Последние дни - И Сьюзен. Страница 20

– Зачем ты сюда пришла? – спрашивает он, откровенно меняя тему. – Почему не убежала?

– Глупо, да?

– Весьма.

– Я просто… не могла.

Хочу спросить его, почему он рисковал своей жизнью, спасая мою, когда его народ убивает нас каждый день. Но я не могу. Не здесь и не сейчас, пока нас могут подслушать.

Мы молча лежим, прислушиваясь к стрекотанию сверчков.

Какое-то время спустя, когда я уже начинаю засыпать, он шепчет в темноте:

– Они все спят, кроме часовых.

Я мгновенно просыпаюсь:

– У тебя есть план?

– Конечно. А у тебя нет? Ты же у нас спасатель.

Луна переместилась, и падающий в окно свет стал более тусклым. Но его вполне достаточно, чтобы увидеть темный силуэт поднимающегося с койки Раффи. Он подходит ко мне и начинает развязывать мои путы.

– Как, черт побери, тебе это удалось?

– Чем-чем, а веревками ангелов не удержать.

Я забыла, насколько он сильнее человека.

– Хочешь сказать, ты все это время мог освободиться? Я тебе даже не нужна. Почему не сделал этого раньше?

– Разве не забавно, как они станут напрягать свои крошечные мозги, пытаясь сообразить, что случилось?

Он быстро развязывает меня и ставит на ноги. Его уклончивый ответ не ускользает от моего внимания.

– А, поняла. Предпочел сбежать ночью. Ты ведь не можешь обогнать пулю?

Как и большинство людей, я впервые узнала об ангелах из видеозаписи, показывавшей, как застрелили в воздухе архангела Гавриила. Я не в силах избавиться от мысли, что, возможно, ангелы вели бы себя не столь враждебно, если бы мы сразу же не убили их предводителя. По крайней мере, они считают его убитым. Никто этого точно не знает, поскольку тела так и не нашли, – по крайней мере, так говорилось. Легион крылатых созданий, паривших позади него, рассеялся вместе с охваченной паникой толпой, быстро исчезнув в затянутом дымом небе. Не был ли и Раффи в составе этого легиона?

Он поднимает брови, явно отказываясь обсуждать воздействие пуль на ангелов.

Я насмешливо улыбаюсь: «Ты не столь совершенен, как выглядишь».

Подойдя к двери, прикладываю к ней ухо.

– В здании есть кто-нибудь еще?

– Нет.

Я пытаюсь повернуть ручку, но дверь заперта.

Раффи вздыхает:

– Я надеялся, что не придется применять силу, вызывая лишние подозрения.

Он берется за ручку, но я его останавливаю:

– На наше счастье, у меня кое-что есть.

Достаю из заднего кармана набор отмычек. Солдат, который меня обшаривал, не особо усердствовал. Он искал оружие или нож, а не тонкие проволочки.

– Что это?

Я принимаюсь за замок, довольная, что могу поразить Раффи талантом, которым ангелы не обладают.

Щелк.

– Вуаля!

– Немногословно, но результативно. Кто бы мог подумать?

Я открываю рот, собираясь выдать язвительную реплику, но понимаю, что ему только это и нужно.

Мы выбираемся в коридор и останавливаемся у задней двери.

– Слышишь часовых?

Он несколько мгновений прислушивается, затем показывает сначала в одну, потом в другую сторону. Мы ждем.

– Что там? – спрашиваю я, показывая на закрытые двери.

– Кто знает? Может, кладовые?

Я направляюсь к одной из дверей с мыслями об оленине или даже об оружии.

Он хватает меня за руку и качает головой:

– Не будь жадиной. Если ограбим их, уходя, меньше шансов, что о нас просто забудут. Зачем нам лишние неприятности?

Конечно, он прав. Да и кому хватило бы глупости держать оружие там же, где и пленников. Но при мысли об оленине мой рот наполняется слюной. Нужно было выпросить у них то мясо…

Несколько секунд спустя Раффи кивает, и мы выскальзываем в ночь.

Мы бежим со всех ног. Мое сердце отчаянно колотится в груди, изо рта вырывается пар. Запах земли и деревьев указывает путь к лесу. Шелест ветвей на ветру заглушает наш топот.

Раффи может бежать намного быстрее, но держится рядом.

Луна скрывается за облаками, и в лесу темнеет. Едва мы оказываемся среди деревьев, я перехожу на шаг, чтобы не врезаться в ствол.

Я боюсь, что часовые услышат мое тяжелое дыхание. Адреналин иссякает, и я снова чувствую себя напуганной и усталой. Останавливаюсь и сгибаюсь, пытаясь перевести дух. Раффи кладет ладонь мне на спину, мягко поторапливая. Он даже не запыхался.

Он указывает вглубь леса. Я качаю головой, показывая на лагерь. Нужно обойти его кругом, чтобы забрать крылья. Мой рюкзак можно заменить, но крылья – нет. После короткой паузы Раффи кивает. Я знаю, что он никогда не перестает думать о своих крыльях, так же как и я о маленькой Пейдж.

Мы по лесу обходим лагерь, стараясь не терять его из виду. Порой это непросто, поскольку луны почти не видно, а сам лагерь закрыт пологом из веток. Мне приходится полагаться на ночное зрение Раффи больше, чем хотелось бы.

Даже зная, что он все видит, я не могу идти быстрее, не рискуя налететь на ветку или споткнуться. Чтобы пробраться через лес в темноте, требуется немало времени, а еще больше – чтобы найти тайник.

Когда я уже вижу дерево, под которым спрятано наше добро, за спиной раздается отчетливый щелчок предохранителя.

Я поднимаю руки, прежде чем солдат успевает сказать:

– Стоять!

18

– За то, что прервали мой сон, пойдете в наряд по уборным.

Оби явно не из ранних пташек, и он даже не скрывает, что сейчас куда охотнее спал бы, а не разбирался с нами.

– Чего ты от нас хочешь? – спрашиваю я. – Я уже сказала – мы не убивали тех людей.

Все пошло по второму кругу – мы с Раффи сидим, привязанные к стульям в комнате, которую я уже начинаю считать нашей.

– Гораздо проще сказать, чего мы не хотим. Мы не хотим, чтобы вы рассказывали другим о нашей численности, местоположении, вооружении. После того как вы видели лагерь, мы не можем вас отпустить, пока не снимемся с места.

– И как скоро это случится?

– Придется подождать. – Оби неопределенно пожимает плечами. – Не очень долго.

– Мы не можем ждать.

– Будете ждать столько, сколько скажем мы, – говорит Боуден, поймавший нас часовой. По крайней мере, это имя написано на его форме. Конечно, форму он мог просто снять с мертвого солдата. – Вы будете делать все, что прикажет Сопротивление. Иначе мы все обречены, черт бы побрал эту ангельскую сволочь…

– Хватит, Джим, – устало говорит Оби, и я догадываюсь, что старина Джим, а может быть, и другие солдаты миллион раз повторяют одно и то же с пылом новообращенных.

– Это правда, – продолжает Оби. – Организаторы Сопротивления предупреждали нас, что такое время наступит. Говорили нам, куда идти, чтобы выжить, поднимали наш дух, пока остальной мир разваливался на части. Мы всем обязаны Сопротивлению. Оно – наша величайшая надежда пережить этот кошмар.

– Есть и другие лагеря? – спрашиваю я.

– Это целая сеть по всему миру. Мы лишь начинаем узнавать о существовании других, пытаемся наладить связь, скоординировать свои действия.

– Здо?рово! – говорит Раффи. – Значит ли это, что мы застряли здесь до тех пор, пока не забудем, что вообще когда-либо слышали о вашем Сопротивлении?

– Как раз об этом вы должны сообщить всем, кому только сможете, – отвечает Оби. – Весть о том, что в мире существует Сопротивление, несет надежду и единение. И мы должны распространить ее как можно шире.

– Вас не беспокоит, что если об этом узнают ангелы, они вас просто уничтожат? – спрашиваю я.

– Этим голубка?м нас не уничтожить, даже если они пошлют всю свою чирикающую стаю, – насмешливо заявляет Боуден. Его лицо краснеет, а глаза сверкают так, словно он рвется в бой. – Пусть только попробуют!

Он сжимает приклад с такой силой, что белеют пальцы. Мне становится слегка не по себе.

– Нам пришлось задержать немало народу с тех пор, как начались нападения каннибалов, – говорит Оби. – Вы единственные, кому удалось выбраться. Здесь найдется место для вас двоих. Место, где есть еда и друзья, где жизнь имеет смысл и цель. В данный момент мы расколоты, нас вынуждают жрать друг друга. Мы не устоим, если будем убивать друг друга из-за банки собачьего корма.