Сказка для волка - Барбуца Евгения Васильевна. Страница 23

Точно, он же частенько говорил, что увезет меня к океану, когда я была не в себе, уговаривая очнуться.

Он чуть отстранил меня, с тревогой заглядывая в глаза.

– Дядя, миленький, – я судорожно вздохнула в попытке успокоиться, – теперь все в порядке. Мы обязательно поедем отдохнуть, только не сейчас. Ладно? Сейчас мы поедем домой. И Александр с нами, он меня спас, ему можно.

– Хорошо, дочка, все, что захочешь, – согласился дядя, мрачнея на глазах. Хотя, казалось бы, куда больше?

– Я поеду в машине Александра – мне спокойно, когда он рядом. – Я улыбнулась и сделала шаг назад.

Дядя Боря был против, что читалось в его взгляде, но промолчал. Все что угодно, лишь бы я вновь не сходила с ума.

Покинув родные дядины объятия, я почувствовала некий дискомфорт, а при взгляде на Сашу дискомфорт готов был превратиться в тотальную истерику. Спокойно? Ха! Да меня трясти начинает, только представлю, что я с ним в одной машине окажусь. Но надо. Надо притворяться, надо обманывать и надо наконец принять весь тот ужас, который произошел со мной и которому еще предстоит воплотиться.

Александр подошел ко мне и подал руку. Какой галантный, однако. Медленно мы шли к выходу с кладбища. По сторонам я не смотрела, погруженная в свои собственные размышления, доверчиво следуя за мужчиной. Понимала ли я, что делаю? Понимала. Знала ли? А вот знаний мне как раз не хватало. Все то время, что провела в образе овоща на собственной кровати, я думала. Оказывается, отсутствие мыслей – это не совсем то определение, которое смогло бы верно охарактеризовать мое состояние. Ведь человек не может не думать, мысли – это рефлекс, у кого-то врожденный, у кого-то приобретенный (моя собственная теория). Сначала в моей голове были лишь образы, я раз за разом переживала тот день. Потом уже пошли мысли и рассуждения. Единственное, чего у меня действительно не было, так это эмоций. Мысли без эмоций отдавались во мне глухим эхом, будто и не я вовсе заставляю мозг работать на всю мощность.

Мы подошли к тому самому джипу, и Александр открыл передо мной дверцу автомобиля. Взобравшись в уже знакомое нутро машины рядом с водительским сиденьем, я отчего-то расслабилась. Вспомнилась наша первая встреча. Александр обошел авто и спокойно уселся на водительское место, уверенным движением завел мотор.

Я внимательно наблюдала за всеми его действиями, наблюдала и думала.

– Ты опоздал, – нарушила я молчание.

– Нет, – спокойно ответил он.

Его ответ взбесил меня неимоверно. Но я держалась.

– Маша умерла. – Мой тон был равнодушен.

– Но ты жива, – вел спокойно и плавно.

То есть моя жизнь для него приоритетна? Очень интересно. Меня начала бить дрожь тихой ярости. Заметив мои дрожащие руки, Саша нахмурился:

– Зря Борис тебя привез. Давно в себя пришла? – Он пристально посмотрел на меня.

– Кто рассказал? – похолодела я.

– Твой врач. Сказал, что у тебя нервный срыв. – Усмешка. – Дорогой он у вас.

Мои губы исказила злая улыбка. Врач, давно его нужно было поменять. Основной проблемы он не знает, всего два года мной занимается. Ненавижу врачей.

– Саша… – Я замялась. Начинается самое трудное, но не менее интересное. – Я… не знаю, что произошло.

– Скорее всего, – спокойно кивнул он.

– Это потому, что я не помню, – проблеяла я.

– Врешь, – отрывисто бросил он.

У меня щека дернулась.

– Что? – попыталась начать все сначала.

– Сердечный ритм и запах. Они меняются, когда ты лжешь.

Ой. Мозг лихорадочно соображал, мысли беспорядочно роились в голове, подгоняемые страхом.

– Официальная версия произошедшего? – спокойно поинтересовалась я.

– Нападение диких собак, – пожал он плечами. – Расследования не будет.

Логично, ведь диких собак в тюрьму не посадишь. Диких собак нужно отстреливать.

Понятия не имею, как он это провернул, впрочем, подозреваю, что с его деньгами и влиянием подобное не стало проблемой. А если он скажет, что увиденное мною лишь плод моего воображения? Я даже в мыслях опасаюсь называть все своими именами. Давать имя страху – значит оживлять его, пусть уж лучше мой страх пока побудет возможной галлюцинацией. Я же постепенно, не торопясь, буду приближаться не к правде даже, а к собственной цели.

– Я действительно ничего не понимаю, – тихо произношу. – Ты их видел?

Голос сорвался.

– О чем ты, Ру? – Он ласково посмотрел на меня.

С ужасом я поняла, что события развиваются по худшему сценарию. Он будет делать из меня сумасшедшую.

– Волки, то есть люди, они были волками. – Состроим испуганные глаза и обратим сей взор на сурового мужчину, который пытается сделать из меня дуру.

Довольно неудобно вести разговор, когда твой оппонент уделяет дороге большую часть своего внимания. Осмотревшись по сторонам, я понимаю, что совсем скоро мы прибудем домой.

– У тебя нервный срыв, Ру. – И он так улыбнулся, что сразу стало ясно – издевается.

Я отвернулась, краем глаза наблюдая за ним. Красный свет, мы остановились.

– Я не сумасшедшая, – тихо говорила я. – Не верю. Такого ведь не бывает, правда? Это все сон. Просто страшный сон. Мне иногда снятся кошмары. В таких случаях дядя будит меня, поит теплым чаем и вновь укладывает спать. Знаешь, дядин телохранитель Сергей хороший парень был, пока его тоже не разодрали собаки. – Сейчас главное говорить. И позвала: – Хорт?

– Что? – Саша отозвался автоматически.

Я в открытую пялилась на него. Уже давно горел зеленый, а мы продолжали стоять посреди дороги, мешая нормальному транспортному движению, о чем щедро сообщали гудки чужих машин. Он поморщился, словно от зубной боли, но вскоре весело усмехнулся.

– Попался, – сделала я вывод.

– Точно, – кивнул он, и мы наконец тронулись.

– Там был человек, – осторожно начала я. Чувствую себя сапером – неверный шаг, и все, прощай дурная голова. – Он тоже звал себя Хортом. Что это значит?

– Как бы тебе объяснить, маленькая. – Задумавшись, он перестроился в соседний ряд. – Это звание. Или титул, если тебе так будет понятнее.

Понятнее мне не было.

– Саша, – голос мой дрогнул, – объясни мне все. Я ведь понимаю, что стоит заикнуться об увиденном, в лучшем случае меня примут за наркоманку.

Нервы порядком сдавали. Порывшись в своей сумочке, нашла зажигалку и сигареты. Взяла сигарету в рот, но не успела поднести огонь к ней, как перед моим лицом появилась огромная рука и отобрала сигарету, зажигалку и пачку.

Я опешила. Это что сейчас было? Растерянно наблюдаю за тем, как Саша открывает окно и внаглую выкидывает мое добро.

– Еще раз учую от тебя запах табака – накажу. – Он был зол.

Я прониклась. Честно. И курить как-то расхотелось. И вообще, давно пора спортом заняться. Хочу к дяде.

Видя мой испуг, он смягчился, перестав хмуриться, и даже взгляд изрядно подобрел.

– Руслана, объясни мне, зачем ты поперлась с этой идиоткой? – Его ласковый тон звучал особенно издевательски в своей снисходительности. – Я понимаю, эта кукла, у нее, по слухам, никогда мозгов не было, но ты-то куда полезла?

Меня задели столь грубые слова в адрес мертвой Машки. Господи, она ведь действительно умерла.

– Я думала, что смогу ее уберечь, – буркнула я.

– Думала она, – хмыкнул он. – Хорошо хоть мне догадалась позвонить, хрен бы кто другой помочь смог. Значит, так, о произошедшем никому ни слова, особенно Борису.

Раскомандовался.

– Ты ответишь на мои вопросы? – нетерпеливо встряла я.

– Ру, запомни, старших перебивать невежливо. – Он посмотрел на меня, как на дитя неразумное. – Ты еще не готова к правде.

– Это я-то не готова?! – взвизгнула я.

Саша поморщился.

– Руслана, ты пытаешься вывести меня на откровенность, не желая ничего давать взамен.

– Что я могу предложить тебе? – искренне удивилась я. Но подобный поворот не был для меня неожиданностью.

Мы затормозили. А вот и мой родной подъезд.

– Мне нужна твоя кровь. – Он открыл бардачок, где я обнаружила запакованный одноразовый шприц.