Белые искры снега (СИ) - Джейн Анна. Страница 7

   - Ого, да ты выбираешь в свои примеры для подражания сильных людей. Высокого полета. - Крестная почти усмехнулась, но мне показалось, она одобряет мой выбор. - Да, лучше равняться на тех, кто добился много. Это помогает добиться своего. Окрыляет. Тебе так нравится журналистика?

   Я молча кивнула. Все-таки дурочкой я тогда была, честное слово!

   - Хорошо, - непонятно почему сказала Матильда.

   Ее телефон, лежащий, видимо, в сумке, зазвонил - раздалась знакомая мне мелодия - ария Каравадоси из оперы Джакомо Пуччини "Тоска" в исполнении Андреа Бочелли. Интересно, крестная любит оперную музыку? Я тоже люблю. У меня на звонке стоит "Песня половецких девушек" из балетного фрагмента 2-го действия оперы "Князь Игорь", написанной великим композитором Бородины в исполнении известного хора в современной обработке.

   - Иди первой, - решила она, вытаскивая из сумки телефон, - я пока отвечу на телефонный звонок.

   Я торопливо кивнула.

   - Спасибо, - сказала я искренне, встала и, заставив себя не оглядываться, ушла.

   Пальцы болели от напряжения - так сильно я их сжимала.

   Я не знала, что после моего ухода два года назад, у нее состоялся один очень интересный разговор, иначе бы, наверное, заподозрила Матильду в чем-то. Но я не слышала, а потому остась в священном неведении.

   - Я с ней поговорила, она только что ушла, - сообщила безэмоциональным голосом Матильда по телефону, когда Настя покинула кафе. - Да, я все сделала так, как ты сказал, Леша. Ты знаешь, она угостила меня тирамису. А она интересная делавочка.

   Женщина, словно забыв о том, что ей нужно попасть на совещание к губернатору, вытащила из кожаной сумки пачку сигарет и, поставив оба локтя на стол, закурила, глядя куда-то вверх и что-то обдумывая и глядя то в потолок, расписанный весенними узорами, то на свои аккуратные ногти с белым френчем. Скурив тонкую белую сигарету до половины и небрежно, но тщательно затушив ее в пепельнице, выполненной в виде прозрачной полусферы, Матильда вновь взялась за телефон - большой сенсорный, который, казалось, с трудом умещается в ее небольшой ладони. Касаясь экрана кончиком указательного пальца, она открыла папку с фотографиями, сделанными, кажется, на каком-то торжественном официальном мероприятии, где было много мужчин в строгих костюмах и женщины в вечерних платьях, между которыми сновали официанты в форме, напоминающей мундиры позапрошлого столетия.

   - Тебе судьба сделала подарок, - вдруг сама себе тихо, но очень жестко, даже зло, сказала женщина, с отвращением глядя в большой экран, на фотографию, где были запечатлены двое мужчин и деве женщины, в том числе и сама Матильда, - а ты так бездарно отказалась от него. Глупая идиотка. А мне такого подарка не сделали.

   Еще раз глянув на светловолосую красивую женщину лет сорока, одетую в черное, с открытыми плечами, платье в пол, Матильда кинула телефон в сумку, подозвала официанта, попросила чек, быстро расплатилась и ушла прочь из этого освещенного невероятно ярким и ласковым для декабря солнцем места.

   Да, я ничего не знала о разговорах Матильды с неизвестным человеком и продолжала радоваться тому, что у меня появился родной человек. Ну или почти родной - с крестной я так и не стала близка. Думаю, с этой железной женщиной, которую я очень уважала, невозможно в принципе было стать близким человеком - она держала дистанцию, и делала это отменно. По жизни она была одиночкой и сама всего всегда достигала - это я поняла по ее биографии, которую изучила вдоль и поперек, а также по ее редким оговоркам. Мужа и детей у Матильды не было, подруг - тоже, лишь приятельницы, родители ее уже давно отправились в мир иной. Получается, у нее была лишь я, и мне, если честно, это нравилось, хотя я понимала, включая здравый смысл и логику, что, скорее всего, помогает мне крестная не из-за сильной любви, а из-за чувства долга перед своей умершей лучшей подругой. Раньше она не могла этого делать, а теперь у нее появилась возможность и она помогала мне так, как считала нужным. А я пыталась научиться быть похожей на нее. Я тоже хотела стать успешной женщиной, стальной леди, которая в свои сорок пять лет выглядит куда круче, чем большинство моих ровесниц, при этом даже не скрывая свой возраст.

   Отправив статью редактору газеты и немного пообщавшись с ней по скайпу, чтобы обсудить кое-какие рабочие моменты, я вытащила диктофон, на который было записано интервью с деканом физмата, и принялась за вторую статью - уже для университетской газеты, в которой числилась на хорошем счету. И только потом, усталая, потирающая глаза, но довольная потащилась в душ и провела там не меньше часа - сначала приняла ванную, нечаянно заснув минут на двадцать, хотя и не люблю там долго "разлагаться", как говорит моя подруга Алена, а потом опробовала подарки Даниила, оставшись ими очень довольна. Подозреваю, что после душа я и мои волосы пахли ванилью за версту, как от булочки.

   Поделав еще кое-какие дела по дому, я долго крутилась около зеркала, решая, что лучше надеть в клуб - остановилась на черных прямых брюках из плотной ткани, облегающих ноги, чуть ли не как вторая кожа, белой простой майке и черном же приталенном пиджаке с короткими рукавами и манжетами в черно-белую полоску. Сверху надела длинные бусы, поглазела немного на себя в зеркало и, чуть подумав, нацепила на запястья крупные белые браслеты из пластика. Вышло вроде бы даже ничего.

   Не скажу, что одежды у меня прямо-таки много, но из всего имеющегося я пыталась выбрать то, что лучше всего подойдет для празднования моего любимого праздника в хорошем местечке. Ну и чтобы еще и удобно было и при этом и не очень холодно. Глядишь, может быть, с милашкой каким-нибудь познакомлюсь.

   Ну, я, конечно, познакомилась, но только не с милашкой, а с отпетым негодяем и лицемером, правда, я об этом еще не знала.

   Выбрав одежду, я, подпевая американской певице, чей клип крутили по музыкальному малоизвестному каналу, однако мною очень любимому, накрасила ногти в алый цвет. Подождав, пока тот высохнет, привела волосы в порядок - расчесала и завила плойкой в крупные локоны, которые тут же залила профессиональным сухим лаком, позаимствованным у Дана, чтобы прическа не распалась. Волосы-то у меня хоть и прямые от природы, но своевольные.

   Затем, все так же напевая вслед за очередным музыкантом на ТВ, принялась за мейк ап. Подаренный Даниилом bb-крем вместо тональника, немного пудры, чтобы сделать цвет лица ровным, корректор для скул, придающий лицу несколько более четкие контуры, карандаш-подводка, темно-серые и белые тени - глаза должны быть выразительными, а взгляд - загадочным, тушь и светло-розовый блеск для губ.

   Всему этому меня научил ни кто иной, как Дан, который одновременно учился в университете на менеджера и посещал курсы парикмахерского дела и визажа. У него очень даже неплохо получалось делать людей красивыми, а самое главное, он испытывал от этого удовольствие, а потом планировал связать свою жизнь с индустрией моды. Он постоянно, в ущерб учебе, правда, участвовал во всевозможных фотосессиях, где красил как профессиональных моделей, так и самых обычных людей, преимущественно девушек до тридцати лет, оплативших профессиональный сет у фотографа, с которым Даня частенько работал в паре.

   Руки у меня хоть и не золотые, но слава Богу, растут не совсем из того места, на котором принято сидеть, поэтому Даниил быстро научил меня разного рода хитростям в визаже и прическе и даже сказал как-то, что я смогла бы стать неплохим специалистом в этой области, если бы пошла учиться, но я лишь отмахнулась. У меня была совершенно другая цель - журналистика. Люди, правда, меня постоянно спрашивают, почему я учусь в таком случае на филологическом факультете, а не на журфаке, на что я всегда неизменно отвечаю, что мое личное дело, а журналистами становятся люди с совершенно разными образованиями, даже технари. Говорить о том, что я не поступила на журналистику, мне как-то не очень хотелось.