Родиться надо богиней - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 32

«Ого! Принц Элиндрэль, единственный сын владыки Илоридэля!» Сказать, что принцесса была удивлена, опознав в пареньке-разведчике по картинам, что демонстрировал ей Источник, наследника престола, — значит просто ничего не сказать. «Вот так встреча! Воистину сегодня Силы Удачи сдали мне отличные карты! Надо использовать их в раскладе с толком!»

Пока принцесса разглядывала Элиндрэля и обдумывала стратегию своего поведения, прислушиваясь к ощущению подозрительной влаги в своих сапожках (все-таки заклинание дало маленький сбой), предводитель отряда мелодично пересвистывался с кем-то в густых зарослях кустарника, видимо объясняя ситуацию. Элии, как богине Мира Узла, не требовался амулет-переводчик, чтобы понимать смысл высказываний любых живых существ, равных по силе или обладающих меньшим могуществом, но зловредный эльф использовал искусственный шифр, на перевод которого божественный дар не распространялся. Так что принцесса ни черта не понимала, но догадывалась, что в этом художественном свисте речь идет о ней, о том, что отряд временно передает территорию своего патрулирования другим сородичам, чтобы проводить подозрительную чужестранку в город.

Элия тяжело вздохнула про себя: в хорошем темпе идти предстояло не меньше пяти суток и не по ровной дороге (почему-то шоссе у Дивных были не в моде), а по извилистым потаенным лесным тропинкам. Конечно, можно было не тратить времени даром и перенестись сразу в эльфийскую столицу, даже прямиком во дворец, но тогда следовало распрощаться с возможностью предварительного прощупывания почвы и действовать с позиции грубой силы. Вот только мечтательные любители танцев под луной, поэзии с миллионом метафор, утренней росы, пушистых зверюшек, изящных украшений и звонкого пения птичек, Дивные эльфы становились невыносимо упрямы, если понимали, что на них начинают оказывать давление. Недаром в людских мирах, близких к эльфийским, поговорка «упрям как эльф», была куда распространеннее обычного сравнения с животными, вроде осла или мула. Так что Элии во имя внешнего уважения к обычаям Дивного Народа пришлось смириться с необходимостью пешего перехода. Они должны были к ней «принюхаться» и составить положительное впечатление.

Путешествие действительно, как и предполагала принцесса, оказалось довольно нудным. Через каждую четверть часа ее спутники пересвистывались с кем-то в лесной чаще среди берез, осин, орешника, тополей, вязов, дубов, вальсиноров и валисандров. Время от времени кто-нибудь исчезал в зарослях, покидая еле заметную тропинку, но вскоре возвращался так же незаметно, как и скрывался. Элия не видела других эльфов, но магическое чутье однозначно указывало на постороннее присутствие. Отряд двигался быстро. Легконогие существа скользили впереди принцессы без малейших затруднений, деревья отводили ветки с их пути, колючий кустарник расступался, трава стлалась под ноги. Чтобы не отстать от остроухих чемпионов по ходьбе по пересеченной местности, девушке, которой растения вовсе не собирались уступать дорогу, пришлось поднажать. Она готова была скорее загнать себя до полусмерти, чем попросить эльфов замедлить шаг или остановиться передохнуть. Приходилось терпеливо сносить случайные царапины дикого шиповника, корни деревьев, скрытые в густой траве и выступающие в самый неподходящий момент, растопыренные над дорогой ветки, норовившие хлестнуть по плечам и лицу, сережки берез, с похвальной периодичностью оказывающиеся за шиворотом, цеплючие репьи на штанах и вьюнки, стремящиеся намотаться на сапоги. Пролетавшая мимо птичка-невеличка умудрилась облегчиться не на кого-нибудь, а на принцессу. К счастью, ее плащ был снабжен заклинанием отталкивания грязи.

Богиня прекрасно понимала, что ее испытывают, и не только эльфы, но и сам Лес. Впрочем, Элия считала себя достаточно тренированной для того, чтобы вытерпеть домогательства разумной экосистемы, пробующей ее на прочность, и выдержать пятидневный марафон, лишь бы остроухие ублюдки не перешли на бег. Пять дней бегом по чаще — это не самое подходящее занятие для богини любви, а вот Нрэн, наверное, был бы в восторге. Загадочный кузен обожал всякие мазохистские упражнения такого рода. Приказав плащу навеивать на хозяйку прохладу, чтобы не обливаться потом, принцесса ускорила темп движения.

К концу дня, когда уже совершенно стемнело, не обладающая вампирским инфразрением брата Энтиора богиня, чтобы не налететь впотьмах на какой-нибудь корень или сучок, вынуждена была включить заклинание ночного видения, эльфы наконец сделали привал на небольшой укромной полянке. Круговую оборону несли могучие дубы, вязы и один поистине гигантский валисандр. Принцесса небрежно опустилась на мягкую траву, с трудом подавив желание просто рухнуть ниц и закричать от облегчения. Элия от всего сердца порадовалась тому, что для двух лун Меллитэля — Итариль и Рильруин — сейчас наступила пора новолуния, а сияния звезд, полускрытых набежавшими к вечеру облаками, даже для эльфов было недостаточно, чтобы нестись в лесной чаще глухой полуночью.

Следопыты двигались по-прежнему легко, словно порхая, будто и не было долгого пути, споро разожгли костер из сухого валежника, сваленного под деревьями, набрали каких-то ароматных травок и принялись готовить нехитрый ужин: жаркое из диких кроликов, которых подстрелили по пути. В дополнение к тушеному мясу из вещевых мешков достали круглые дорожные лепешки, орехи и дикие яблоки, пополнившие запасы отряда по дороге.

Принцесса нисколько не удивилась тому, что эльфы собираются есть мясо. Богиня прекрасно знала, что вегетарианцы среди Дивных — явление еще более редкое, чем среди людей. Ведь эльфы умеют чувствовать нити зависимостей, соединяющие все в природе в единое целое, и не отделяют себя от этой великой паутины жизни. Дивный Народ не опускается до суеверных представлений о кощунстве поедания живых существ, полагая это разумной закономерностью, установленной Творцом, нарушая которую разрушаешь и собственную гармонию. Если уж на то пошло, для Дивных та же морковка не менее разумна и достойна существования, чем кролик, так что есть одно, наложив запрет на питание другим, по мнению эльфов, сущая глупость. Придерживаясь таких взглядов, большинство ветвей эльфийской расы нисколько не брезгуют мясом, но предпочитают его тщательно прожаривать перед употреблением, поскольку не выносят привкуса свежей крови, столь лакомой для вампиров.

Даже свежевать и потрошить добычу пара мужчин и женщина-лучница отошли недалеко за деревья, правда, зарывать отбросы не стали, лишь прикрыли ветками, оставив угощение для мелких лесных хищников, не брезгующих падалью.

Пока тушилось мясо, юный Элиндрэль тоже вносил свою лепту в общие приготовления, добросовестно луща орехи и искоса бросая на Элию заинтересованные взгляды. Богиня, в свою очередь, отчетливо воспринимала эмоции юноши, считывая через них и его мнение о себе. Молодой любопытный эльф уже пришел к выводу, что незнакомка красива, хоть черты ее и не походят на эльфийские. Юноша очень хотел поболтать с девушкой, но заговорить не решался, опасаясь нарушить традиции и заслужить укор старших.

Дивный Народ всегда не слишком охотно контактировал с другими расами, предпочитая вести замкнутый образ жизни. Различие в традициях, нравственных установках, привычках, правилах поведения, логике и мышлении было настолько разительным, что общение становилось затруднительным и редко выходило за границы торговых отношений, обусловленных необходимостью. Правда, если чужак был готов принять все обычаи Дивных, его после длительной проверки и испытаний могли принять как своего и позволить жить рядом. Такие идиоты (по мнению принцессы, другого эпитета существа, отбросившие собственные обычаи, не заслуживали) находились во все времена.

Элия не собиралась становиться одной из фанатичных поклонниц остроухих, предпочитая иметь своими поклонниками их, а потому вовсю рассматривала вариант соблазнения Элиндрэля как средство получения информации и воздействия на владыку.

«Да, сын Владыки Зеленых Просторов — молодой принц — превосходная добыча, — рационально решила принцесса. — Из него можно будет вытянуть кучу полезной информации, а очаровав наивного смазливого мальчишку, оказать давление на отца, если тот вдруг заупрямится».