Последние дни - И Сьюзен. Страница 38

Ясно, что альбиносу нужен в жизни кто-то вроде Пейдж. По едва заметным признакам можно понять – он прекрасно осознает, что все оценивают его по внешности. Ангел держит руки близко к телу, голова чуть опущена, и он редко поднимает глаза, стараясь быть там, где темнее. Где выше вероятность того, что любопытствующий примет его глаза за темно-карие, а не кроваво-красные.

Полагаю, если кто-то и может вызвать предубеждение у ангела, так это его собрат, словно окруженный невидимым адским пламенем.

Несмотря на позу и поведение, в нем безошибочно угадывается воин. Все впечатляет – от широких плеч и великанского роста до перекатывающихся под кожей мышц и огромных крыльев. Как и у ангелов в кабинке. Как и у Раффи.

Все его компаньоны выглядят так, словно рождены сражаться и побеждать. Они подчеркивают это впечатление каждым уверенным движением, каждой повелительной фразой, каждым дюймом занимаемого ими пространства. Я никогда бы не заметила, что альбиносу слегка неуютно, если бы сама не имела подобного опыта.

Едва я ступаю в свободное от людей пространство вокруг альбиноса, он поворачивает голову в мою сторону. Я смотрю ему прямо в глаза, как смотрела бы любому другому. Едва проходит шок от вида пары чуждых глаз, я встречаю оценивающий взгляд и узнаю приглушенное любопытство. Я слегка покачиваюсь, ослепительно улыбаясь ему.

– Какие у вас красивые ресницы, – говорю я, слегка растягивая слова, но стараясь не переборщить.

Он удивленно моргает своими белоснежными ресницами. Я подхожу к нему и, споткнувшись, проливаю немного шампанского из своего бокала на девственно-белый костюм.

– О господи! Простите, простите меня! Как я только могла! – Я хватаю со стола салфетку и пытаюсь промокнуть пятно. – Давайте помогу отчистить.

Я рада, что не дрожат руки, хотя и прекрасно осознаю грозящую мне опасность. Эти ангелы убили больше людей, чем погибло в любой войне за всю историю. А я только что облила одного из них шампанским. Не слишком оригинальная уловка, но это лучшее, что я способна придумать в такой ситуации.

– Сейчас все будет в порядке, – бормочу я, изображая подвыпившую девицу.

Вокруг кабинки становится тихо, и все смотрят на нас.

В мои планы это не входило. Если ему было неуютно оттого, что на него бросают тайные взгляды, сейчас он, вероятно, ненавидит идиотку, из-за которой оказался в центре всеобщего внимания.

Он отбрасывает мою руку, схватив за запястье – крепко, но не больно. У меня нет сомнений, что он мог бы сломать мне руку, если бы захотел.

– Сейчас пойду и сам разберусь, – раздраженно бросает он.

Это меня вполне устраивает. Я решаю, что он был бы вполне приличным парнем, если бы вместе с себе подобными не обрек землю на адские муки.

Он спокойно идет в сторону туалета, игнорируя взгляды как ангелов, так и людей. Я тихо следую за ним. Сперва возникает мысль и дальше разыгрывать пьяную, но я тут же от нее отказываюсь – если только кто-то не отвлечет его, помешав дойти до туалета.

Никто его не останавливает, даже чтобы поприветствовать. Я оглядываюсь в поисках Раффи, но его не видно. Надеюсь, он не рассчитывает, что я продержу альбиноса там до тех пор, пока он не сочтет нужным появиться.

Как только альбинос входит в туалет, из тени появляется Раффи с красным конусом и складной табличкой «Временно не работает». Поставив конус и табличку перед туалетом, он проскальзывает следом за альбиносом.

Я не знаю, что делать. Оставаться за дверью и стоять на страже? Если бы я полностью доверяла Раффи, я бы наверняка так и поступила.

Я вхожу в мужской туалет, разминувшись с тремя выскакивающими оттуда парнями. Один из них поспешно застегивает штаны. Все они люди и вряд ли станут возмущаться, что их вышвырнул из туалета ангел.

Раффи стоит у двери, глядя на альбиноса, который настороженно смотрит на него в зеркало над раковиной.

– Привет, Иосия, – говорит Раффи.

Кровавые глаза Иосии суживаются, пристально глядя на Раффи, и тотчас же потрясенно расширяются. Он поворачивается кругом. Недоверие в нем борется с замешательством, радостью и тревогой. Я понятия не имела, как можно одновременно испытывать подобные чувства, а тем более как они могут одновременно отображаться на его лице.

Выражение лица Иосии вновь становится бесстрастным. Похоже, для этого ему потребовалось немало усилий.

– Мы знакомы? – спрашивает он.

– Это я, Иосия, – говорит Раффи, шагая к нему.

Иосия пятится вдоль мраморной стойки.

– Нет… – Он качает головой, хотя его выдает взгляд. – Вряд ли я тебя знаю.

Раффи озадаченно смотрит на него:

– В чем дело, Иосия? Понимаю, прошло немало времени…

– Немало времени? – Иосия издает короткий смешок, продолжая пятиться от Раффи как от зачумленного. – Угу, можно и так сказать. – Его белые губы изгибаются в натянутой улыбке. – Немало времени… и впрямь смешно, угу.

Раффи не сводит с него взгляда, склонив голову набок.

– Послушай, – говорит Иосия, – мне нужно идти. Только… не ходи за мной, ладно? Пожалуйста. Я не могу позволить, чтобы меня видели с… чужаками.

Он судорожно вздыхает и решительно шагает к двери.

Раффи останавливает его, упираясь ладонью в грудь:

– Мы перестали быть чужаками с тех пор, как я вытащил тебя из рабства и сделал солдатом.

Альбинос ежится от прикосновения Раффи, словно от ожога.

– Это было в другой жизни, в другом мире. – Снова судорожно вздохнув, он понижает голос до едва слышимого шепота. – Тебе не следует оставаться здесь. Это слишком опасно.

– В самом деле? – скучающим тоном спрашивает Раффи.

Иосия поворачивается и возвращается к умывальникам.

– Многое изменилось. Все стало намного сложнее.

Хотя голос Иосии звучит уже спокойнее, я замечаю, что он пытается держаться как можно дальше от Раффи.

– Настолько сложнее, что мне подобные обо мне позабыли?

Иосия заходит в кабинку и спускает воду.

– О нет, никто о тебе не забыл. – (Я едва могу разобрать его слова в шуме воды, так что за пределами туалета наверняка вообще ничего не слышно.) – Как раз напротив. О тебе в обители только и говорят. – Он переходит в другую кабинку и снова спускает воду. – Практически идет кампания против Рафаила.

Рафаила? Он имеет в виду Раффи?

– Почему? Кого это волнует?

Альбинос пожимает плечами:

– Я всего лишь солдат. Махинации архангелов выше моего понимания. Но если хорошенько подумать… После того как застрелили Гавриила…

– …наступил вакуум власти. Кто стал Посланником?

Иосия смывает воду еще в одной кабинке.

– Никто. Ситуация тупиковая. Мы бы все согласились, чтобы это был Михаил, но он не хочет. Ему нравится быть генералом, и он не оставит военную службу. Уриил, с другой стороны, так стремится получить поддержку большинства, что готов собственноручно расчесывать нам перья.

– Понятно, для чего эта бесконечная вечеринка и женщины. Он идет по опасному пути.

– Тем временем никто из нас не понимает, что, во имя Господа, вообще происходит и зачем, черт побери, мы здесь. Как обычно, Гавриил ничего нам не сказал. Сам знаешь, как он любил театральные эффекты. От него нельзя было ничего добиться, кроме самого необходимого, да и то считалось за счастье, если он не говорил сплошными загадками.

Раффи кивает:

– И что же мешает Ури получить поддержку, которая ему так необходима?

Альбинос включает слив в очередной кабинке и, несмотря на шум воды, лишь показывает на Раффи и шевелит губами:

– Ты.

Раффи приподнимает брови.

– Именно, – говорит Иосия. – Кое-кому не нравится мысль о том, что Уриил может стать Посланником, поскольку у него чересчур близкие связи с преисподней. Он постоянно твердит, что посещение Бездны – часть его работы, но кто знает, что там на самом деле происходит? Понимаешь, о чем я?

Иосия возвращается в первую кабинку, и туалет снова наполняется шумом спускаемой воды.

– Но самая большая проблема для Уриила – это твои парни. Все они тупоголовые и упрямые, а то, что ты их бросил, настолько их разозлило, что они готовы тебя на куски разорвать, но не позволят это сделать кому-то постороннему. Они говорят, что на пост Посланника должны претендовать все оставшиеся в живых архангелы, включая тебя. Уриилу не удалось их переубедить. Пока.