Шепот темного прошлого - Панкеева Оксана Петровна. Страница 59

– О, сколько может съесть на спор Элмар, это отдельный разговор, – засмеялся король и выбрался из-за стола, – Уж он-то сажал Элвиса в лужу вместе со всеми его уловками, и не один раз. И что самое веселое, ему ни разу не было плохо. Даже когда целого поросенка умял. Напротив, плохо было Элвису, поскольку тот, как проспоривший, должен был собственноручно отмыть противень из-под упомянутого поросенка холодной водой без мыла.

– Песком, чего тут думать? – искренне удивился Кантор, тоже поднимаясь.

– Это тебе понятно, что посуду можно отмыть песком, – улыбнулся король, – Элмару. А откуда это могло быть известно Элвису, который вообще не имел понятия о мытье посуды и знал только, что чистая посуда приносится прислугой из кухни, белье достается из шкафа, а начищенная обувь стоит по утрам за дверью? Как мы все повеселились!

Кантор улыбнулся.

– А я ошибочно полагал, что быть принцем скучно…

– В общем-то, твоя гипотеза не лишена оснований, – согласился король, – большей частью из-за того, что родители и воспитатели прилагают все усилия, дабы сделать жизнь маленьких принцев и принцесс действительно скучной. Исключение составляю разве что я, и то только потому, что опережал сверстников в умственном развитии, отчего меня заняли серьезным делом намного раньше, чем принято.

– Намного? – полюбопытствовал Кантор. Король остановился у двери и сообщил, спокойно, словно о чем-то совершенно обыденном:

– В пятнадцать лет я получил диплом юриста. В шестнадцать руководил убойным отделом. В двадцать стал вторым заместителем главы департамента. В двадцать три – первым. В двадцать пять возглавил департамент Порядка и Безопасности. Словом, скучно мне не было.

«А влюбиться впервые сумел только в тридцать три, – подумал Кантор, глядя вслед ему в закрывшейся двери. – Небось считаешь, что прожил эти годы не зря… Впрочем, кто знает…»

Глава 9

Если бы кто-то из знакомых заглянул в загородный дом лорда Сильверстоуна вечером шестнадцатого дня Бирюзовой луны, то был бы очень удивлен, обнаружив этого во всех отношениях благополучного молодого человека в жестокой депрессии. Хотя незаконнорожденный наследник Сильверстоун-холла иногда проявлял некоторые пробелы в воспитании, все же невероятно было видеть, как он мечется по спальне, швыряется вещами и поминутно поглядывает на часы, бормоча при этом вполголоса на незнакомом языке какие-то заклинания, в которых чаще всего повторялись загадочные слова «фак» и «шит». С трудом дождавшись момента, когда пробило девять, он изо всех сил пнул боковую стенку шкафа, открыв потайную дверь, хотя в общем-то никакой необходимости так обращаться с бедной мебелью не было. Затем спустился по узкой винтовой лестнице в темное полуподвальное помещение, сильно напоминавшее потайную комнату в лаборатории мэтра Альберто, торопливо щелкнул выключателем и, оглядевшись по сторонам, огорченно воскликнул:

– Ну и где? Обещали же к девяти! С бабами своими прощаются?

Как бы в ответ на его слова зажужжала Т-кабина, затем дверь мягко отъехала в сторону и в комнату торжественно вступил капитан второго королевского гусарского полка Парамон Полянский, солидный, представительный мужчина средних лет, с классическим кучерявым чубом и длинными висячими усами, что во все времена было модно среди поморских военных. Представительность господина капитана несколько портили зажатая под мышкой двуквартовая бутыль водки и огромная миска квашеной капусты, которую Полянский нес, прижав к груди. По капусте были беспорядочно разбросаны десятка два крепеньких соленых огурчиков, а из-за пазухи Парамона выглядывал полотняный сверток, в котором, как уже знал по своему опыту лорд Сильверстоун, находились шмат сала и краюха хлеба.

– Что, уже ждешь? – устало усмехнулся гость и, небрежно сдвинув в сторону хозяйские вещи, принялся раскладывать на столе принесенную снедь. – Только-только же девять пробило! Да и Саня еще не пришел… Чего ты так разнервничался? Что-то случилось?

– Ничего! – возмущенно вскричал лорд Сильверстоун. – Кроме того, что я второй день сижу как на иголках и жду, что за мной придут, что этот придурок Томас раскололся и сдал меня с потрохами, от каждого стука подкидываюсь, а ты еще опаздываешь и задаешь глупые вопросы!

– А ты сиди спокойно, – посоветовал капитан Полянский, по-хозяйски заглядывая во все шкафчики в поисках посуды. – Почему он непременно должен расколоться?

– Потому, что я обещал в случае чего помочь, а на самом деле сделать это не могу. Как только он поймет, что его списали и никто спасать его не собирается, тут же перестанет меня покрывать. А Главный все это выслушал вполуха и сказал, чтобы я не беспокоился. Поди пойми, то ли он что-то знает, то ли и меня уже давно списали и я даже не доживу до того момента, когда за мной придут люди Элвиса…

– Ну знаешь, Пол, это ты уже хватил… – Капитан посмотрел на свет сквозь найденный стакан и махнул рукой. – Кто тебя вообще сюда пустил, такого нервного? Что за глупость? Мы не у себя на Альфе, убирать людей во избежание утечки информации у нас нет необходимости. Обычно их увольняют и отправляют домой, это достаточная гарантия того, что для этого мира ты умер. А про твоего Томаса… Ты что, не знаешь, что он мертв? Сам его отравой и накормил, если я не ошибаюсь.

– Я же не знаю, когда точно яд подействовал, – пожаловался отравитель. – В инструкции было сказано от двадцати четырех до тридцати шести часов, к тому же я протянул до последнего, чтобы успеть потом нейтрализовать, если все пойдет как надо. Теперь не имею понятия, успел ли он что-то сказать…

– Даже если сказал, ты всегда успеешь слинять через Т-кабину, только не забудь с перепугу про параграф третий, то бишь систему «энерговеник». А вот и Саня. Не особенно и задержался…

Из кабины, на ходу поправляя подол туники поверх в явно наспех натянутых штанов, появился смотритель Большой Королевской Арены господин Креодонт. – Дядя Гриша! – восторженно прокричал он, узрев миску с капустой и бутылку. – Вы не человек, а золото! Как раз об этом я мечтал последние четыре дня! Сало, боже мой, сто лет его не ел!

– Кто тебе виноват, что ты не на то учился, – хмыкнул капитан Полянский, он же полевой агент Соколов, пожимая руку пришедшему. – Ты у нас, кажись, спортсмен, вот тебя в Эгину и сплавили. А сала ты там точно не попробуешь, видел я как-то эгинских свиней, что собаки борзые… Оливок захватить не догадался?

– Оливок? – поморщился господин Креодонт, он же полевой агент Сидоренко. – Издеваетесь? Меня тошнит уже от этих оливок! Слушай, Пол, чего у тебя такие стаканы залапанные? Если сюда слуги не ходят, так и посуда не моется? Всего пять лун в лордах походил и вообще разучился что-то делать своими руками? А почему стаканов только три, больше никого не будет?

– Мишель уехал домой, – нервно отозвался лорд Сильверстоун, он же полевой агент Хадсон. – А Жорик не придет. Он у нас так занят, бедняга, что минутки свободной нет…

– Да на кой он нам нужен, – поморщился Саня. – Терпеть не могу любимчиков. Нет, ну вы скажите, дядя Гриша, ведь как устроено человечество: даже среди нас находятся люди, которые начальству милее других!

– Ну, если уж человечество так устроено, что ты с этим сделаешь? – философски заметил Полянский.

– Нет, вот сами подумайте! – не унимался разговорчивый Саня. – Кому-то достается Лондра с ее хитрожопым королем, которого хрен надуришь, кому-то Эгина с ее оливками и борзыми свиньями, кому-то выпадает общаться каждый день с припадочным королем Поморья и его стервозной дочуркой, от души сочувствую, дядя Гриша… А кому-то на блюдечке Голдиана, где вообще напрягаться особенно не надо! Теперь у Главного еще хватает совести строить нас в три ряда и вычитывать, что у Жорика уже какие-то там успехи есть, а мы, дескать, не стараемся!