А у нас во дворе (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна. Страница 6

   - Нет, никуда не пойдёшь. Надо ещё с гостями побыть, а то очень неприлично получается, - наконец определилась мама.

   Дались им всем эти приличия. Лицемерие сплошное.

   - А если я влюбилась? - с отчаянием выдохнула я, ошарашивая маму, интерпретировала совет Серёжки по-своему. - Может человек влюбиться? Я ненадолго пойду.

   - С гитарой?

   - Угу.

   - Значит, до ночи. А ты что, действительно, наконец влюбилась? - не поверила мама. Конечно, не верчусь перед зеркалом. Что я там нового увижу? Не наряжаюсь под куклу. Так проблемно. Хорошие шмотки в дефиците. Не крашусь. Опять же, не удобно. Глаза потереть нельзя, если зачешутся. Маме кажется, влюблённая девица непременно должна постоянно охорашиваться, выклянчивать у родителей модные тряпки. Ха, всё в этом мире индивидуально.

   - Что я у тебя, хуже других? - улыбнулась маме так, что она мне не поверила. - У твоего драгоценного Пушкина про Татьяну, помнишь? Пришла пора, она влюбилась.

   Как-то так, наверное. Я точно не помню. Классика моей душе пока не доступна, несмотря на все усилия дяди Коли Пономарёва.

   - В кого? - мама упорствовала в заблуждении: её дочь и влюблённость - две вещи несовместные. Я сделала честные-пречестные глаза и торжественно провозгласила:

   - Ты не поверишь! В добровольного помощника милиции, того самого. Ну, который меня с анашой застукал.

   Хотелось бы знать, почему, когда я говорю правду, мне никто не верит?

   - В Серёжу?

   - Ага, в Сергея Александровича Логинова, вечно наставляющего меня на путь истинный. Наставляться у меня не получается, зато я влюбилась.

   Она мне снова не поверила, факт. Приняла за очередную дурацкую шутку, глянула весело:

   - А расчёску зачем берёшь, если волосы заколола?

   - Мам, ты такая странная-я-я... Вдруг растреплюсь? Перед любимым неудобно, придётся перечёсываться.

   Я вымелась из квартиры, не удосужившись попрощаться с гостями. Перетопчутся. Вообще-то, нехорошо, некрасиво, сама знаю. Ничего поделать с собственной натурой не могу.

   Лет до десяти я была нормальным ребёнком, обыкновенной домашней девочкой. Играла в куклы с одноклассницами, хорошо дружила с Ворониным. А потом в меня словно бес вселился. Мир показался таким интересным, таким захватывающим. Он расстилался передо мной мириадами увлекательных сокровищ. Неудержимо потянуло его исследовать. Но не с Ворониным же, не с девчонками. Там одни страхи и запреты царили: нельзя, неприлично, а вдруг... Взрослые тоже давили запретами. Вот пацаны во дворе... Никаких страхов, никаких запретов, удовлетворяй своё любопытство на полную катушку. За генерацию идей тебе ещё и спасибо скажут. Я втянулась в дворовую компанию быстро и незаметно. Ничего не собиралась менять, только отбивалась, если окружающие придирались не по делу. А они всегда не по делу докапывались.

   - Не прошло и года, - недовольно встретил меня Логинов. - Тебя только за смертью посылать.

   - Скажи спасибо, что вообще выпустили, - я с четверть оборота начала заводиться. - Я смотрю, ты извёлся весь. Соскучился без меня?

   - Глазоньки проплакал, дожидаючись: где моя ненаглядная?

   - Вот терпеть не могу, когда ты меня так называешь! В следующий раз в глаз дам, честное слово, - мне сразу захотелось вернуться домой. Стоило из-за шута горохового на улицу рваться? Лучше бы уроки села делать.

   - Брэк, петухи бойцовые, - рассмеялся Родионов. - Гитары друг о друга не поломайте.

   Я взглядом прикинула диаметр головы Логинова, соотнеся с размерами гитары. Не дождутся. А вообще, интересно, проскочит у Серёги голова между струнами? "Да лютней как мне даст по голове, так что башка сквозь струны проскочила". У Шекспира где-то встречалось и случайно запомнилось. Да дядя Коля Пономарёв пару раз цитировал.

* * *

   Почему я так подробно помню тот день? Похожие дни случались и раньше. Правда, Логинов не делал поползновений втихомолку обнять, потереться, озадачивших меня по принципу "ну и что теперь с этим делать, как это понимать?" и слегка напугавших. Померещилась тогда новая форма издевательств от фирмы "Логинов и ко". Но не из-за первой же его попытки перейти, казалось, раз и навсегда установленные границы? Может, именно в тот день всё переменилось, встало с ног на голову? Ведь после того воскресенья события полетели галопом.

* * *

   В дверях меня остановила Райка Сибгатуллина. Родители нарекли её Рушанной, но класс предпочитал звать Райкой. Так проще.

   - А у нас новенькая.

   - Знаю, - ответила ей в тон. Раскрутила за ремень сумку с учебниками, метнула в класс. Взглядом проводила её полёт. Это я не выпендривалась, элементарно экономила силы. Частенько ленилась тащить набитый книгами и тетрадями баул до своей парты. Вместе со мной за "полётом шмеля" с интересом наблюдала Райка. Сумка приземлилась в точно определённое место.

   - Ну и глаз, - покрутила головой Райка. - Сколько смотрю, столько удивляюсь. Пришибёшь когда-нибудь кого...

   - Кого?

   - Кто идти будет, - Райка любила изъясняться коряво и недомолвками. Но, в принципе, в данном конкретном случае она права. Я как-то не думала о трагических последствиях своей лени для других. От того, что правота Райки казалась очевидной, я разозлилась. Не на неё, на себя.

   - А нефиг по классу болтаться, когда моя сумка летит, - отшутилась мрачно. Заметила в кабинете давешнюю "Пизанскую башню". Вот гадство. Сделала вид, будто не заметила. Пошла по классу, громко спрашивая:

   - Люди, кто физику сделал? Дайте списать Христа ради!

   В ответ собирала одни смущенные ухмылки. Похоже, никто вчера физикой не занимался. Только начался сентябрь - каникулярное послевкусие. По традиции у нашего класса на раскачку почти вся первая четверть уйдёт. Поползла к кондовой отличнице Лерочке Полосухиной. Та успела приготовиться, пропищала бессовестно:

   - Стенгазету за меня сделаешь. С учётом гласности.

   - Легко, - согласилась я. - Тетрадку давай.

   Получила вожделенную тетрадку и отправилась на своё место, списывать. Прошли те времена, когда списывали у меня. Лерочка, кстати, могла бы и бесплатно помогать. Не так давно я целый год защищала её от террора компании девчонок из соседней школы, которые были на дурном счету даже у дворового пацанья - и компания, и школа. Иногда и драться из-за Полосухиной приходилось. Но кто в наше время помнит добро? Сейчас Лерочка от меня усиленно дистанцировалась. То есть, пока я её защищала, Полосухину не беспокоили ни манеры мои, ни дворовая слава. Отпала необходимость в защите, и ей сразу стало неудобно появляться в моём обществе.

   Отворачиваясь от Полосухиной, наткнулась на изучающий взгляд новенькой. Таня. Лаврова. Кажется, так Шурик вчера информировал. Уф, до чего неприятно, когда тебя излишне внимательно рассматривают.

   - Привет. Новенькая? Я про тебя уже слышала. Тебя ведь Таней зовут? А меня Тоней.

   Новенькая кивнула, холодно и манерно. Дополнительно осмотрела меня. Вчерашнего всестороннего осмотра ей оказалось явно недостаточно. Я отплатила равноценной монетой. Сегодня с утра "Пизанская башня" выглядела менее претенциозно, чем накануне. Светлые волосы, гладкие и блестящие, схвачены у висков заколками-сердечками откровенно иностранного происхождения. Косметики на лице значительно меньше. Каблуки у туфель - ниже.

   - Будем считать, что познакомились, - у меня от её взгляда начисто пропало желание продолжать процедуру знакомства. Пошла к своему месту, переваривая впечатление от прекрасно пошитого, ладно облегающего худую фигуру тёмно-синего костюма Лавровой. Почти физически ощущала затрапезность своего поношенного школьного костюмчика - юбки с жилеткой, старенькой ковбойки и дешёвых спортивных тапочек.

   Собственно, благодаря Горбачёву с его Раисой, перестройкой и новыми веяниями, на форму в школах махнули рукой. Особенно в отношении выпускников. Ученики сейчас одевались, кто во что горазд. Утверждался новый стиль - унисекс, то есть джинсы, футболка или неопределённого рода свитер, вместо портфелей и сумок рюкзачки, - стиль, одинаково подходящий и девчонкам, и парням. Но в нашей школе многие просто донашивали старую школьную форму. Я в том числе. Одеваться стильно никто пока не догадался. Не умели. Разве джинсами-варёнками щеголять?