Тростниковая птичка - Смайлер Ольга "Улыбающаяся". Страница 20

– Необходимость изоляции…

– Не думаю… если только комфорт больной… не должно быть проблем… успокоительное, должна проспать всю ночь…

«Успокоительное – это хорошо, – подумала я, закрывая глаза. – Ну и кто тут обещал, что я просплю всю ночь? Я не буду отказываться».

Глава 9

Когда я проснулась в следующий раз, над головой был уже знакомый мне потолок. «Машина», – определила я, и попыталась сесть, беспомощность возглавляет мой список «самых ужасных вещей, что могут приключиться с Соней». Все тело ломило, страшно хотелось пить, да и обещанное успокоительное действовало странно: последний раз я чувствовала себя так, когда Майкл с приятелями устроили вечеринку по случаю успешно сданной мной первой сессии. В тот вечер они учили меня смешивать коктейль «Прыжок по Млечному Пути», после дегустации которого об окончании вечеринки у меня остались несколько фрагментарных воспоминаний и восхищенные свидетельские показания Майкловых дружков.

Вместо жалобного «воды» получился стон, но меня услышали, и с переднего сиденья ко мне перебрался Сай, который и напоил меня теплой водой из пластиковой фляги, осторожно поддерживая за плечи, чтобы я не подавилась.

– Что со мной? – с трудом выдавила я и закашлялась.

– Док Джер предполагает, что пустынная лихорадка, симптомы похожи. Но, учитывая наш с вами маленький секрет, мы опасаемся, что это может быть нечто другое.

Я отрицательно замотала головой и поморщилась – голова тут же отплатила мне новым приступом боли.

– Исключено, – прокаркала я, радуясь, что ко мне возвращается голос, – это местный «подарок» – от «своих» я либо привита, либо имею иммунитет и не валялась бы сейчас с жаром.

И снова жадно приложилась к фляге с водой, которую Сайгон предусмотрительно держал все это время рядом. Однако ощущение «Майкл-пати» никуда не делось, а, казалось, с каждым глотком делается все ярче.

– Командир, – позвала я неожиданно жалобно, – что за странное успокаивающее мне вкололи?

– Да стандартный местный препарат, название, боюсь, вам ничего не скажет, – задумчиво отозвался Сайгон, помогая мне улечься обратно на подушку.

И тут со стороны Миста послышался странный возглас, больше похожий на стон.

– Сай, мы идиоты!

Я неожиданно для себя хихикнула на это заявление Миста.

– Вспомни курс начальной медподготовки и скажи, почему на задания во внешние миры десятки берут расширенную аптечную укладку?

Если Сайгон и удивился, то по нему этого не было заметно, он прикрыл глаза и совершенно спокойно ответил, словно бы читая невидимый учебник:

– Необходимость в комплектовании расширенной аптечной укладки лекарственными средствами, произведенными на Кериме, за исключением шовных и перевязочных материалов, вызвана изменением метаболизма в процессе направленной генетической мутации, проводимой Матерью-Прародительницей. В случае использования лекарственных средств и препаратов из внешних миров вероятность побочных явлений и осложнений составляет 93,7 %. – Сай на минуту замолчал, потом неожиданно яростно выдохнул: – Краст!

– Именно, – покладисто отозвался со своего места Мист. – Побочка из-за особенностей обмена веществ. Как видишь, работает и в обратную сторону – если наши лекарства дать человеку из внешних миров.

– Соня, – слегка потряс меня за плечо Сайгон, – Соня, как вы себя чувствуете?

Это был хороший вопрос. Чувствовала я себя весьма странно: все вокруг казалось ужасно смешным, меня словно качало на гигантских волнах, голова кружилась, тело казалось невероятно легким, и даже головная боль куда-то исчезла.

– Боже мой, – выдохнула я, поднимая глаза на Сайгона и чувствуя при этом огромное желание провалиться сквозь землю, – я, кажется, пьяна! И что теперь делать?

Мист с переднего сиденья только хохотнул в ответ, а Сайгон задумался.

Я дотянулась до пластиковой фляги, сделала еще несколько глотков, и поняла, что именно вода усугубляет ситуацию. Сознание поплыло, последнее, что я помню, – это моя попытка объяснить Саю, что он «вполне себе ничего», погладив его при этом по щеке. А дальше началось царство полусна-полуяви, в котором никогда нельзя понять, что происходит на самом деле, а что – в твоей голове. Я тонула в песках, пугалась паровозного гудка, отчаянно звала маму, потом появлялся отец, у которого почему-то были светлые волосы, он гладил меня по голове, говорил, что все будет хорошо, и тут же становился Саем, и все мое тело плавилось то ли от нескромных прикосновений его рук, то ли от температуры, и снова меня качал океан, даря блаженную прохладу и зовя меня по имени. Я пыталась объяснить папе, что я застряла на Кериме и хочу домой, паровозу – что он редкостная сволочь и плод моего воображения, Саю – что он несколько торопит события, хотя я в общем-то не то чтобы и против, но не при Мисте же за рулем, а океану – что я его люблю. Слова давались с трудом, потому что мне было ужасно смешно, и я принималась хихикать в самый неподходящий момент. Наконец в океане установился штиль, я нашарила папину ладонь и, выдавив: «Не уходи!» – сумела провалиться в сон.

Пробуждение принесло с собой горький привкус стыда и полный комплект физических ощущений «утра после вчерашнего». Отличить алкогольно-температурный бред от событий, которые происходили на самом деле, было практически невозможно, поэтому я только мысленно застонала – это же надо было выставиться полной дурой при первой же подвернувшейся возможности! Да еще и при свидетеле!

Надежда на то, что мне все приснилось, а на самом деле мы вели себя как благовоспитанные выпускники Сайдорской монастырской школы, рухнула сразу же, когда я выяснила, что лежу, завернутая в простыню поверх нижнего белья. Но вот что именно происходило вчера и насколько далеко все зашло… На этот вопрос у меня не было ответа.

Я застонала уже вслух и тут же пожалела об этом. С переднего пассажирского сиденья, разложенного в лежак, поднялся и пробрался ко мне Сайгон.

– Соня, как вы себя чувствуете? – склонился он надо мной, и крепкая прохладная ладонь легла на мой лоб.

Смотреть на него было жутко стыдно: память, пасующая при оценке реальности вчерашних событий, однако, сохранила парочку весьма двусмысленных снов с участием светловолосого командира. И они были… весьма вдохновляющими.

– Не очень, – наконец выдавила я из себя. Смотреть на Сая было просто невозможно. Я судорожно огляделась, пытаясь найти нейтральную тему, и, заметив, что водительское сиденье не разложено, осторожно уточнила: – А разве Мист не ночевал с нами?

– Нет, мы решили, что нет необходимости и его лишать нормальной кровати. – Сай улыбнулся уголками губ.

Итак, эту ночь мы провели вдвоем в машине, я проснулась полуодетой, и, судя по степени опьянения и оставшимся в памяти снам, я вполне могла сделать или наговорить что-нибудь… Ой мааааааааама, как же это все неловко вышло!

Проснувшаяся Птичка была слабой и бледной, но держалась молодцом, только почему-то старательно избегала моего взгляда. Практически сразу после нашего пробуждения в машину заглянул Джеремайя, сын Джозефа, наш полевой доктор, и радостно объявил, что обнаружил в походной аптечке упаковку стрип-тестов на антитела к пустынной лихорадке. Птичка безропотно позволила уколоть себе палец и выдавить каплю крови на мембрану тест-полоски, которая окрасилась в ярко-малиновый цвет. Док сверился с упаковкой и подтвердил, что у Птички «Первичное заражение. Острая форма». Мы с подошедшим чуть ранее Мистом дружно выдохнули, Джер же радовался результату, как ребенок подаркам на День Именования. Совершенно вымотавшись за ночь, я не хотел тратить силы на выговор, но с нескрываемым удовольствием приказал провести полную и подробную инвентаризацию аптечной укладки и доложить обо всех обнаруженных неучтенных «счастливых находках» Терренсу не позднее заката. Приказ весьма взбодрил дока и гарантированно отвлек его от попыток «собрать подробный анамнез для статьи в один журнальчик». Соня попросилась обратно в автобус, док поколебался, но дал добро. Мист решительно отправил меня приводить себя в порядок, заявив, что с оргвопросами справится сам, так что когда я вернулся в машину, о том, что происходило этой ночью, ничего уже не напоминало.