Родиться надо богиней - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 20

Будучи в Третьем Кольце города, Элия не могла насладиться великолепием проспекта Ветров Первого и Адмиральской улицы Второго Кольца, ей пришлось сразу ступить на более простую, но и куда более деловую даже в сгущающихся сумерках Корабельную улицу. С нее юная богиня перенеслась на Портовую и прогулочным шагом направилась вниз.

В порту все еще было людно. Последние торговцы сворачивали лотки с не распроданным за день товаром, тщательно запирали лавки, запоздавшие корабли заканчивали разгрузку при свете больших магических шаров на высоких фонарных столбах. Шумно переругиваясь, грузчики сгружали товар, купцы с неподобающей торопливостью заключали последние сделки, закрывались на тяжелые засовы огромные склады, помощники капитанов гоняли своих людей, спеша завершить все дела до полной темноты. Принцесса увлеченно крутила головой, стараясь разглядеть как можно больше интересного и двигаясь в сторону более отдаленных причалов.

С ближайшего к ней довольно обтрепанного корабля с удивительно поэтичным для такой развалюхи названием «Морская красавица», звучавшим со злой иронией, донесся взрыв ругани. Вскоре Элия увидела шагающего по сходням матроса. Худой, прыщавый как мухомор или смертельно больной какой-то неизлечимой, но жутко заразной болезнью мужик в драной рубашке волок на веревке отчаянно упирающегося всеми четырьмя лапками маленького зверька породы кошачьих. Элия с удивлением узнала в малыше детеныша аранийской пантеры — самого благородного и прекрасного зверя опасных джунглей Арана, о приключениях в дебрях которых так любили писать романтики. Девушка мысленно посочувствовала котенку. Раздраженный сопротивлением зверька матрос разразился новым потоком такой сочной брани, что на мгновение перекрыл буйный гомон порта. Принцесса даже удивилась, как столь тщедушное тело могло произвести так много шума.

— …! И на кой черт я не утопил тебя, чудовище! Надо же было Гильву подобрать тебя в каких-то дебрях, вот и посылай таких ублюдков за водой. Так он потом еще и подставился под стрелу в стычке с пиратами. Пришибу я тебя, мерзавец, ей-ей, пришибу! Ни к чему моему сынку такая тварюга! Еще покалечишь пацана!

Пока Элия удивлялась тому, что прыщавый мужик оказался не лишен способности к воспроизводству, и гадала, не пощадили ли доблестные пираты «Морскую красавицу» только потому, что разглядели «неземную» красоту Прыща и во избежание инфицирования предпочли спастись бегством, котенок сдавленно мявкнул. По-видимому, звук с точки зрения зверька нужно было квалифицировать как грозное рычание — ответ на гневную тираду горе-хозяина.

— А ведь тебя, гаденыш, и не продашь небось. Кому понадобится такая упрямая царапучая и кусачая скотина! — встряхнув веревку с котенком, зло продолжил матрос, задумавшись над тем, а не удастся ли сплавить кому-нибудь вредную животину.

Зверек махнул лапой, целя в ногу матроса, и, по-видимому, все-таки задел ее, во всяком случае, послышался треск материи. Матрос взвыл и, сквернословя, тряхнул «повод» еще сильнее, пережимая котенку горло. На сей раз несчастный зверек отреагировал на брань и физические действия мужика более бурно, но совершенно по-детски, опорожнив взбунтовавшийся желудок прямо на дырявые сапоги матроса. Заревев от возмущения, тот подхватил малыша за шкирку с явным намерением долбануть бедолагу о причал и разом покончить со всеми проблемами. Пара товарищей садиста, предвкушая развлечение, поддержали его радостными воплями:

— Давай, Курб, шваркни его! Будет знать, как когтями махать!

«Настала пора вмешаться, пока котенка не сгубили или не вмешался кто-нибудь другой, не менее прыткий, чем я, и столь же сведущий в зоологии», — решила девушка.

Элия отлично понимала, что порт Океана Миров — лучшее место для шустрых проходимцев всех мастей, знающих цену экзотическим товарам, и только из-за позднего часа у корабля еще не толпится целая свора подобных типов, рассчитывающих прикупить по дешевке какую-нибудь редкость.

— Сколько ты просишь за эту дохлятину? — небрежно бросила принцесса, приближаясь к кораблю и брезгливо указывая на животное пальцем.

Глаза прыщавого матроса разгорелись в радостном предвкушении нежданной поживы. Сказать по правде, он уже давно не рассчитывал, что от жалкого котенка может быть какой-нибудь прок, и до сих пор не выбросил твареныша за борт только из чистого упрямства и опасения стать предметом насмешек и так постоянно потешающихся над ним приятелей.

— Две серебряные короны, сударь! Совсем даром отдаю! — мигом назвал Курб первую пришедшую на ум баснословную цену, с которой собирался начинать торг.

Услышав названную мужчиной цену, принцесса поняла, что тот, несмотря на гордое дворянское имя Курбадис, не имеет ни малейшего понятия о том, что за животное попало ему в руки. В лучших домах Лоуленда среди знати и подражающих им богачей было модно для охраны или забавы держать диких зверей, укрощенных при помощи магических амулетов. Яркие, мелодично щебечущие или передразнивающие людской говор пташки и мелкие пушистые зверьки вроде дикати услаждали взоры капризных дамочек и ребятишек, а мужчинам в доказательство их мужественности и силы требовалось что-нибудь более крупное и менее безобидное на вид. Аранийская пантера, одно из самых редких и свирепых животных джунглей Арана, пользовалась огромным спросом, но достать их детенышей было практически невозможно. Даже лучшие охотничьи экспедиции в Аран, организованные и снаряженные под заказ, зачастую возвращались без запланированной добычи, набив клетки ослепительными попугаями. Если все-таки они привозили пантер, то могли считать себя пусть и не богачами, но определенно очень обеспеченными людьми. Звери шли нарасхват, дворяне, соперничая между собой, постоянно повышали цену. За самочку давали не меньше тридцати серебряных, а за самца — минимум пятнадцать корон. Сообразив, что к чему, Элия развеселилась и решила поторговаться. Будь на месте прыщавого садиста кто-нибудь более симпатичный и приятный, может, принцесса и не стала бы этого делать, но мерзавец, обижающий беззащитного зверька, не заслуживал настоящей платы, тем более что пантеру он раздобыл не сам.

— Ты что, кэп, сдурел? Да за такие деньги я могу купить два десятка фаруханских котят вместо этой полуживой твари. Они и попушистей будут, хоть и царапучие не меньше! А этот хиляк у тебя того гляди сдохнет, к красотке моей не донесу.

Девушка решила сыграть роль скучающего и скуповатого типчика, ищущего подарок для взбалмошной любовницы. Элия повернулась, делая вид, что собирается уходить.

Глаза матроса забегали, жадность боролась с опасением остаться вообще ни с чем. Он почуял, что наклевывающаяся выгодная сделка уплывает из рук, поскольку капризный покупатель не собирается торговаться. Харкнув, прыщавый истошно заорал:

— Ладно, сударь, только для вас: один серебряный, и мы в расчете!

Элия медленно продолжала идти, не оглядываясь.

— Половина!.. Четверть!.. Семь золотых! Три! Один диад! — в отчаянии завопил торговец-неудачник, почти бегом догоняя Элию и волоча за собой непоспевающего, почти задохнувшегося зверька.

— Так и быть, уговорил! Уж ежели сдохнет по дороге, не жалко будет. — Принцесса резко развернулась к прыщавому лицом и, порывшись в карманах в поисках нужной монеты, извлекла один золотой диад.

Матрос попробовал плату на зуб, и они, по морскому обычаю сплюнув через левое плечо, заключили сделку, после чего Элии из рук в руки был вручен кусок веревки, заменяющий зверьку поводок. Таким образом, принцесса стала полноправной владелицей юной аранийской пантеры. Богиня не стала больше задерживаться в порту. Отведя глаза прыщавому продавцу, она перенеслась в город и остановилась на полутемной улочке у единственного горящего фонаря, чтобы без помех осмотреть свою добычу.

Бережно взяв зверька на руки, Элия придирчиво изучила котенка магическим зрением, выясняя, здоров ли он. Малыш, как выяснилось при обследовании — мужского пола, был в относительном порядке. Не считая истощения, зверек был здоров. Видно, у прыщавого хозяина на корабле было много работы, и времени вдоволь поиздеваться над малышом не нашлось. Богиня решила, что для начала малыша нужно хорошенько вымыть, не говоря уж о том, чтобы накормить. Сквозь все еще пушистую даже в грязном, линялом от корабельной баланды и отвратительного обращения, виде шкурку цвета звездного неба отчетливо проступали ребра.