Бег по пересеченной местности (СИ) - "Старки". Страница 10

Долго рассиживать нельзя. Петер похлопал меня по бедру и велел подниматься. Вот паразит! Раскомандовался! Мой латышский друг даже решил идти сам, только держась за мою руку. И он пошёл. Всё-таки он крепкий парень, ковыляет, не шутит, на серых джинсах кровавое пятно стало еще больше, на лбу испарина, а шагает. Молодец! После побега из «Автостола» прошло с полчаса. Значит, туда уже прирулили наши преследователи. Сейчас затрещат пропеллерами, зааукают вслед за нами, перекроют дорогу. Они же понимают, что мы рядом с дорогой держимся, чтобы в город попасть!

В быстром темпе мы прошли пару километров, причём управлял Петер. Потом он нагло спросил, не отдохнул ли я? И когда я пожал неуверенно плечами, молча залез мне на закорки. Теперь он управлял мной с высоты, как погонщик верблюдом.

- Пит! Почему мы идём всё дальше от дороги?

- Высоко сижу, далеко гляжу! Нам дорога не нужна, там сцапают.

- А куда мы идём?

- Увидишь!

- Как долго ещё?

- Думаю, что вот-вот… О! Вон! Мы пришли! Видишь?

- Что? – я ставлю его на землю.

- Река! Балда! По-моему, это речка Сестра, она впадает в Чёрную, а по ней мы доберемся до места назначения!

- Вплавь, что ли?

- Шутник! – он ласково потрепал меня по щеке. – Сегодня какой день недели?

- Суббота.

- Вооот! – пространно объяснил парниша.

Но уже через пять минут я понял, на что он надеялся. Мы робко выглянули из леса на берег небольшой речки. На берегу разбита палатка, слабо дымится костровище. Кругом разбросаны какие-то вещи, предметы. Из палатки торчат ноги в резиновых сапогах. Рядом с костровищем, прикорнув головой на бревне, свернувшись калачиком, дрых мужичонка. Несмотря на свежий воздух летнего дня, в воздухе – густые пары алкоголя. Огнеопасно! Мужики рыбачат! Веселуха! Петер по-хозяйски расхаживает по царству пьяного сна, подобрал с земли панаму цвета хаки, недопитую бутылку клюквенной настойки, полбулки, с палки у палатки снял куртку-ветровку. Свою серебристую пародию на куртку сунул в костер. Раздул огонёк и дождался, когда ткань будет сожрана им. Надел куртку, пошарил в карманах, вытащил оттуда ключи, какое-то удостоверение, пятьсот рублей, мелочь. Монетки кинул обратно, а всё остальное сложил кучкой под носом пронзительно храпящего мужика. Мы погнали к берегу. Там привязанная простой верёвкой к берегу красотка надувная лодка Solar, у моего приятеля конькобежца такая же есть, а у этой еще и мотор Сузуки прилеплен. Класс!

- Давай, водила! – торопит меня Петер. - Нам на запад, там Сестра впадает в Чёрную, потом на восток и два пути: либо в Сертолово и на маршрутке до метро, либо летим до Охты. Но не знаю, сколько здесь бензина? Сообразим в пути!

Он прыгает в лодку, удобно устраивается на носу. Я толкаю надувашку дальше, дальше от берега, речка подхватывает, и лодка легко поплыла, но нужен мотор, а то будет крутить! Дёргаю зажигание, машинка приятно заурчала, усиливая звук, брыкнулась и помчала вдаль от мужиков, которые, возможно, и не проснулись. Так устали, бедные! Лодка очень легкая, нужно крепко держаться за резиновые бока, и регулировать движение. Петер ломает хлеб и кормит нас обоих. Тебе, мне, тебе, мне… Запей! Ещё! Тебе, мне, тебе, мне… Запей ещё! И сейчас от этих порывов ветра в лицо, от мокрых разудалых брызг, от горячительной настойки – во мне укоренилось понимание, что мы ушли, разлилось по телу состояние свободы, ощущение, что лечу и обожаю этого гадёныша, который испортил мне жизнь. Азарт. Адреналин. Кураж.

А гадёныш тоже сверкает серебром глаз, тоже опьянел, от того, что жив и летит. Он говорит мне, пусть тихо, но я услышал:

- У меня чертовская интуиция! Я чувствовал, что надо садиться к тебе в машину! Не ошибся! Ты мой! Ты мой человек!

Комментарий к – 5 –

========== – 6 – ==========

Край Сертолово проскочили на одном дыхании. Петер прокричал сквозь шум мотора и воды, что в городке, скорее всего, нас ждут, едем дальше. Но бензина недостаточно, так как до Большой Охты километров двадцать, а у нас всего на десять-двенадцать хватит. Но это нестрашно!

На восток от Сертолово маленький поселок. Там нас застал вертолет, наш знакомец. Но, услышав и увидев его издалека, мы успели увести лодку под мостки. Я так и оставался в надувашке, а гадёныш решил повыпендриваться. Уселся на деревянный навесик, снял кроссовки, напялил панаму и рыбацкую куртку, сидит ножками в воде набалтывает. А когда вертолёт оказался рядом, яростно помахал ему, заорал что есть мочи:

— Э-э-э-эй, уро-о-оды! Вы обла-а-ажались! Ага! - а потом ещё и запел пронзительно: – Небо уронит ночь на ладони. Нас не догонят! Небо уронит ночь на ладони. Нас не догонят! Нас не догоня-а-а-а-ат! Нас не догонят!

Вертолетные ловцы, видимо, подумали, что милый деревенский парень в смешной панаме от счастья орёт, увидев летающий механизм с пропеллером. Но я под мостками в какой-то момент испугался, что там поймут, узнают! И что сделают? Расстреляют? Короче, с Петером сплошной адреналин.

Бензин закончился недалеко от Мурино, уже на Охте, рядом с Лавриковским шоссе. Мотор закашлял, всхлипнул и замолк. Нам пришлось отцеплять пару маленьких вёсел и грести к берегу. За почти двухчасовое путешествие по речкам мы отдохнули, теперь бодрячком вышагивали по полям местного агрокомбината, хотя Петер всё равно припадал на левую ногу. Удивительно также то, как он лихо ориентируется на местности. Я, можно сказать, абориген. Прожил в Питере всю сознательную жизнь, излазил все окрестности, но давно бы заблудился без этого хромоногого проводника. Причём ведь у него с собой нет ни карты, ни телефонного дубльгиза! Чешет, как собака на изысканный рыбно-пышечный запах северной столицы. Ориентируется в лесах и полях, как в своей квартире!

До Мурино мы дошли за час! Конечно, путешествовали не молча. Я решил, что настало время выяснить правду.

— Петер! Что там с убийством? Убили-то кого? Хабарова? И кто?

— Паш! Не я!

— А кто? — а в ответ Петер лишь пожал плечами. — Чего ты резину тянешь? Рассказывай! Что там было?

— Да я не знаю! — неожиданно плаксиво ответил мой попутчик. — Меня привезли. Я пошёл в душ, ну… Там всякое надо было сделать…

— Это пропускаем! — прерываю я гигиеническую часть его блядства.

— Когда вышел, сумку свою повесил на дверцу шкафа, а телефон на разъёмчике таком в виде брелка висел поверх неё, я в ванной его ещё настроил на съёмку. Этот боров, который Хабаров, ждал меня на диванчике, тут вина принесли, фруктов. Нас вдвоём оставили. Мне было велено танцевать. Включили прикольный фанк Datarock. Я двигаться начал, как заказывали, раздеваться. Боров груши уминал, вино прямо из горла хлестал, лоснился от счастья. Когда я остался в одних плавках…

— Это ты плавками называешь? — вставил я гневно.

— Так вот! Боров велел сесть к нему, ну… на колени… тебе еще интересно?

— Давай без своих профессионализмов.

— Я всё делал так, чтобы объект виден был в камеру, даже маленький столик пододвинул, когда между его ног устроился для минета, и чуть-чуть голову отклонил, чтобы было видно, что хуй-то его мну, а не чей-нибудь…

— Пит! Кончай! Говори по делу!

— Так я всё как есть рассказываю! Сначала, значит, я отсосал, Хабаров визжал, как свинья, от восторга, давил мне на затылок своими ручищами! Потом он всхрапнул минут пять с хуем наружу, тут же на диванчике! Затем у него в голову ударило, что я должен его раздеть без помощи рук, только зубами. Затейник, блядь! Сам потный, вонючий… буэ-э-э…

— Пит! Получишь сейчас! Ближе к теме!

— Так я всё по теме! Только следующей серией была ебля! Он – извращенец полный! Он, видите ли, смазку не признаёт и любит, когда мальчику больно, когда из мальчика кровь идёт. Сам развалился на диване, а мне велел насаживаться на него самому. Ты не представляешь, как без смазки трудно и больно! Я, конечно, хотел смочить хотя бы слюной, да и растянуть себя попробовал. А он заорал, чтобы я был паинькой с узкой дырой, а не с просторной пещерой. Деньги плачены – пришлось сесть на него, раздвинув ягодицы. Он еще при этом пальцы свои мне в рот запихал, пришлось сосать…