня из той ямы, в которой я родился. И я стал помогать сыну хозяина на тренировках. То оружие подам, то «грушу» для битья подержу. Постепенно, я стал неотъемлемым атрибутом каждой из его тренировок. Мне было уже пятнадцать, когда хозяин дома вызвал меня к себе и усадил в кресло напротив своего рабочего стола. «Скажи, кто обучал тебя», — спросил он меня. Я был удивлен его вопросу. Честно говоря, я больше настраивался не на беседу по душам, а на увольнение, за то, что сам тайком тренировался по ночам в его зале. Знаешь, иногда одна фраза способна изменить целую жизнь. Для меня, этой фразой стал мой ответ: «Я сам себя обучаю». Тогда, хозяин дома протянул мне книгу и попросил открыть ее на двадцатой странице. С этим простым заданием я справился, но когда он попросил меня прочесть текст с начала главы, я понял, какая пропасть залегает между ним и мной. «Есть вещи, которым нельзя обучиться самостоятельно, но без которых ты ни на шаг не продвинешься вперед». В пятнадцать лет я прекрасно понял значение его слов. Я закрыл книгу и вернул ее хозяину, полагая, что разговор на этом окончен.

— У тебя есть сестра в поселке, не так ли? — тогда спросил он меня.

— Да, — ответил я.

— Скажи, она тоже спит по три часа в сутки?

— Да.

— Приведи ее завтра с собой. Я хочу на нее посмотреть.

Начиная с того момента, наша с Паолой жизнь изменилась навсегда. Хозяин не просто разрешил нам жить в его доме. Он позволил нам ходить на занятия вместе с его младшим сыном. За год я и Паола научились не только хорошо читать и писать. Мы проштудировали треть библиотеки дома этого человека, и поверь, там было не мало книг. В то время и три часа сна в сутки мне казалось слишком много. Я понимал, что за шанс в жизни, который нам с Паолой подарил этот человек, нам придется расплатиться. Но тогда все это казалось не столь значимым, как возможность вырваться из лап Мийи навсегда.

— Что же было дальше? — тихо спросила Пенеола.

— Когда старшему сыну хозяина исполнилось девятнадцать лет, он отправился учиться в Академию Зрячих. Мечта, которая для меня была недосягаемой, вдруг стала приобретать вполне четкие ориентиры. Я надеялся, всем сердцем надеялся, что в день моего девятнадцатилетия хозяин тоже отправит меня учиться туда.

Райвен хмыкнул и забрал у Пенеолы из рук пустую миску.

— Он не отправил тебя учиться, не так ли? — тихо спросила Пенеола, глядя на Райвена.

— Нет. Мне было восемнадцать, а Паоле — четырнадцать, когда младший сын хозяина стал проявлять к моей сестре интерес.

Пенеола, ощутив, что дальше в рассказе Райвена не будет места смеху и веселью, сжала в кулачках подол своего платья и напряглась. Райвен вновь замолчал, и тогда она взяла на себя смелость огласить то, о чем ему трудно было говорить.

— Он ее изнасиловал? — прошептала Пенеола.

— Да.

— Юга…

— Когда я пришел с Паолой к хозяину, чтобы попросить его разобраться, он объявил нас с ней «неблагодарными ублюдками» и выставил из своего дома.

— Что же стало с этим младшим братом?

— Ему отомстила Юга. Синяя смерть унесла его жизнь где-то через месяц, и деньги его отца не смогли сотворить чуда. У самого хозяина в то время уже начались проблемы с Советом Зрячих, и он покончил жизнь самоубийством, накинув в туалете петлю себе на шею.

— Ужасная смерть.

— Мне не было жаль ни его, ни его сынка.

— А что стало с вами, тобой и сестрой? Куда вы отправились после того, как вас выгнали?

— Я понимал, что вернуться в поселение, все равно, что поставить крест на всем, чего мы достигли. Перед нашим уходом из того дома, я прихватил с собой несколько раритетных «игрушек» из тренировочной.

Пенеола рассмеялась.

— Значит, деньги у вас были.

— И не малые, поверь.

— А хозяин? Он не заявил на тебя?

— Он понимал, что если мы с сестрой раскроем свои рты, он не отмоется и за все свое состояние. Пусть мы были никем, но поднять шум тоже могли.

Райвен убрал посуду на поднос и оставил его в прихожей.

— И… — в нетерпении подгоняла Пенеола.