Драконица (ЛП) - Кеньон Шеррилин. Страница 13

— Организм еще не восстановился после прыжков во времени, — ответил мужчина.

Силой заставляя дракона подчиниться, он не говорил с Чэннон, пока та ела. Себастьян дал девушке время испытать на себе свой образ жизни и красоту его времени, не мешая ей.

О, боги, как он хотел заставить ее остаться с ним. Он мог взять ее прямо сейчас и связать ее судьбу со своей до конца жизни. Это было полностью в его власти. Но он не мог так с ней поступить. Человек в нем отказывался предъявлять на нее права против ее воли. Это должен был быть ее выбор. Он не мог принять меньшего.

Чэннон нахмурилась, заметив серьезное выражение его глаз.

— Ты уверен, что все в порядке? — спросила она.

— Со мной все хорошо. Правда.

Ей все еще не верилось в это. Музыканты затихли, и толпа начала аплодировать им. Хлопая музыкантам и танцорам, Чэннон заметила нечто на своей руке. Хмурясь, она посмотрела на свою ладонь.

— Что же это?

Себастьян сглотнул. До этого момента он использовал свои силы, чтобы скрывать от нее метку. Но его мощь ослабевала.

Чэннон попробовала стереть ее.

— Что это?

Он начал было говорить ей правду, но слова замерли на его губах. Ей не нужно было это знать. Не сейчас. Он не хотел портить ей удовольствие, поднимая такую серьезную тему.

— Это от перемещения во времени, — солгал мужчина. — Ничего страшного.

— О, — сказала Чэннон, опуская руку, — Хорошо.

Музыканты заиграли снова. Себастьян, извинившись, оставил ее. Чэннон нахмурилась. Что-то в его поведении беспокоило ее. Он шагал слишком решительно с напряженной спиной, отведя плечи назад. Следуя за ним, она увидела, как он покинул замок и вышел наружу. Себастьян обошел стену замка и направился к маленькому колодцу. Чэннон держалась позади, когда он вытянул ведро воды из колодца, затем снял маску и плеснул водой в лицо.

— Себастьян, — спросила она мягко, пойдя к нему, — Скажи, что с тобой?

Себастьян пробежал рукой в перчатке по волосам, смачивая их.

— Со мной действительно все в порядке.

— Ты повторяешь это снова и снова, но…

Она положила ладонь на его руку. Ощущение ее прикосновения ударило в него с такой силой, что ему захотелось застонать. Его тело яростно ответило, когда желание рванулось сквозь него. Дракон зарычал и заходил кругами, требуя ее. Возьми ее. Возьми ее. Возьми ее. Нет! Он не достоин ее жизни. Он не подвергнет ее опасности.

— Я не должен был брать тебя сюда, Чэннон, — сказал Себастьян, направляя силу внутрь, обуздывая дракона. — Прости.

Она улыбнулась ему.

— Не извиняйся. Это не так уж и плохо. Здесь, на самом деле, очень мило.

Он закрыл глаза и отвернулся. Он должен. Зверь внутри него опять оскалил зубы, истекая слюной. Заяви на нее права. Он хотел полного обладания. И человеческая половина хотела того же. Его член напрягся еще сильнее, и он задумался, сколько еще он сможет сдерживать в узде эту его часть.

Чэннон заметила хищное выражение его глаз, когда Себастьян прожег ее алчным взглядом. Ее тело ответило на него таким сильным желанием, что это ошеломило и напугало ее. Она хотела, чтобы он всегда смотрел на нее так. Вечно.

Со срывающимся дыханием, он обхватил ее лицо руками и притянул ближе для яростного поцелуя. Чэннон застонала от неприкрытой страсти, которую она ощутила, прижавшись к нему всем своим весом. Она обвила его шею руками, чувствуя, как бугрятся и напрягаются его мышцы. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на нее. Она снова видела его обнаженное тело, двигающееся в лунном свете, и чувствовала его глубоко в своем теле.

Себастьян глухо застонал от ее вкуса, от ощущения языка, касающегося его собственного. Обезумев от страсти, он прижал Чэннон к стене ворот. Он желал ее независимо от последствий, независимо от места и времени.

Зажатая между стеной и его телом, Чэннон чувствовала его возбуждение. Будто намагниченные, ее бедра терлись о его. Она хотела снова чувствовать его в себе, чтобы между ними не было ничего, кроме обнаженной кожи.

— Что же ты такое делаешь со мной? — выдохнула она.

Себастьян отдернулся, когда ее слова проникли в его помутненный разум. И все равно, единственное, что он мог чувствовать, была Чэннон. Ее запах заполнял его и кружил голову. Мужчина снова склонился к ее губам, и едва успел остановиться.

С шипением, Себастьян заставил себя отпустить ее. Если бы он снова поцеловал ее, он взял бы ее прямо там, во дворе, как животное, не заботясь о том, что она человек, не заботясь о ее праве выбора.

Соединение было особенным моментом, и он отказывался осквернять его, словно один из Катагарии. Нет, он не возьмет ее вот так. Он не позволит Дракосу победить.

— Чэннон, — прошептал он. — Пожалуйста. Вернись внутрь.

Чэннон начала отказываться, но напряжение его тела удержало ее от этого.

— Хорошо, — сказала она.

У угла замка она остановилась и оглянулась на него. Себастьян прислонился к стене, низко опустив голову. Она не знала, что было не так, но понимала, что ничего хорошего это не сулило.

— Ха, а как тебе это!

Чэннон повернулась на звук детского смеха. Она увидела двух мальчишек с деревянными мечами, которые сражались с Себастьяном раньше. Они бегали по двору.

— Я убью тебя, гадкий дракон, — закричал один, когда они забежали в кузницу, где кузнец заругался и попытался выгнать их, говоря тому, что повыше, что он должен идти домой и поесть. Она покачала головой. Некоторые вещи оставались неизменными, вне зависимости от времени. Любопытствуя, что еще могло напомнить ей о доме, Чэннон пересекла двор.

Себастьян глубоко дышал, пытаясь призвать свои силы. Это было плохо. Если он останется с Чэннон, к тому времени, когда пятница наступит, он будет не в состоянии встретить трио Катагарии.

Себастьяну нужно было вернуть свои силы назад, целыми и невредимыми, а это означало, что ему придется либо заявить свои права на Чэннон, либо найти для нее безопасное место, так, чтобы он мог держаться от нее подальше. Потому что, если он этого не сделает, они оба погибнут.

— Бас?

Себастьян оглядел двор, пытаясь определить источник призывного шепота. Это было имя, которое никто не использовал веками. Справа блеснула золотая вспышка. К его шоку, появился Дэймос, и свалился на землю. Словно раненый зверь, его брат стоял на четвереньках, низко опустив голову. Не веря своим глазам, Себастьян подошел к нему.

— Дэймос?

Дэймос поднял голову, чтобы взглянуть на него. Вместо ненависти и отвращения, которые Себастьян ожидал увидеть, в его глазах он нашел только боль и чувство вины.

— Ты достал гобелен?

Себастьян не смог ответить, вновь увидев лицо брата. Они были почти идентичны во внешности и строении тела. Цвет волос был единственным различием. У него волосы были черными, а у Дэймоса — красновато-коричневыми.

Когда Себастьян заглянул в глаза, так похожие на его собственные, прошлое вновь промелькнуло в его голове. «Ты не больше, чем трусливый предатель. Я бы хотел, чтобы это тебя разорвали на части. Если бы на свете была справедливость, то ты лежал бы в могиле, а не Антифона». Жестокие слова эхом отражались в его сознании, и даже сейчас он мог чувствовать жалящую боль кнута, когда на его спину обрушились две сотни ударов.

Избитого и окровавленного, Себастьяна бросили в помойную яму и оставили там умирать или жить, как он сочтет нужным.

Он выбрался из ямы и кое-как добрел до леса, где в течение многих дней лежал, то, приходя в сознание, то, теряя его снова. До сих пор он не мог понять, как ему удалось выжить.

— Бас! — с яростью произнес Дэймос, болезненно морщась от попытки подняться. Он пошатнулся, и Себастьян обнаружил, что, против своей воли, помогает брату добраться до колодца и встать на ноги.

Длинные красновато-коричневые волосы Дэймоса спутались и были покрыты запекшейся коркой крови. Его лицо было разбито, а одежда изорвана.

— Хреново выглядишь.

— Ага, во время пыток тяжело сохранять приличный вид.