Призрак и гот (ЛП) - Кейд Стэйси. Страница 45

Потрясенный, я не веря покачал головой.

— А когда она позвонила во второй раз? — выдавил я.

— Я сбросила звонок.

— Джуни, — выдохнул я.

— Она так рыдала, что, наверное, не видела, куда едет, и потеряла управление, — упавшим голосом сказала она.

О боже.

Джуни опустилась на колени перед Лили.

— Теперь ты понимаешь, почему мы должны это сделать? Я должна вернуть ее. Должна изменить произошедшее, вернуть все, как было.

— Джуни. — Ремни врезались в запястья, когда я попытался сесть. — Ничего не получится. Она ушла. Навсегда. И ее не вернуть.

Джуни вздохнула.

— Я подозревала, что ты так скажешь. — Она потянулась к лежащей на коленях Лили спиритической доске. Стоило ее пальцам коснуться дощечки, как в углу палаты ожила и замерцала тень. Злобняк. Черт. Никогда не видел, чтобы призраки так быстро отзывались. Это… странно.

— Я знаю, что ты лжешь, — произнесла Джуни лишенным эмоций голосом. — Я видела, что случается с тобой, когда я зову ее с той стороны. Она злится на меня за сказанные мной слова и на тебя за то, что ты помогаешь мне.

— Она не злится. Это не она. Это… — По правде говоря, я не знал, что это. В такой близости от него, с Джуни передо мной, я видел тонкую струйку дыма, ведущую от Джуни к растущему монстру — что-то вроде поводка или… энергетического канала.

Я застыл. Энергия — это просто энергия, пока она не находит меня. Так я сказал Алоне. Если Джуни в своих усиленных попытках связаться с Лили излучала огромное количество негативной энергии — всю ту скорбь, стыд, чувство вины, сочившееся из каждой ее поры, — то почему бы этой энергии в моем присутствии не материализоваться вот в такое? Открыть дверь — или позвонить по телефону, как я объяснял это все Алоне — можно ведь с обоих сторон. Просто обычно энергия из мира мертвых использовала меня, чтобы обрести форму, но в таком случае подобное может проделать и интенсивная энергия, проходящая через спиритическую доску из мира живых. Тогда понятно, почему Злобняк лишен каких либо эмоций кроме злости и почему никогда до этого я с подобными призраками не сталкивался. Это вообще не призрак.

— Я вызову ее, — сказала Джуни. — А ты поможешь мне вернуть ее в тело.

Каким образом, интересно, я могу это сделать? Если бы мы даже могли дотянуться до Лили, что совершенно невозможно, вернуть в тело душу — не то же самое, что запихнуть громоздкую подушку в наволочку. Должна быть связь между телом и душой. Но я благоразумно промолчал.

— Хорошо, я помогу тебе. Но мне нужны свободные руки. — Чтобы побыстрее отсюда слинять.

Джуни склонила голову на бок и смерила меня пронизывающим взглядом.

— Нет. Не надейся.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе? Мне нужны свободные руки.

Она нахмурилась, и Злобняк увеличился в размере и потянулся ко мне из угла дымными завитками.

— Нет, ты лишь попытаешься сбежать.

Да что ты! А кто бы в своем уме не попытался этого сделать?

— Ничего подобного. Я хочу помочь тебе.

— Я тебе не верю, — с яростью сказала Джуни. Ее пальцы, лежащие на дощечке, побелели от того, с какой силой она на нее надавила, и Злобняк двинулся по воздуху вперед.

Я вздрогнул и отвернулся.

Джуни судорожно вздохнула и оглядела палату.

— Она уже здесь?

— Это не она, Джуни. Пожалуйста, верь мне. Освободи мне руки. — Если Злобняк обрушится на меня и я не смогу убежать…

На двери вдруг задергалась ручка.

— Уилл? — позвала мама. — Что там у тебя происходит?

Джуни без слов, взглядом предупреждала, чтобы я молчал, и я закричал:

— Мама, беги за помощью!

После этого все случилось как-то разом и быстро.

Злобняк бросился вперед, на мгновение навис надо мной жуткой волной, а потом обрушился вниз. Я закричал, и он хлынул мне в рот, заполняя горло и перекрывая проход воздуха к легким.

— Уильям! — неистово колотила в дверь мама.

Я задыхался, ледяная сущность Злобняка пронизывала каждую клеточку моего тела. Для того, чтобы отбиться, требовалась энергия, а у меня ее не было, и все вокруг словно происходило в замедленной съемке, за исключением того, что умирал я достаточно быстро.

Внезапно в самом центре Злобняка появилась яркая вспышка света и, рванувшись вперед, разодрала его на части. Невыносимое давление на грудь и горло ослабло, и я начал хватать ртом воздух, давясь, кашляя и разбрызгивая слюни.

— Ни на секунду тебя оставить нельзя, да? — спросил знакомый голос.

Глаза слезились, и, проморгавшись, я увидел стоящую рядом с кроватью Алону. Она выглядела… потрясающе. Невероятно красивая и какая-то настоящая. Словно раньше я видел лишь тень ее самой. Ее волосы блестели ярче обычного, глаза сияли. Она была видением, таким прекрасным, что я засомневался, не умер ли.

— Я умер? — прохрипел я.

Она фыркнула.

— Едва ли. Не в этот раз.

В этот момент Джуни, кажется, заметила, что я перестал задыхаться и биться на кровати.

Злобняк начал собирать свои разодранные дымные сгустки воедино.

— Ох, да боже ж ты мой! — Алона протянула руку над подлокотником каталки Лили и принялась толкать дощечку на ее коленях. Я не видел, какие буквы она выбирала, но Джуни в своем ненормальном, шизанутом состоянии называла их вслух.

— П-Р-Е-К-Р-А-Т-И. Н-Е-П-Р-О-С-Т-И-Т-Е-Л-Ь-Н-О.

И как последний аккорд, Алона опустила свою руку в руку Лили и, сдвинув ее, коснулась лежащей на доске ладони Джуни. У меня перехватило дыхание. Алона что-то говорила мне об этом раньше, но я и представить себе не мог…

Переведя взгляд с руки Лили на ее каменное пустое лицо, Джуни расплакалась.

Алона с трудом вынула свою руку из руки Лили, выглядя такой же растерянной, каким я себя ощущал. А потом улыбнулась мне.

— Говорила же, что нужна тебе.

— Да, — мой голос дрогнул. — Это означает, что ты вернулась навсегда? Мне бы не помешало руководство духа-проводника.

Она, нахмурившись, прикусила губу.

— Я не знаю. Я даже не понимаю, как я… — Ее глаза расширились и свечение, такое яркое, что мне пришлось прищуриться, окутало все ее тело. Она протянула ко мне руку.

— Алона! — Обволакивающий ее свет стал невыносимо ярким, а затем со слышимым хлопком исчез, забрав Алону с собой.

Ворвавшиеся в палату через несколько минут вахтер с охранником застали Джуни, рыдающую на полу и держащую за руку Лили, и меня, все еще привязанного к кровати, с застилающими глаза слезами. Я не плакал, нет. Просто глаза резал свет. Или что-то в них попало. Да, наверное дело в этом.

Эпилог

Уилл

С тех пор, как я в последний раз видел Алону Дэа, прошло двадцать шесть дней. За это время мама окончательно избавилась от доктора Миллера, и ни один из нас не спешил его кем-то заменить. Я работал с записями Алоны и держал призраков… духов… на расстоянии, помогая им насколько мог. Я послал брату Сары орден с поддельным письмом из больницы, в котором объяснил, что тот был найден при обычной реорганизации на складе. И я горжусь тем, что деда Брюстера на самом деле забрал золотистый свет вскоре после того, как я отправил анонимные письма его сыну и внуку.

Помимо этого я сдал выпускные экзамены и, по настоянию мамы, запоздало разослал документы на поступление в несколько университетов. Мама достаточно быстро пришла в себя после моего признания о том, что я вижу мертвых, и как истинный родитель заявила, что раз мне больше нечего скрывать, то не нужно и город покидать, а следовательно, я могу учиться в университете, как с самого начала и планировалось. И в чем-то она была права.

Тридцатого мая мы вдвоем с мамой отпраздновали мое восемнадцатилетие. Она начала привыкать к мысли о том, что я вижу мертвых, но тем сложнее ей было принять то, что совершил отец вместо того, чтобы сказать ей правду. Но она работала над собой.

У Джуни все более-менее нормально. Пытаясь объяснить устроенный в больнице беспорядок, не впутывая в это меня, она неумышленно разоблачила себя, проявив при этом эмоциональную нестабильность. А может быть она сделала это умышленно. Я видел, что она почувствовала облегчение, и понимал ее как никто другой. Когда ее выписали из больницы после разных психологических тестов, консультаций и заключений, родители отказались принять ее в своем доме. В итоге ей пришлось жить в групповом доме для трудных подростков. Она не расстраивается. Я навещаю ее раз в две недели. Ее психотерапевт Джоан Стаффорд регулярно звонит ей, и Джуни говорит, что их разговоры ей помогают. Джуни пропустила в школе слишком много уроков, чтобы выпуститься с нашим классом, но ей выдадут диплом после летних занятий. Как только ей в августе исполнится восемнадцать, она переедет в Нью-Йорк к своей сестре Элис, у которой, как оказалось, были свои причины на то, чтобы уехать учиться в Уэллсли.