От ненависти до любви (СИ) - "Сан Тери". Страница 22
- Идиот, - прошептал он, с воровато прокравшейся в голос нежностью и одарив наблюдающих эту сцену слуг, убийственным взглядом выпрямился.
- Пожалуй, я задержусь ... на некоторое время.
******
- Ну и что мне с тобой делать? - Без тени улыбки поинтересовался Грандин, когда Ири открыл глаза и снова увидел, знакомый полог над головой, а рядом, начавшего становиться привычным, Миста.
- Ты ведёшь себя, как ребёнок. Я ведь запретил тебе вставать.
Грандин не повышал голос, но всё равно это выглядело пугающе. Внезапно Ири понял, что Грандин обнимает его за плечи. И кажется, пытаясь привести оппонента в чувство, Мистраль от души отвесил пару оплеух.
- Ты ушёл. А я... Вспомнил... Ты спас мою жизнь, а я повёл себя как... Грандин. Ты вытащил меня из воды. Это ведь был ты?
- И что с того? - холодно осведомился Мистраль.
- Я, идиот.
- О?! Это признание стоило того, что бы задержатся. -
В голосе полно насмешки. Ири закрыл глаза. Мысль о том, что Грандин рискуя собой нырял за ним в полынью, до сих пор не укладывалась у него в голове, но придя в себя на несколько мгновений, он видел перед собой полуголого выстукивающего зубами Грандина. С его длинных чёрных волос непрерывно лилась вода. И эти руки до синяков растирающие кожу...Это был Грандин. Всё это время он был с ним. Но почему он так редко показывает свою хорошую сторону?
-Эй! - В голосе Грандина промелькнуло беспокойство.
- Ири, не отрубайся. Я с тобой ещё не закончил.
Он, почти усадив юношу к себе на колени, осторожно похлопал по щеке.
- Грандин, почему ты всегда такой ледяной? - прошептал Ири - Недосягаемый? - Рука Грандина замерла. - Зачем? Вечные стены... Холод....Но я не хочу стен...Хочу настоящего...Тебя.
Ири потряс головой, приходя в сознание. Открыл глаза и натолкнулся на растерянный отрешённо - задумчивый взгляд Грандина.
Сейчас в нём было что - то очень странное, похожее на изумление, совершенно непередаваемое и в то же время удивительно тёплое.
- И как я должен расценивать это признание? - спросил Грандин проникновенно. - Счесть бредом или сделать вид, что ничего не слышал?
Ири нахмурился не понимая.
- Что?
- Да так. Интересно просто. Холод и стены, значит. Таким ты меня видишь.
Ири показалось, что он перестал дышать. Он никогда не говорил Грандину о стенах, или говорил?
- Хочешь понять... - Грандин воспринимался настолько непохожим на обычного себя, что юноша растерялся, не зная как себя вести, с таким вот Грандином.
- А ты уверен, что тебе понравиться то, что ты там найдёшь?
- Я не ... - Ири окончательно "заблудился", потому что никогда не видел Грандина, вот таким. И этот новый Грандин, казался удивительно притягателен. Живым магнитом, заставившим горло разом пересохнуть.
- Не знаю, - неуверенно выдал он. - Не понимаю, о чём ты. Я...
- Ири. - Голос Грандина внезапно упал до низкого шёпота, став чуть хрипловатым, словно присыпанным мягким речным песком.
- Не отталкивай меня...СЕЙЧАС...
Лицо Грандина оказалось удивительно близко. Ири испуганно вздрогнул, ощутив горячее дыхание и чужие губы, накрывающие его рот, жадной всепоглощающей мольбой...
- Не от....
Не просто чужие губы, а губы Грандина. И то, что они делают было... Было...
Ири больше не мог думать. Сначала, он забился, пытаясь оттолкнуть, но Грандин уверенно, и в то же время бережно удержал на месте, успокаивающе поглаживая свободной рукой, невинно, но настолько чувственно, что в следующую минуту, можно было не удерживать...
Никогда на свете, Ири не испытывал ничего подобного.
Его не просто окунуло в мягкую краску наслаждения, а буквально полностью размазало, ошеломительной, тёплой волной Мистраля, накрыло с головой, лишив возможности думать и дышать. Обволакивающим присутствием, запахом одеколона. Будоражащим, волнительным. И не сразу пришло понимание, что этот аромат ЕГО. Нота, чистая, настоящая, волшебная, ничем не замутнённая.
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО, БОГ, МИСТРАЛЬ!
Такого просто не может быть, так не....
Сознание исчезло, растворяясь в нереальности ощущения, наполнилось сладким огнём, вспыхнуло тысячей точек разбегающегося удовольствия.
Чужое желание горячим шёпотом проникало под кожу, вызывая отклик, ответной непроизвольной дрожи. Взрываясь возбуждением, закипая в крови, растекаясь по венам, сосредотачиваясь в каждой клеточке. Усиливаясь от пробующих реакцию прикосновений Грандина: легчайших, острых, пробирающих изнутри от самого позвоночника. Нарастающей вибрацией, рождающейся волной, неслышимым звуком, похожим на несуществующую, но оживающую постепенно музыку, первый аккорд которой растворился в поцелуе.
" В мире существуют миллионы губ, но лишь одни идеально подходят к твоим".Совпадают настолько, что каждое последующие движения становится естественным продолжением предыдущего.
Поцелуй длился и длился. Сначала осторожный, изучающий. Ласкающий губы, нежные уголки, ласково берущий, нитью беззвучного диалога, бережный, вопрошающий...
А затем настойчивый, властный, пресекающий всяческое сопротивление, пришедший не робким трепетным просителем, но решительным захватчиком, знающим и понимающим своё право обладать и собирающийся взять это право, прямо сейчас, сию секунду. И что бы не думал по этому поводу сам хозяин, как бы он ни отреагировал.
Поздно. Слишком поздно, теперь, что бы остановиться. Отказаться? Безумие...
Может быть, оно выглядит именно так? Как непреодолимая тяга, сумасшествие желания? Когда легче умереть, чем оторваться, даже на секунду. Только взять всё, выпить ощущение, склеиться, понимая, что отлепиться, окажется невозможно.
Ири, что за зверя во мне, ты пробудил? Растравил, раздразнил, раздраконил. Не могу остановиться. Отказаться от этого... Тебя..В тебе.
Беззвучная молитва, смазанная не родившимся стоном, поглощённым встречным ответным движением.
Вот так... Ближе...Ещё...
Язык Грандина уверенно проскользнул по мягким губам, подзадоривая, раздвинул, неторопливо вторгаясь внутрь самым кончиком. Чуть глубже. Снисходительно сталкиваясь с чужим, испуганно убегающим языком, настигая и превращая поцелуй в сладкую, полную наслаждения дразнилку. Пытку тягучим, расходящимися кругами желанием.
Прикоснуться. Исчезнуть. Убежать. Для того, что бы вернуться и встретить, тянущуюся на встречу немую истому. Откровенно приглашающий рот. Следующие за каждым движением губы, распахивающиеся навстречу сосредоточением сладости, в которую хочется ворваться и смять, измучить, до изнеможения; не только податливые губы, но и всё откликающееся на призыв тело, потому что нельзя быть таким откровенным, безотчётно предлагая себя. Отдаваясь, притягивая, втягивая, что бы следовать за его языком, почти нанизываясь на него, поглощая и подзадоривая ответной лаской, растирая.
... Боже...он понимает, что творит?
В своих инстинктах, способный дать сто очков форы, самой искушённой и умелой шлюхе, развратной бляди, что не задумываясь завяжет узелком веточку черешни, потому что годы практики позволяют и не такое. Вряд ли в обычном состоянии Ири смог бы изобразить узелок, но сейчас то, что он бессознательно творил, позволяло поверить, что внутри каждого узелка, Ар с лёгкостью ввяжет ещё десять.
Голова кружилась. От откровенной похоти, мутилось в глазах, и сердце тяжёлым кузнечным молотом бухало в груди, отдаваясь в ушах.
Ири выгнулся, издавая стон, почти крик, ощущая ответную горловую вибрацию сдержанного рыка, ибо от желания вбить его в кровать и трахать до полного исступления, Мистраль разрыдаться был готов, понимая, что надо сдерживаться, нельзя торопиться. Рано.
Но попробуйте объяснить это голодному, не евшему несколько дней при виде заветного куска хлеба или умирающему от жажды, добравшемуся до спасительной воды. Не торопиться?