Обнаженный медведь (ЛП) - Симс Джессика. Страница 16

В конечном итоге, я забылась во сне истощения, который даже сексуальный голод не мог потревожить и когда проснулась на следующее уро, огонь в костре уже погас, снег просачивался я сквозь дыру в потолке лачуги, а пол был обжигающе холодным.

Я была разбита, каждая мышца в моем теле болезненно ныла, а между ног саднило.

Но счастливая. Я была так счастлива. Так довольна.

Все сложилось прекрасною. У меня есть Лейф, я справилась с течкой и внутри меня рос наш ребенок. Еще вчера я не имела ничего, а сегодня у меня было все.

Шторм продолжался еще три дня. Это прекрасно подходило мне, потому, что мы были вместе, заперты в лачуге. У нас была еда в виде протеиновых батончиков, дрова, и мы в основном кутались в одеялах и позволяли своему метаболизму перевертышей держать нас в тепле. Когда ночи становились слишком холодными, мы оборачивались в медведей и прижимались друг к другу. Каждый раз, когда Лейф становился медведем, я немного опасалась, что он может уйти, позволив животной стороне опять взять верх. Но он только обнюхивал меня, подталкивал в самый теплый угол шаткой лачуги и сворачивался вокруг меня.

Это выглядело, словно мы на самом деле были парой.

Дни, проведенные в лачуге, конечно, стали моими любимыми. В человеческой форме, мы резвились в постели, часами изучая друг друга и просто разговаривая. Я пыталась рассказать Лейфу обо всем, что он упустил за эти шестнадцать лет, от появления интернета, до политики, которая определяла браки в медвежьем сообществе и рождение детей. Пока мы беседовали, Лейф позаимствовал мой нож и, занимая руки, вырезал маленькие вещицы из дерева. Я наблюдала, в восхищении, за тем как из-под лезвия начал проявляться, оживая, изгиб женского бедра, и я хотела сохранить все фигурки, которые он вырезал. Все они были красивыми. Но Лейф только засмеялся, сказав, что он "заржавел" и кинул их в огонь.

Когда он вышел в шторм облегчиться, мне удалось спасти маленькую деревянную фигурку женщины с ребенком, сидящем на ее бедре, и у меня потеплело на сердце, когда я увидела, что у женщины в носу был пирсинг.

Ни за что я не позволю ему сжечь это.

Мне было грустно, когда на четвертый день идиллии, я проснулась и увидела солнечный свет, проникающий свозь дыру. Это означало, что шторм прошёл, и мы могли покинуть наше уютное гнездышко.

– Мне даже грустно увидеть солнце, – сказала я Лейфу из-под спального места, мои руки гладили его теплую, восхитительную кожу.

Он широко улыбнулся мне и поцеловал в губы.

– Зато это значит, что мы можем половить рыбу. Неужели тебе не хочется поесть чего-нибудь кроме протеиновых батончиков?

Я поморщилась, задумавшись. Рыба не казалась особо привлекательной, но мой запас протеиновых батончиков существенно уменьшился.

– Пожалуй хочется.

Лейф подарил мне еще один, продолжительный поцелуй перед тем, как облачиться в свою лоскутную одежду. Не могу сказать, что мне было неприятно это видеть. Ему было бы намного проще ловить рыбу обратившись в свою звериную форму, но ради меня он остался человеком. Это демонстрировало, что он старается, что не хочет оставаться тем, кем был на протяжении долгого времени – бездумным животным.

Еще Лейф был очень защищающим по отношению ко мне. Я – непривычна к холоду и снегу, аргументировал он. Не то, что он. Поэтому мне полагалось оставаться внутри, поддерживать огонь и натопить снега для питьевой воды, пока он наловит нам рыбы. То, что обо мне заботились и души во мне не чаяли – было для меня в новинку, и я пыталась протестовать, но тогда Лейф заметил, что лучше знаком с островом, я была вынуждена согласиться с ним.

Хотя, предположила, что завтра мы пойдем рыбачить вместе. Все казалось лучше, когда на моей стороне был Лейф. Я улыбнулась своим мыслям и сунула одну из последних коряг в огонь, чтобы подпитать пламя, и как только я это сделала, то уловила какой-то новый запах, и тут же Лейф ворвался в лачугу, с озадаченным выражение лица.

– Здесь кто-то есть, – сказал он. – Вер-медведи.

Я подняла нос и принюхалась.

– Я чую отца… и Миккеля.

И Йоккима, я испытала отвращение от мысли о нем. Если мой отец приехал за мной, он привез с собой Йиккима "на всякий случай", если я все еще в течке. Маленькая часть моей души содрогнулась от мысли о жирном старом Йоккиме пытающийся овладеть мной. Я повернулась к Лейфу, посмотрела на него, пытаясь скрыть тяжесть на душе.

– Миккель вернулся рано.

Лейф поднял одну из тяжелых веток, перехватив ее наподобие оружия. Его зубы обнажились в защитном оскале.

– Я прогоню их. Я не хочу, чтобы они забирали тебя от меня.

– Что? Нет, – сказала я, потянув его за рукав. – Ты ошибаешься. Они приехали, чтобы вернуть нас. Тебя и меня. – Мои руки успокаивающе гладили его плечи. – Все хорошо.

Мне не понравилось дикое выражение, опять появившееся в его глазах, но я ничего не могла с этим поделать. В конечном счете, Лейф должен привыкнуть к большему количеству людей вокруг него, если мы собирались вернуться в медвежий клан вместе… хотя в тот момент, я не была уверена, что он настроен на это.

Неуверенность возникла, когда запах других стал сильнее и я придвинулась к Лейфу, обрадованная тому, что его руки окружили меня и притянули ближе.

– Ты ведь возвращаешься со мной, да?

Его руки погладили мои толстые косы, взгляд изучал мое лицо:

– Я не покину тебя.

Я выдохнула с облегчением и обняла его крепче, именно в тот момент дверь в лачугу открылась.

Первым внутрь вошел Миккель, извинения были написаны на его лице. Из-за шторма, он был закутан в гору теплой одежды, пытливый взгляд был устремлен ко мне. Я увидела, как затрепетали его ноздри, без сомнения учуяв наш густой запах – и остаточный аромат течки – в таком маленьком помещении.

– Хорошо, что ты здесь. Вы оба. Все… в порядке?

Я молча подняла большой палец кверху.

– Мой отец?

– Где-то на пару минут отстаёт от меня, с Йоккимом. – Миккель скривился и потер челюсть. – Мне жаль, Нико. Я старался, реально старался. Но я не мог отказать им, когда они сказали, что собираются за тобой. Они заставили меня сказать, где ты.

– Все нормально, – сказала я тихо, по-прежнему цепляясь за своего супруга. – Все обернулось замечательно.

– Я это вижу, – произнес Миккель и его взгляд пробежался по Лейфу. – Ты нашла его, в конечном итоге. Слушай, мне кажется я должен сказать тебе…

– Дочь, – раздался в отдалении рев моего отца. – Дочь, выйди сюда!

Я вздрогнула, отстраняясь из рук Лейфа.

– Это меня.

К моему удивлению, он положил руки мне на талию.

– Мы выйдем к нему вместе.

Я посмотрела на него с благодарностью и предложила свою руку. Он взял ее, и мы направились к выходу из лачуги. Миккель следовал за нами, с несчастным выражением лица.

Мой отец стоял в отдалении, по колено в снегу. За ним стоял Йокким, оба мужчины были тепло одеты. Они смотрели с хмурыми лицами, оценивая меня. Я догадалась, что они стояли так далеко потому, что беспокоились, что я могла быть в течке, но это не объясняло почему Миккель зашел внутрь.

Рука Лейфа напряглась в моей.

Я подняла свободную руку и прикрыла глаза от солнца, ослепительно отсвечивающего на снегу.

– Привет, Отец. Ты проделал долгий путь, чтобы найти меня.

– Да,- гневно ответил мой отец. – Я очень недоволен тобой. Подойди сюда. – Когда мы оба с Лейфом шагнули вперед, он поднял руку. – Только моя дочь.

Я нахмурилась и оглянулась на Лейфа. Он был небрит этим утром, и волосы его были всклокочены от сна, но все равно он выглядел намного лучше, чем раньше. Он больше не был похож на дикаря. Одежда была нелепой, но это ведь только одежда. Почему мой отец так холодно относился к нему?

– Отец, Лейф теперь мой супруг.

– Нет, – сказал коротко мой отец, – Не супруг.

Я услышала несчастный вздох Миккеля позади меня.

– Я пытался тебе сказать, – пробормотал он тихо.

Мой желудок свело от беспокойства.