Небо на двоих (СИ) - "Korolevna". Страница 30

Роман Бессонов в то время готовился к работе «в разработке», но его внешность сыграла с ним злую шутку: слишком типажным и запоминающимся он был. Не серый человек из толпы, способный незаметно работать под боком у ничего неподозревающих «фигурантов». Начальство прияло решение придержать его до лучших времен, которые настали спустя четыре года после его «смерти» для близких и друзей.

Ромка отправился в Будапешт, стал гонщиком, как Алекс Мозер, похожий на него, будто родной брат. Два шрама, оставшиеся на память после взрыва пришлись кстати — пластическая операция отпадала. В автокатастрофе наследник Мозера заработал себе примерно такие же «украшения». Но прожил с ними недолго — в следующий нелегальный заезд обернулся летальным исходом.

Вживаться в образ своенравного парня получилось на удивление легко. Роман понял, что с погибшим Алексом его много роднит. Даже мысленно он стал называть себя его именем, думать на немецком языке, который знал отлично, наравне с английским, испанским и арабским, выученными в разведшколе ГРУ.

Роман стал Алексом Мозером — гонщиком, адреналиновым наркоманом, искателем приключений, которому пришлось принять наследство деда, стать своим среди подельников и размотать клубок афер, интриг и опасных игр. Где замешаны большие деньги и политика, там всегда будут и огромные возможности. Роман всегда находился начеку, как и те люди, которые помогали спецоперации не пойти прахом из-за нелепых мелочей. Подделаны были экспертизы ДНК и отпечатков пальцев, все следы тщательно заметены, даже три проверки подтвердили одно — внук банкира вернулся из небытия, теперь предстоит считаться с ним.

Грязные деньги, человеческие жизни, смертоносный товар. Хотелось попросту «убрать» кучку людей, считающих себя выше закона человеческого и Божьего. Каждый день приходилось себя сдерживать, играть по установленным правилам трех государств, решивших бороться с терроризмом и красиво наказывать виновных, дав возможность средствам массовой информации оповестить жителей планеты, что еще одно зло устранено, можно спать спокойно, не тревожась о безопасности детей и близких.

Пять лет чужой жизни оставили отпечаток на Бессонове; так владелец скотного двора ставит тавро на шкуре животного. Роман уже не знал толком, кем является на самом деле, не знал, что ему делать после, кем становиться вновь. Непомерная усталость опустилась на плечи, придавила к земле, вытеснив из души надежду на лучший исход.

— Не уверен, Дэн. Я уже ни в чем уже не уверен, — пробормотал Алекс, раскуривая сигарету. Сладковато-горький запах табака перемешался со свежестью ментола.

— Старые привычки? Ты сдурел! На кой черт ментоловые куришь? — Дэн недоуменно посмотрел на друга. — Из мелочей складываются крупные проколы. Что я тебе истины прописные рассказываю?

— Он их тоже курил, — пожал плечами Алекс. — Такое ощущение, что так суждено с самого нашего рождения — схожая внешность, привычки, возраст. Правда, у Алекса странность забавная обнаружилась: он не целовался с женщинами. Я об этом еще в Будапеште узнал от его подружки. Едва не погорел. Вовремя вспомнил. Сначала я не понимал, что это может дать, а теперь… В некоторых случаях оказалось очень удобно, — он криво усмехнулся.

Сделал пару затяжек, выпустил дым, задумчиво спросил:

— Планы на меня, говоришь? С моей-то приметной рожей? Не думаю, Дэн, не думаю.

— Бес, ты знаешь кто? — засмеявшись, спросил друг.

— Кто? — он хмыкнул, лукаво смотря на Дэна.

— Неуловимый Джо из старого анекдота! На фиг ты кому нужен? Мне лично начальник управления говорил, что толковых инструкторов с богатым «полевым» прошлым днем с огнем не найдешь. Остались старые советские нелегалы, но это уже не то. Не знают нынешней жизни. Готовься отсидеться в Латинской Америке года полтора, а потом вернешься домой.

— А он у меня есть, дом? — выгнув бровь, спросил Алекс. — Для своих я мертвый десять лет. Когда взрыв случился, то я думал: всё, Бес, добегался. Жизнь, как пленка, перед глазами пронеслась. Свет в конце туннеля не случился, правда. Темнота поглотила, окутала, убаюкала… Глаза открываю, а мне, мол, как удачно вышло. Пока ты валяешься без сознания, родня тебя уже похоронила. Можно не беспокоиться, сосредоточишься на обучении.

— Мы же с тобой знали, на что подписываемся, — тихо произнес Дэн. — Я сразу понял, что придется становиться другим человеком.

— Знали, — вздохнул Алекс. — Только я не думал, что исчезну для них так быстро. Думал, прослежу издалека, всё ли хорошо у семьи, если сразу никуда не зашлют, появлюсь мельком. А тут сразу — ты никто и звать тебя никак. Ромка Бессонов подорвался на растяжке, похоронен в «цинке» со всеми почестями…

— Лизка не поверила до конца. Допрос с пристрастием мне устроила. Правда, потом успокоилась, даже с парнем жить стала. Сейчас бизнес-леди, у отца твоего работает. Красивая, — сказал Дэн, и тут же сник под режущим взглядом, наполненным холодным предупреждением. Синие глаза приобрели оттенок свинца, нехорошо сузились. Непонятная гримаса исказила обычно непроницаемое лицо.

— Я ее видел, — коротко произнес Алекс с хорошо замаскированной болью в голосе.

— Бес?! Ты какого черта в Москву поперся? Да еще за Лизкой следить? А если бы она тебя узнала? — Дэн взял рюмку с водкой, выпил залпом, не закусывая. Недоуменно смотрел на Алекса, продолжавшего невозмутимо курить уже новую сигарету.

— Здесь я ее видел. Подумал сразу: всё, разведчик, боец невидимого фронта, психушка по тебе плачет! Она мне снилась поначалу, почти каждую ночь снилась. Потом Маринку встретил, полегчало… Могут же быть увлечения у богатого урода? Чем русская стриптизерша — не блажь? Никто внимания не обращал. Даже Габи. А мне казалось, что с ней собой становлюсь, могу забыться, глаза закрыть и…

— Маринка-то ладно. Лизу видел где? — насторожился Дэн.

— В парке. Я с собакой гулял. И тут услышал, что кто-то зовет меня: «Рома!». Не просто кто-то кого-то зовет, а именно меня. Сделал вид, что не понял. Хотел уйти, но Цейс, зараза! К Лизке подбежал, ластиться начал.

— Погоди, она тебя видела?!

— Да.

— Бес! Ты…

— Я, Дэн, наконец-то, я! Вот кто сможет сломать планы, выдержки лишить одним взглядом. Думал, не удержусь, прижму к себе, не отпущу. Плевать на всё! Моя Лизка, моя девочка… Не изменилась. Как будто ей семнадцать лет. Тот же взгляд, улыбка. Сказала, что я напомнил ей человека, которого она любила.

— Ты понимаешь, что это значит?! — не выдержал Дэн, поднялся из кресла, принялся расхаживать по узкому пространству комнаты, задевая столик и диван.

— Да ни хрена это не значит! Лизка не будет мешать. Увидела, поговорила, теперь думать будет, конечно, кто я такой, но в пекло не сунется. И потом, всего два дня осталось. Скоро Алекс Мозер навсегда исчезнет так же, как и появился. А в Москве… Кто знает, вообще, попаду ли я туда?

— Это ж надо! Какого черта Лизка в Вене оказалась? Она замуж собиралась, я справки наводил. Не должно ее быть здесь!

— Не трогать ее! Не сметь! — неожиданно озлобленно процедил Алекс.

Ему едва хватило выдержки, чтобы не зарычать, подобно дикому зверю. Страх за Лизу поднялся горячей волной, затопил сознание. Он давно не боялся. Не страшился смерти. Но болевая точка моментально обнажилась, задетая острым крючком тревоги за жизнь любимой женщины.

— Если хоть один волос упадет, я же… Порву любого, даже тебя. Сказал, как другу. Нет Лизки здесь, и никогда не было, так же, как и Беса.

Дэн перевел на Алекса мрачный взгляд. Сел в кресло, налил себе еще в рюмку водки, выпил, долго смотрел в пространство, обдумывая ситуацию.

— Поздно отступать. Главное, чтобы не сорвалось. Завязаны большие деньги, планы, борьба с терроризмом, политика, мать бы их! Должны мы оправдать то, для чего нас создавали. Ты итак много сделал. Теперь не упустить, удержаться, — мужчина вздохнул.

— Знаю, Дэн, — Алекс поморщился. — Не подведу. Цейса только жаль. Пришлось оставить его в приюте сегодня. Чувствую себя последним дезертиром. Не мог видеть, как он скулит и меня зовет.