Бои Без Правил - Белов (Селидор) Александр Константинович. Страница 11

— Бывай, — Космос пожал протянутую руку.

Машина медленно выбралась с рынка и вырулила на улицу. Космос, ведя «Линкольн», то и дело неодобрительно косился на друга. Слов нет, Пчела, конечно, классный пацан, но то, с каким трепетом он относился к деньгам, Космоса ужасно раздражало.

Он посматривал, как Пчела тщательно разглаживал, перебирал и складывал мятые, засаленные червонцы и четвертные, и едва сдерживался, чтоб не высказаться по этому поводу.

— Видал?! — радостный Пчела встряхнул толстенной пачкой перед самым носом друга. — Эх, вот если б это все — нам! Да, Космосила?

— Может, когда-нибудь и ты будешь общак держать, — лениво предположил он.

— А что?!. — хохотнул друг, засовывая деньги в сумку на поясе. — Легко!

Космос скривил в усмешке губы:

— Пчела — Великий и Ужасный!..

— Ладно тебе… Куда сейчас?

— Сейчас бабки сдадим — и за Белым, — взглянув на часы, ответил Космос.

— А где он?

— За городом где-то, по Каширке — адрес там, на пачке, — он кивнул на лежащую на «торпеде» пачку «Мальборо». — Он сегодня мастифа покупает.

— Кого?..

— Собаку.

— Вот чудила! — засмеявшись, покрутил головой Пчела. — И сдалась ему эта псина!.. Он бы ещё слона купил! Самому жрать нечего, а он — мастифа!.. За Филом-то заскочим?

— Нет, у него сегодня какой-то медосмотр… Космос врубил свою любимую Си Си Кэтч и, как обычно, настроение у него быстро улучшилось. Не прошло и пяти минут, как он, уже беспечно посмеиваясь, рассказывал Пчеле о каком-то недавнем инциденте.

— Ну, я ему тут же — а ты с кем работаешь? Этот черт мне в наглянку — с Парамоном. Ты понял, Пчел?! Какой на хрен Парамон?! Я с ним только вчера говорил — он вообще не в курсах.

— Вот пес! А ты что?

— А что я? — самодовольно усмехнулся Космос. — В моську ему, и все дела. Я ж пацан решительный — ты знаешь!

«Линкольн», плавно качнувшись, остановился на светофоре, справа от них, противно заскрипев тормозами, встала серая «девятка». Пчела повернулся на звук и присвистнул:

— Оп-паньки…

В соседней тачке сидели люберецкие, и среди них — Муха. Пчела толкнул локтем друга. Космос взглянул направо и озадаченно пробормотал:

— Встреча на Эльбе, блин…

— Картина Репина «Не ждали»… — поддакнул Пчела.

Люберецкие, разумеется, узнали приметную машину. Пассажиры «девятки» — а их было трое — тоже молчаливо и угрюмо рассматривали соседей. На обеих машинах почти синхронно поползли вниз боковые стекла. Запахло жареным.

И в этот момент загорелся зеленый глазок светофора. «Линкольн» рванул вперед, сразу же подрезая «девятку». Нахально ухмыляющийся Пчела тотчас высунул в окошко недвусмысленно согнутую в локте руку: — На!!!

— Йо-хо-о-о-оП. — завопил Космос.

В «девятке» в первый момент оторопели. И тут же Муха яростно взревел:

— Суки! Вот суки!!. Ну ни хрена себе!! Что вообще происходит-то?! Фома, газуй!!!

Сидящий за рулем флегматичного вида бугай послушно вдавил педаль газа в пол. «Девятка» с натужным ревом устремилась в погоню. Но уже через пару секунд стало ясно — бесполезно! «Линкольн» без видимых усилий уходил все дальше и дальше, издевательски виляя из стороны в сторону.

— Газуй, тебе говорят! — орал Муха на водителя. — Ну!!!

Тот безнадежно покачал головой:

— Нет, не догнать. У них же движок литра три, не меньше…

К Мухе сзади наклонился третий и озабоченно пробасил:

— Вконец оборзели. Я думаю — мочить их пора!

Взбешенный Муха закинул руку за спину и схватил советчика за шею.

— Думаешь?!! — разъяренно прошипел он. — Ты думаешь? Твое дело ногами махать, а не думать, ясно?! А думать за тебя другие будут!!

Муха оттолкнул опешившего приятеля назад и, с тяжелым сопением уставился на дорогу перед собой. На его скулах перекатывались желваки.

— Так, значит. Эти мухоморы пусть пока плавают, а с Беловым я сам разберусь, — наконец мрачно изрек он. — Всем передайте, чтоб его не трогали…

XVI

В физкультурном диспансере было многолюдно и шумно — здесь проводился плановый медосмотр. Коридоры старого тесного здания были заполнены молодыми людьми атлетичного вида — борцами, боксерами, штангистами и пловцами.

Такое огромное количество прямо-таки пышущих здоровьем парней здесь, в стенах медицинского учреждения, выглядело довольно странным и неуместным. Наверное, так же несуразно выглядела бы на старте марафонского забега толпа бабулек с палками и авоськами.

Большинство спортсменов относилось к этому мероприятию как к пустой формальности, а посему и вели себя соответствующе — балагурили, смеялись, заигрывали с проходящими по коридорам хорошенькими медичками…

— Филатов! — позвал, выглянув из кабинета, врач с наголо обритым черепом.

Фил зашел в кабинет и плотно прикрыл за собою дверь. Здесь было неожиданно тихо и даже, из-за опущенных штор, сумеречно.

— Здравствуйте, — кивнул он доктору и сразу прошел к креслу энцефалографа.

Эта процедура была ему давно привычна, вот только бритоголовый врач был ему совсем не знаком. «Новенький, должно быть», — подумал Фил.

— Будь и ты здоров, молодец! — сверкнув золотыми зубами, улыбнулся доктор. — Ну, присаживайся…

Фил уселся в широкое кресло, и врач нацепил на его голову резиновый обруч с пучком проводов, тянущихся к ящику энцефалографа. Бритоголовый доктор нажал на кнопку, прибор, негромко загудев, выдал широкую бумажную ленту, покрытую змейками энцефалограмм.

Нацепив на нос очки, врач принялся изучать результаты исследований, на глазах мрачнея.

— Та-а-ак… Именно этого я и боялся, — озабоченно пробормотал он, снимая с головы пациента обруч с датчиками.

Филу стало не по себе.

— Что-то не так? — встревоженно спросил он.

— Как посмотреть… — неопределенно двинул плечом доктор и шагнув к Филу, оттянул его нижнее веко. — Головные боли часто беспокоят?

— Только когда перепью, — он попытался отшутиться, но врач и не думал улыбаться. Филу пришлось пояснить: — Вообще-то это шутка — я не пью, совсем.

— Это ты своему тренеру расскажешь… Сколько лет занимаешься?

— Давно, лет десять — это точно.

— Ты же камээс? — доктор задавал вопросы, не отрывая глаз от бумаг пациента.

— Там запись старая, я весной мастера получил, — Фил ткнул пальцем в значок на лацкане пиджака.

— Молодец, — врач отложил в сторону медицинскую книжку, снял очки и в задумчивости потер переносицу.

Фил молчал, с тревогой ожидая продолжения разговора.

— Ну что я тебе могу сказать, Филатов… Не ты первый, у многих к этому времени в коре головного мозга происходят изменения. К сожалению — необратимые.

— Это что значит? — растерянно улыбнулся Фил.

— Это значит, парень, что с боксом тебе придется завязывать. В противном случае последствия могут быть самыми печальными… — доктор положил на плечо оторопевшего парня руку и заглянул ему в глаза. — Тебя сколько по голове долбили, а? То-то! А в результате — множественные микроскопические кровоизлияния и… Короче, продолжишь выступать — станешь как Мохаммед Али. Видел, как он в Лос-Анджелесе олимпийский огонь нес? Болезнь Паркинсона — это, брат, не шутка, ясно?

— Да при чем здесь Мохаммед Али? — подскочил с кресла Фил. — Доктор, вы на меня посмотрите — я же здоров как бык! Да я головой могу стены ломать!

— Только не у меня в кабинете. Ладно, что я тебя как маленького уговариваю? — поморщился врач. — В общем, так: я отправлю свое официальное заключение в твое общество, а там пусть решают — что с тобой делать!

— Да пиши куда хочешь! — вдруг сорвался Фил.

Чертыхаясь про себя, он пулей выскочил из кабинета.

— Ну и дурак!.. — доктор, покачав головой, скомкал его энцефалограмму и с досадой швырнул её в урну.

В коридоре Фил быстро остыл. Ему было ясно: если в общество поступит бумага из диспансера — все, это конец. Его спишут в два счета, и никакие уговоры там не помогут. Если что-то и можно было сделать, то только здесь, в диспансере. Лишь этот бритоголовый док мог решить его судьбу. Нет, надо было во что бы то ни стало попытаться с ним договориться!