Особо одаренная особа - Вересень Мария. Страница 67

Я еще хотела поязвить, но замолчала, встретившись взглядом с отцом.

— Здравствуй, папа, — засмущалась я. — Извини, я тут у тебя немного намусорила.

Он ухмылялся, словно и не сидел в кандалах, и мегера Лилит испуганно зыркала глазками туда-сюда, в его присутствии став шелковой. И немудрено, потому что именно такими, как мой папа, рисуют лютых разбойников царских кровей: черные волосы волной падали на плечи, а от бирюзовых глаз (ага! Глазки-то у меня и Рокмира, оказывается, папины!) попросту невозможно было оторваться. Честное слово, маму свою, которая увела его из семьи, я даже не осуждала, хотя, если моя мама понравилась такому мужчине, а я ее копия, то, значит, и я очень даже ничего! Словно прочитав мои мысли, он насмешливо качнул головой:

— Я ошибся, ты совершенно на мать не похожа.

— Я тоже рада, что у тебя зубы не в три ряда. — Я присела в реверансе. — Верелея.

— Дура, — проси пел за спиной Велий, и я, вспомнив о возлюбленном, поспешила распутать его, упрекнув:

— Вечно ты во что-нибудь вляпываешься.

— Я?! — удивился маг, а папаня с интересом за нами наблюдал.

Прочее семейство выглядело не блестяще. Рокмир, выдержавший целую битву, был прокопчен, оцарапан и обессилен, дети напуганы, Лилит, которую мне было не жалко, выглядывала из-за плеча мужа испуганно, как побитая собачонка. И я, проклиная себя за жалостливость, проворчала:

— Ладно, сейчас велю, чтобы вас освободили.

— Это в твоих силах?! — удивленно приподнял бровь отец, а я, пока не торопясь снимала с него заклятие, спокойно рассказала про Заветный лес, про Подземное царство, про помолвку с лордом Урлака, про свои обширные политические связи в тридевятом царстве, не переставая благодарить Лилит за такое чудесное устройство моей судьбы. Мачеха скулила, вжимаясь в стену, отец темнел лицом, хмуря брови, а Рокмир тихо матерился на моранском языке, и только напряженный Велий у меня за спиной молча ожидал, когда папа схватит меня за руку, чтобы воспользоваться моей силой и покрошить всех в винегрет. Но ничего подобного не произошло. Отец постоял молча, рассматривая меня, как какую-то редкость, а потом попросил простить домогавшихся моей силы Рокмира и Флору, заявив, что сам он такими глупостями давно не занимается.

— С возрастом начинаешь больше ценить знания, чем грубую мощь, — вещал он, прогуливаясь по руинам. Снизу из-под горы на нас таращилась тысячеглазая толпа нечисти, от башни настороженно следил Конклав, сзади безмолвным конвоем топали Велий, Зоря и Аэрон. Меня просто подмывало сделать какую-нибудь пакость, такое пристальное внимание просто провоцировало! А папа с ехидцей следил, как меня ломает.

И только где-то высоко в небе, равнодушные к магическим и политическим дрязгам, шумно выясняли отношения Индрик и Сивка-Бурка, сыпля на землю белые перья и золотую с серебром шерсть.

Наше возвращение в Школу было далеко не триумфальным, скорее походило на срочное подтягивание «хвостов» в конце учебного года. Я устала метаться от нечисти к магам, от магов к папе, от папы в Змиевы Засеки и всех уговаривать: не воевать друг с другом, не строить козни, не убивать. Народ попался на редкость склочный и тупой, всяк подозревал противников в неслыханном коварстве, при этом сам держа фигу в кармане.

Единственной радостью для меня стал визит демонов, принявшихся с ходу меня всячески ублажать и расхваливать. За то, что я доставила им такое удовольствие, подняв на уши полстраны, они, опьянев от переизбытка чувств, сами явились меня благодарить.

— Ты не думай, — масляно блестя глазками, размахивал руками Анжело, — что мы какие-то извращенцы, которые любят наблюдать за душевными терзаниями людей. (Именно так я и думала.) Если бы тебе грозила хоть малейшая опасность…

Я фыркала, не веря ни единому его слову, но тем не менее с радостью оглаживая наваленные грудой обновки и безделушки. Пьяненькие демоны тащили мне все, что под руку попадалось (или плохо лежало?). Например, седло в жемчугах я подарила Сивке-Бурке, а царский жезл с огромным блестящим камнем Велий, выпучив глаза, посоветовал побыстрее закопать поглубже, пока его не хватился Златоградский Император.

Расчувствовавшись, я едва не отпустила зубастого лицемера вместе с его родней из кабалы, заявив, что теперь у меня в подручных аж два мага, один другого сильнее и тоже должны мне до конца жизни. Услышав такое, Велий в тот же день смылся куда-то «по очень важным делам», а папа так хохотал, что тряслись стены избушки, которую он выстроил вместо порушенного замка. Не скажу, что мы стали с ним как родные, но врагом он мне точно не был в отличие от Лилит, которая старалась мне на глаза не попадаться и отпрысков прятать.

— Ну вот, — вздохнула я, прощаясь с отцом, — теперь я могу говорить, что не круглая сирота или нечисть какая-нибудь, а дочка злодея с мировым именем.

Мое предложение наложить печать на те места, которые он облюбовал для жительства, отец отверг, заявив, что плевать он хотел на весь Конклав и вообще собирается переехать поближе к столице. Архимаг, слыша это, зеленел от злобы, но в моем присутствии держал язык за зубами.

Дольше всех пришлось призывать к порядку Груньку и ее отца, знать не желавших, что со времен Последней битвы порядки на земле сильно изменились и какой-нибудь жрец Хорса вполне в состоянии пустить всю их армию по ветру.

— Ну что, подруга, — переминаясь с ноги на ногу, поинтересовалась сменившая транспорт Алия. — Пора до дому?

Зоря, решивший для разнообразия поменять богатырство на должность возницы, горячил коней. Лейя, пристроившаяся в саночках, и овечка уже подавали знаки, что желают отправиться в дорогу. Велий и Сиятельный изображали при нас гайдуков, хмуро поглядывая вокруг и всем своим видом выражая сомнение в том, что мы сможем доехать до Школы без приключений.

— Никаких глупостей, — велела я, падая в санки.

— Угу, — согласилась Алия с таким видом, будто я сморозила неслыханную чушь. Лейя тут же махнула ручкой и закивала, как цирковая лошадь:

— Едем только прямо и ни на что не отвлекаемся.

Зоря только этого и ждал, громко щелкнул кнутом и рявкнул:

— Эх! Залетные!

— На что это он намекает? — возмутилась мавка.

— А что? Есть на что?! — проблеяла овечка. Алия и Лейя покраснели, а мы с четырехногой провокаторшей засмеялись.

— Ой, как интересно! — Я хихикнула и захлопала в ладоши. — У нас будут волчата и маленькие Сиятельные! Хотя нет, Сиятельные не получатся, будут жабки в коронах!

Подруги, не сговариваясь, ущипнули меня за бока, больно ущипнули, даже сквозь меховую куртку. Зоря на облучке заржал. Его тоже полезли убивать, хотя я громко требовала не трогать моего вора.

— Сама ты развратница! — визжала Лейя. — И жених, и маг!

— И Анжело! — вставила пунцовая Алия.

— Я девушка невинная, целомудренная и благовоспитанная и вообще обещала Индрику дать обет безбрачия!

— А что же такая целомудренная делала в хижине с разбойниками? — тут же вставила Алия.

Овечка только радостно вертела головой и трясла ушами.

— Я их перевоспитывала! — задохнулась я возмущением, а подруги ехидно закивали:

— Верим, верим.

Так, препираясь, распевая песни и хохоча, мы двигались к родному Вежу. Конного пути нам было неделю, и мы собирались ее провести как можно веселее, категорически заявив, что не желаем переноситься мгновенно, поскольку заслужили отдых как от учебы, так и от навязчивых женихов и возлюбленных.

Первое село, которое мы осчастливили своим визитом, было Момино. Вываливаясь из саней посреди постоялого двора, Алия потянулась:

— Как хорошо ехать, ни о чем не задумываясь.

— Без всяких назойливых мужиков, — добавила Лейя, косясь на Сиятельного с Велием.

— А ведь это почти мои родные места, у меня тут почти полжизни прошло. — Я посмотрела вокруг, сообразив, что совсем рядом стоит городок Белполе. — Тут меня в первый раз в приют загребли.

— И долго он простоял? — влезла, интересуясь, овечка.