Ты такой же как я (СИ) - Висман Дэвид. Страница 24
Данька сказал:
- Да. - И сразу же отключился, чтобы не передумать.
Зачем он согласился, он и сам еще понять не успел. Но почему-то этот разговор, этот вопрос Саныча теплом разлился в душе, а по телу прошла чуть заметная дрожь от возбуждения и ожидания чего-то нового.
****
Я сидел и улыбался улыбкой клоуна-идиота. Эта самая улыбка, как приклеилась к моей морде.
Маша зашла в комнату и, увидев мою довольную ряху, обняла, заглядывая через плечо в ноут.
- Анекдот смешной нашёл, что ли?
- Угу.
- Где? Дай прочитаю.
- Да закрыл уже. – И прежде, чем она начала искать анекдот по журналу недавних страниц, я быстро отключил и закрыл ноутбук.
- Маш, я завтра с работы попозже приеду, в больницу к парнишке тому съезжу. Узнать хоть, как там мой спасенный.
- Ой, мне на него глянуть охота. Возьми меня с собой.
- Привет тебе. Ничего умнее выдумать не могла? Он тебе что, зверюшка в зоопарке? Парню и так досталось, синий весь. Думаешь, ему будет приятно, что его, такого красивого, девушка разглядывает. Вот выпишется, выйдет на работу, я тебе его как-нибудь покажу.
У меня было отличное настроение, и я увлек Машаню на диван. Захотелось сексу - минетик.
Закрыв глаза, представил, что там внизу – Данька, но, стоило только зарыться рукой в Машкины волосы, наваждение ушло вместе с возбуждением. Машутка списала всё на нервы и стресс, а я согласился и пошёл в душ.
__________________________________________________________________
Глава 19
На следующий день перед обедом Данила перевели в общую палату.
Настроения у него не было с утра. По направлению он в сопровождении санитарки успел побывать у психолога и невропатолога.
Первый заставил отвечать его на какой-то дурацкий тест с одинаковыми практически вопросами, построенными на разный лад, затем показывал идиотские картинки, при этом довольно угукая и что-то карябая на листе бумаги совершенно невозможным почерком.
Данил все ждал, когда «псих» начнет задавать ему вопросы, касающиеся непосредственно произошедшего и мучивших его кошмаров, даже попробовал было сам рассказать доктору свой «диагноз», но тот, казалось, совершенно его не слушал. Все так же угукая, строчил что-то и кивал головой. Когда же Данька раздраженный его невниманием, замолчал на полуслове, он оторвался от своей писанины и изрек:
-Ну, так что же вас все-таки беспокоит, молодой человек? Депрессия, сны, страх?
Данил ошарашено на него уставился: «Он что, издевается?»
- Ничего доктор. У меня все просто о’кей.
- Ну, вот и ладненько, вот и замечательно. Я вам тут таблеточки прописал, попьете в течение месяца, и все будет хорошо. Ну, а если не хорошо, обратитесь к специалисту по месту жительства. Да, за руль после приема таблеток не садитесь.
В следующий кабинет Даня зашел злой, как черт, и когда невропатолог принялся стучать по его коленям молоточком, а потом попросил вытянуть руки, он ему чуть в морду лангетом не заехал. Доктор тут же заметил свою оплошность и попросил больного закрыть глаза и здоровой рукой прикоснуться к кончику носа. От этой процедуры Даньку ощутимо повело в сторону, и врачу пришлось его ловить. Затем Данил скашивал во все возможные стороны глаза, следя за молоточком эскулапа, отчего его тут же затошнило, о чем он и поведал хмурому невропатологу.
Перспектива дышать рвотными массами в своем кабинете того, по-видимому, не прельщала, и он по-быстрому выпроводил пациента.
Остаток утра Данил потратил на физио-лечение.
После всех этих процедур перевод в палату окончательно испортил настроение. На его цветастом лице с налитыми кровью глазами, раздражение и злость отпугнули любопытных сопалатников, попытавшихся было познакомиться и завязать разговор.
Пришедший после обеда дядька с полным пакетом жрачки и тюбиками мазей всех сортов немного отвлек от злости на «придурков» врачей.
Но когда племянник поделился с ним утренними злоключениями, он начал ржать и подкалывать Даньку, чем разозлил его еще больше. Сграбастав пакет здоровой рукой, Данил демонстративно направился в палату, игнорируя ржущего родственника.
Методичное поедание продуктов немного успокоило. Когда от еды уже стало тяжело дышать, Данька, наконец, прекратил обжорство и осоловелым взглядом обвел палату. Все мужики как один смотрели на него, чуть ли не разинув рты. Один кивнул на основательно опустевший пакет в руках Даньки:
-Ты не лопнешь, деточка?
На что тот смачно отрыгнул и с ехидцей в голосе ответил:
- Не лопну, но воздух попортить могу. – И тут же поставив пакет в тумбочку, улегся дрыхнуть.
Переел он, конечно, зря, дышать было трудно, а с учетом сломанных ребер, еще и больно. Так что уснуть не получалось.
Сопалатники, посмеявшись, по-видимому, над его жором, улеглись на тихий час, и их храп на все лады, тоже не способствовал сну.
Данил размышлял о своем раздражении. Вот чего он ни с того, ни с сего злится на соседей по палате? Они ничего ведь плохого ему не сделали. Да и дядька – ну, и что, что поржал. Он всегда ржет, над всем подряд. Раньше Даньку это не колыхало, даже если родственник потешался над ним.
«Во всем виноваты Влад и безопасник» - решил Данил. И тут же вспомнил, что второй раздражитель вечером явится.
«Вот на нем-то и отыграюсь» - И с этой мыслью он, наконец, заснул.
Отработав смену, которая, казалось, тянулась вечно, я, наконец, двинул в больницу к практиканту.
По дороге прикупил фруктов, сока и сладостей, к которым, как я понял, он был неравнодушен.
Я не стал звать санитарку, а просто позвонил Данилу, сказав, чтобы он предупредил медсестру на посту, что выйдет на улицу.
Встретил я его в коридоре. Морда помятая, сонная. Вообще от бывшего очаровашки мало что проглядывало, в хмурой, насупленной и переливающейся всех цветов радуги физиономии.
- Привет. Чего такой хмурый?