Начало - Круз Андрей "El Rojo". Страница 32

Магазин, в который я ехал, находился в переулке возле проспекта Мира, неподалёку от института Склифосовского. Во дворе клиники стояли омоновские автобусы, вокруг них толпились люди в камуфляже. Кто-то бегал по двору с оружием, тащили носилки с лежащим на них телом. Или началось поедание одних трупов другими в морге, или обратившиеся пациенты бросаются на остальных. Одним из немногих верных путей предотвратить эпидемию являлся бы запрет на оказание медицинской помощи укушенным, немедленная их изоляция или даже убийство, но кто сможет так поступить? И больницы, вместо того, чтобы служить убежищем, превращаются в источник заразы.

«Форанер» бодро бежал по полупустым улицам, я пару раз вильнул по переулкам и остановился у невзрачного, расположенного в полуподвальном этаже магазинчика с зарешёченными окнами, на котором висела вывеска «Стрелец». Лёхиной машины видно не было, но он всегда ставил её во дворе.

Я припарковал машину, сначала огляделся, лишь затем выбрался из неё и зашёл в дверь, над которой мелодично блямкнул колокольчик. Огляделся. Два маленьких зала, в том, который слева, ещё даже не закончен ремонт, закрыт для покупателей. В правом зале всё забито всевозможной воинской и охотничьей справой, одеждой и обувью, разгрузками, с этим всем вперемешку палатки и резиновые лодки, стойка с радиостанциями и приборами GPS, пневматическое оружие, бинокли и прицелы, в общем, чёрт ногу сломит, а необходимость скорейшего завершения ремонта во втором зале видна невооружённым глазом. Но успеется. Хорошо, что вообще на ремонт сумели денег набрать.

За кассой сидела девушка Вика, с русыми волосами, убранными в конский хвост. Она смотрела в экран подвешенного под потолок маленького телевизора. Когда я с ней познакомился, то даже встречался пару месяцев, хоть дело так и не дошло до постели. Вика — девушка с правилами, и всё было вполне невинно. Но потом она ушла от меня к Лёхе, а я даже ничуть не обиделся. Всё же он не только мой лучший друг, но он ещё с ней работал. Он был оружейником в гарантийке, а она в том же магазине работала в зале. По крайней мере, они теперь могли проводить вместе больше времени, чем она могла проводить его со мной, постоянно пропадающим на работе. И мы все трое оставались друзьями.

Наверное, не так уж я и влюблён был в Вику, чего не скажешь о Лёхе. Вот у них сейчас всё серьёзно. А так мы вместе проводили отпуска, почти все выходные в тёплое время они обитали у меня на даче, на шашлыках или на рыбалке. И вот однажды Вика пригласила с собой новую подругу, одну очень молодую и симпатичную тренершу по дзюдо. Среднего роста, стройную, стриженную под мальчика, со строгими серыми глазами и очень, очень хорошеньким лицом. Тренершу звали Татьяной, она любила поговорить о единоборствах и мотоциклах и после первого долгого разговора спокойно и без излишней застенчивости оказалась в моей кровати, где понравилась даже ещё больше. Так Татьяна стала «моей девушкой», а в компании нас стало четверо, и мы достигли окончательной гармонии в отношениях.

— Вик, привет, — поздоровался я, воздев правую руку в римском приветствии «Ave!».

— Ой, Серёга! Давно не видели, — обрадовалась она и позвала: — Лёха!

Вика поцеловала меня в щёку, и я поцеловал её в щёку. Из подсобки вышел Лёха — высокий, плечистый, белокожий, с короткими светлыми волосами, как с плаката какой-нибудь русской националистической партии. Крепко пожал мне руку и, по своему обыкновению, хлопнул по плечу.

— Какими судьбами с утра пораньше? — спросил он и добавил: — На тебя непохоже.

— Вы там… — Я показал большим пальцем себе за плечо, подразумевая мир за стенами магазина «Стрелец». — Там ничего не заметили? Ничего странного? Необычного?

— В смысле? — нахмурился Лёха.

Он вообще загадками говорить не любил, во всём предпочитая немедленную и полную ясность.

— Суета. Стрельба местами, — я изобразил нечто неопределённое руками. — Милиция нервная. Людей маловато на улицах. Машин мало. Уже пора пробкам начаться, а улицы полупустые.

— Это да, — согласился Лёха. — Мы вроде как даже отсюда выстрелы слышали, но так и не поняли, откуда они. Новый путч начинается, что ли?

— Нет, не путч, — скромно сказал я. — На самом деле начинается конец света.

— Это ты о чём?

Лёха посмотрел на меня так, как будто хотел померить мне температуру взглядом. Но не преуспел. И температура у меня была самая нормальная, я это точно знал.

— О том, что там на самом деле, — сказал я. — Слушать будете? Рассказываю один раз и только чистую правду. Повторять не буду, некогда.

Лёха скрестил мощные ручищи на груди и оперся задницей на прилавок.

— Будем, говори, — сказал он.

В общем, на рассказ у меня ушло минут тридцать. Прерывался я только тогда, когда в магазин заходил посетитель. Но заходили немного, так что рассказывал почти без помех. Обычно даже в будни с утра народу здесь больше.

Когда я закончил, по выражениям лиц Вики и Лёхи я понял, что мне вроде как поверили… но не вполне. Единственное, что их поколебало, так это сообщение о том, что Дегтярёв застрелился. Они заочно знали моего научного руководителя, знали о наших отношениях и знали меня. Так тупо даже я не сумел бы пошутить. Однако и я их тоже понимал: рассказанное мною тоже не лезло ни в какие ворота.

— Ладно, сейчас можете сомневаться, но к вечеру всё станет ясно. В городе начнётся кошмар, — подвёл я итог своей речи.

— Что ты предлагаешь? — спросил Лёха.

— Надо покидать город. У меня на даче семья Дегтярёва. Я обещал их увезти в безопасное место, военное такое место с мерами повышенной безопасности, где нас будут ждать и где вы, Танька и я тоже сможем найти убежище. И Шмеля вызовем. Москва обречена. Здесь слишком много людей, зараза распространяется ураганно. Вскоре этот город будет натуральным отображением преисподней. Здесь миллионы людей, а вскоре будут миллионы ходячих мертвецов. Лёха, твоя машина здесь?

— Здесь, за магазином, — кивнул он на заднюю стену.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда начнём грузиться. И закроемся. Повесим табличку «Учёт» на дверь и займёмся подготовкой к концу света.

— Ну ты и нахал… — протянул Лёха. — Так прямо и закроемся?

— А ты не просто закроешься, — ответил я. — Ты уедешь отсюда сам знаешь куда и привезёшь оттуда патронов столько, сколько получится. А Вика сразу начнёт вызванивать Шмеля, пусть подтягивается.

Лёха был в настроении спорить, а спорить он мог долго. Всерьёз он меня не воспринял, и шевелиться лишний раз ему было явно лень. А без него никак, он с половиной московских оружейных магазинов связан, он всех там знает, он был лучшим гарантийщиком, и только он сможет пополнить скудный наш боезапас. Оружие-то и у него самого есть в подсобке, что расположилась здесь в задней комнатке. Он там «Сайгу» для вящей безопасности держит. И дома у него ствол имеется. А вот патроны…

У меня заранее начало падать настроение в предчувствии бесконечного спора, как вдруг случилось нечто, изменившее его мнение. Прямо перед магазином раздались выстрелы. Громкие и резкие, как удары доской о доску. Мы разом пригнулись за прилавок — инстинкты сработали. Слышишь стрельбу — укройся, а потом уже выясняй, в кого стреляют.

— Итить… чего это? — прошептал Лёха.

— То, о чём я тебе говорил, — довольно зло от собственного испуга ответил я. — Пошли посмотрим.

— А ну пошли…

Лёха заскочил в подсобку и вышел оттуда с «Сайгой 12К» с резиновым амортизатором на прикладе. Я сунул руку под куртку, к кобуре, но вытаскивать пистолет не стал — не такой уж он законный, чтобы его на улице светить без нужды. Так мы добрались до выхода. Я приоткрыл дверь, а Лёха взял уходящие вверх ступени на прицел.

— Пошли! — шепнул он.

Я кивнул. Лёха пошёл впереди, я чуть сзади, сжимая пистолет под курткой и подстраховывая его. Поднялись на тротуар и увидели труп, лежащий буквально в десяти метрах от подъезда магазина. Во лбу две дыры от пуль, но крови почти не видно. Рядом фырчал патрульный милицейский УАЗ, возле которого стояли три милиционера в форме, все с «ксюхами» в руках.