Пока это длится (ЛП) - Глайнс Эбби. Страница 34

Он вышел назад из амбара с полными руками корма и банкой моторного масла. Он даже глазом на меня не взглянул. Я действительно стала для него невидимкой.

Когда он забросил все вещи в грузовик, он направился к водительской двери и резко ее открыл. Он собирается уехать. Мне нужно что-нибудь сказать.

— Кейдж? — прохрипела я.

Единственная причина, по которой я знала, что он услышал меня, были его напряженные поечи, но он не оглянулся назад и не ответил.

— Кейдж, пожалуйста, — умоляла я, надеясь хотя бы, по крайней мере, уговорить его взглянуть на меня

Его рука на двери была настолько сжатой, что костяшки его пальцев были белыми.

— Не надо, — ответил он безразличным голосом перед тем, как зайти внутрь и захлопнуть за собой дверь.

Он тронулся с места и направился на юг, ни разу на меня взглянув. Я ощущала себя так, словно моя грудь вот-вот разорвется. Я хотела заплакать. Я хотела кричать. Я хотела броситься бежать за ним и требовать, чтобы он со мной поговорил.

Вот что значит испытывать чувства к кому-то, кто не ощущает того же.

Я знала лишь только, каково это любить кого-то, кто также неистово любит меня. Я никогда не знала отказа. Я никогда не хотела кого-то, кто не хочет меня. Желание не проходит с отказом.

Не чувствуя ног, я зашла в амбар и направилась к его комнате. Я по-прежнему буду стирать его постельное белье и полотенца. Ему нужны чистые вещи.

Я открыла дверь в его комнату. Матрац был пустым и стопка чистого белья лежала на нем. Около нее лежала еще одна стопка чистых полотенец. Он забирал эти вещи к Лоу. Они все постирала для него.

Печаль только лишь усилилась. Она никогда не испытает боли от отказа Кейджа. Он любил ее. Он всегда будет ее любить. Также как Джош любил меня без всяких сомнений. Это было безоговорочно. Я ненавидела Уиллоу за то, что у нее было что-то, чего никогда не будет у меня: беоговорочная любовь Кейджа Йорка. Имел ли это кто-нибудь еще? Я знала, что нет. Он никогда не говорил о своей семье. Лоу была его семьей. Она была всем, что его волновало. Каково это чувство? Я взяла полотенца и положила их на полочку рядом с душем. Затем я начала стелить ему постель. Я не могла постирать его белье, но я по крайней мере могла сделать хоть что-то. Я хотела сделать что-нибудь для него. Даже если я уже была ему не нужна.

Глава 20

Кейдж

Она постелила для меня постель. Черт. Почему она это делает? Я так усердно пытался выбросить ее из своей головы в течение этих трех дней. Море виски и женщин. Это не сработало. Единственное что помогало, так это представлять с закрытыми глазами, что это была Ева. Выкрикивать ее имя было не очень хорошо с моей стороны, но девушки были достточно пьяны, чтобы понять, что мысленно я нахожусь не с ними.

Уголок одеяла был откинут в сторону для меня и тарелка с едой, завернутая в фольгу, чтобы сохранить тепло, стояла на столике у кровати. Мне просто нужно продержаться до вечера субботы. Затем я снова уеду на три дня. Тренер решил, что мне нужно начать тренироваться с командой с воскресенья по вторник. Мне просто нужно будет работать здесь со среды по субботу. Уилсон предоставил хороший отчет тренеру Мэку и меня вознаградили за хорошее поведение.

Когда Ева умоляла меня раньше, я почти сдался. Единственное, что удержало меня от того, чтобы обернуться посмотреть на нее был ее образ с другим парнем. Она позволила ему прикоснуться к ней, и помочь ей сесть в Джип. Он не относился с пренебрежением. Он был недостаточно хорош. Я не мог этого сделать с ней. Быть чьим-то маленьким грязным секретом никогда не беспокоили меня до сих пор. Я не хотел быть секретом Евы. Все было по-другому с ней. Я чувствовал что-то. Оно было реальным. Оно было больше. Намного больше.

Я взял пленку с плиты и запах мясного рулета и кукурузы ударил в меня. Я был голоден. Образ Евы, фиксирующей мою тарелку, аккуратно обертывающую ее и принесшей ее сюда для меня, зашевелился в груди. Будь я проклят, если это не будет трудно. К счастью, я выучил в раннем возрасте, что самосохранение было единственным способом выжить с твоей нетронутой душей.

Или, может быть, я уже потерял свою душу. Я сомневался, что Бог позволил кому-то вроде меня иметь какой-либо подарок от него. Было весьма вероятно, что я родился без него.

Вода в озере была теплее с каждым жарким днем. Было еще холоднее ста градусов тепла, отчего было трудно сделать несколько глубоких вдохов. Я быстро наклонил голову под поверхностью и намочил мои волосы, откидывая их с моего лица.

Звук захлопывающейся двери машины привлек мое внимание, когда я вынырнул на поверхность. Я развернулся в воде, чтобы увидеть, как Ева шла мне навстречу. Дерьмо. Что она делает сейчас? Я сделал все, что я мог придумать, чтобы заставить ее оставить меня в покое, черт побери. Ее длинные каштановые волосы свободно спадали по ее спине, и ее плоский загорелый живот был оголен. Маленький красный топ, в который она была одета с проклятыми отрезанными шортами, заставили мою кровь бурлить.

Я должен оторваться и игнорировать ее, но она была так чертовски красива и это было тяжело. Я не позволял себе смотреть на нее в течение недели. Она остановилась на берегу и стала стягивать ее короткий топ. Что за черт? Красный кружевной бюстгальтер прикрывал ее грудь, и, хотя я должен радоваться, что это был не лучше, чем голые вещи. Это было чертовски сексуально, как ад. Когда ее руки потянулись к краю ее шорт, я открыл рот, чтобы остановить ее, но она начала стягивать из них. Пара соответствующих красных кружевных трусиков, почти ничего не прикрывающих, заставили меня прикусить язык.

— Ты собираешься поговорить со мной, — потребовала она, ступая в воду. Я хотел поспорить с ней, но она шла в воду в красных чертовых трусиках. Я не мог сформировать слова.

— Где ты был? — спросила она, покрывая пространство между нами.

Я не мог забыть. Я не мог сломаться. У нее была сила сломать меня. Никто никогда не имел такой власть, только могла бы это сделать. Если я позволю ей в дальнейшем, она может полностью уничтожить меня. Я был слаб, где она была обеспокоена. Я не мог быть слабым. Она отвергла меня уже. Почему она была так чертовски настроена поговорить со мной сейчас? Меня не отвергали. Я был единственным, кто отвергал. Я не давал никому шанса решить, что я не был достаточно хорош.

— Я не думаю, что это твое собачье дело, милая? — Я протянул скучающим тоном.

Она напряглась, и прекратила идти. Хорошо. Если она бы подошла слишком близко, я собирался схватить ее и забыть о том, как она не думала, что я был недостаточно хорош для нее. Ей было стыдно за меня. Я цеплялся за эту мысль, когда ее пухлые сиськи играли в прятки с водой. Дразнили меня.

— Почему ты так себя ведешь? — спросила она. Боль в ее голосе сделала трещину в моей стене. Мне нужно было избавиться от нее до того, как я сделал бы ошибку.

— Я просто был собой.

Она нахмурилась, — Это не ты. Ты не холодный и не противный.

Я сжал руки в кулаки под водой, чтобы удержаться от того, чтобы дотянуться и притянуть ее сладкое маленькое тело к себе и попробовать ее вкус. Еще одно воспоминание осталось со мной, когда я ушел. Она мне отказала. Она бы только сделала это снова.

— Ну, чего ты хочешь, малыш? Ты хочешь, чтобы я заботиться о том, что горячее тело, которое ты показываешь, это реклама? Потому что я не прочь заставить его чувствовать себя хорошо. Ты можешь завестись моими пальцами или ты готова, чтобы я похоронил себя внутри тебя сейчас? Ты хочешь знать, каково это-трахать плохого мальчика? Это довольно чертовски хорошо или так мне сказали. Они всегда возвращались снова и снова.

— Кейдж, не делай этого, — выдохнула она.

— Не делать чего? Говорить тебе правду обо мне? Ты всегда меня понимала. Вот почему ты хотела оставить меня своим маленьким грязным секретом. Я привык к этому, Ева. Я был диким кайфом для многих женщин.