Сохраняя ее (ЛП) - Кармак Кора. Страница 12

— Мне, казалось, вы двое встретились в Филадельфии. Но ведь год назад Гаррик еще преподавал в Техасе.

Я сглотнула. Господи, только не говорите мне, что Гаррик не рассказывал им, как мы познакомились. После того как он рассказал Грэму, и эта его речь по поводу того, чтобы не лгать и не стыдиться наших отношений, я просто подумала он все им рассказал, в общих чертах, хотя бы.

Но глядя на задумчивый вид его матери, я поняла, что ответом на мои предположения было большое и толстое НЕТ.

— Значит, вы двое встретились в Техасе?

Я попыталась сказать да, но в действительности вышло кивание головой с непонятными звуками.

— Сколько тебе лет, Блисс?

Почему у меня нет какой-нибудь нарколепсии? Это могло бы спасти меня от ответа на этот вопрос, даже? Я могла просто претвориться, что у меня обморок. Или он на самом деле мог случиться?

Моего молчания оказалось достаточно, что бы она все поняла, потому что она развернулась на своих каблуках и направилась в сторону Гаррика.

Я тут же рванула к ней с поднятыми руками.

— Миссис Тэйлор, стойте. Мы не сделали ничего плохого, правда.

— О, милая, — от ее улыбки я покрылась мурашками. — Я не думаю, что ты сделала, что-то неправильно.

— Не думаете? — у меня дар речи пропал.

— Нет, дорогая. Мой сын, вот кто поступил неправильно.

Я отпрянула назад, как от пощечины. С тех пор как мы переступили порог этого дома, в моей голове итак было достаточной сомнений насчет наших отношений с Гарриком. И мне совсем не хотелось, что бы она добавила еще. Я выпрямилась, и в своем простеньком платье с распродажи постаралась дать отпор ее безупречному и без сомнения чудовищно дорогому коктейльному наряду.

— При всем моем уважении, миссис Тэйлор, вы не правы! Ваш сын любит меня. А я люблю его. Мы оба были совершеннолетние, когда познакомились. А если сейчас вы будете придавать этому большое значение, то только испортите эту вечеринку и скорее всего свои итак уже натянутые отношения с сыном. Ему уже 26, почти 27 лет. Он строит карьеру, собирается жениться, и вы проиграете всякое сражение, если будете и дальше обращаться с ним как с ребенком. Он совершеннолетний. — Повторила я, хотя очень много раз говорили и подразумевали совсем другое слово, которое начало терять свое значение. — Мы оба взрослые, так что совсем не важно, как мы познакомились.

Она сжала свои красные губы в одну линию, а взгляд стал таким острым, впору резать им хлеб. Она издала гортанный звук, то ли смех, то ли от изумления.

— Ну, ты хотя бы с головой!

Да уж, сомнительный комплимент! Разве по мне не видно, что я с головой!

Здесь только у нее отсутствовал жизненно важный орган… например, сердце. Она смотрела на меня еще какое-то время, а потом плавно развернулась назад.

— Еще пара вопросов, Блисс.

Мне, правда, удалось ее остановить? Вот это да!

— Да, мэм!

Она сцепила вместе свои руки, и посмотрела в сторону, когда спросила:

— Пообедаешь со мной в четверг?

Я была в таком шоке, что чуть не захлебнулась собственной слюной, что непременно бы испортило это ну-ты-хотя-бы-с-головой-впечатление, котороесоздалось несколько секунд назад.

Еле сдержалась, чтобы не сказать “Уммм” и продолжила:

— Да. Ланч. С удовольствием.

— Здорово. И последнее. Значит, вы хотите пожениться побыстрее?

— Да, мэм, хотим.

— Ты беременна?

Я побледнела и четко проговорила:

— Нет. Определенно нет. Я не… мы не…

Я остановилась. Полная остановка. Со скрежетом тормозов. Чуть не бросилась к своему ежедневнику. Хотя все равно у меня его не было. Я оставила его в Филадельфии. Но я смутно помнила, как делала там запись, что мне нужно получить повторный рецепт на противозачаточные.

Как давно это было? Показ спектакля Питер Пен подходил к концу, и мы давали как можно больше представлений в неделю, потому что он пользовался большим успехом. Мы были жутко заняты и… черт.

— Я…

Тут же закрыла свой рот и натянуто улыбнулась. Тряхнула головой и сказала:

— Нет, ничего подобного.

Черт. Почему у меня такая дырявая память? Вот что случатся, когда ты работаешь на нескольких работах в беспорядочном графике, и ты даешь одни и те же спектакли изо дня в день. Действительно становится чертовски трудно отличить один день от другого.

Миссис Тэйлор сказала:

— Ну, хорошо. Можешь возвращаться к моему сыну.

Я кивнула, мыслями уже далеко отсюда.

— И Блисс?

Я подняла голову, опять встречаясь с ее холодным взглядом.

— Больше ничего не разбей тут, ладно?

— Да, — издала измученный смешок — Конечно!

Она ушла, стуча своими каблучками по мраморному полу, и я должна была чувствовать облегчение, видя, как она удаляется. Я должна была радоваться, когда Грэм и Роланд подошли справиться о моем состоянии, но ничего этого я не ощущала.

Потому что если я правильно думала, у меня была задержка.

И мня сейчас стошнит.

— НЕ ДУМАЛ, ЧТО ТЕБЕ до такой степени противно. Ты выглядишь слабой.

Роланд и Грэм ждали, когда я выйду из ванной, и я не могла понять, хотелось ли мне видеть Гаррика или сбежать от него, хотелось ли мне кричать, плакать или проблеваться еще.

— Мне просто… надо присесть ненадолго.

— Пошли в гостевой зал, — сказал Грэм.

Черт! В этом доме есть хренов гостевой зал. Мои родители гордились своим ремонтом в ванне, а здесь не дом, а дворец какой-то.

Эта комната была даже лучше, чем я ее себе представляла. Здесь было больше шика, чем в комнате эпохи Гордости и Предубеждения, что я сама себе нафантазировала. Возле панорамного окна во всю стену с роскошными шторами расхаживали люди. Я обнаружила пустую кремового цвета кушетку и рухнула на нее, слишком подавленная, чтобы беспокоиться о том, как бы ее не замарать.

Я могла ошибаться. Я надеялась, что ошибалась. Я помню, что последние месячные были как раз в последнюю неделю показа Питера Пена. Поэтому я и забыла о таблетках, тогда не было риска забеременеть. И это было… когда? Шесть недель назад? Или пять? В любом случае, больше, чем месяц назад. Но ведь задержка еще не значит беременность. Такое случается… верно?

Вполне возможно я делала поспешные выводы.

А возможно внутри меня что-то росло.

Господи, звучит как фантастический фильм.

Что я знаю о материнстве? Что я вообще знаю? У меня вечно все наперекосяк. Я не могла толком оплатить свои налоги, или выжить на вечеринке в честь своей помолвки, или включить чертов свет и что-нибудь при этом не сломать. И предполагается, что я должна вырасти не только сама, но и растить другого человека?

Мой ребенок может быть социально непригоден до такой степени, что не будет даже ходить нормально или говорить законченными предложениями или вообще находиться среди других людей.

Я могу родить какого-нибудь маленького социопата.

Дыши. Дыши.

Вот дьявол. Все это мне сильно напоминало курсы для будущих мам и меня опять замутило.

Что если опять получится как с этим чертовым котом Гамлетом и мой ребенок меня возненавидит?

Вот дерьмо. Дерьмо.

Мне хотелось со всей дури выкрикнуть это слово, но подозреваю, что здесь не время и не место.

— Она в порядке?

Я открыла глаза и увидела перед собой высокую блондинку, которая заставила меня стыдиться своих ног. На ней было короткое черное платье-футляр, сногсшибательные бирюзовые шпильки, надо мной возвышалась натуральная модель, в то время как я судорожно дышала и пыталась сдержать остатки своего желудка внутри.

Надо сказать спасибо всему миру. Я это оценила сполна.

— Сейчас не лучшее время, Кейли, — сказал Грэм.

— Что-то случилось? Они что, расстались?

И почему в ее голосе звучала надежда.

Роланд успел заговорить раньше меня:

— Нет, она всего лишь неважно себя чувствует. Мы подойдем к тебе попозже, Кейли.

— Оу, ну ладно! Ммм, выздоравливай!

Ненавижу, когда люди так говорят. Как будто я могу, как по волшебству, взять и выздороветь. Или будто мне самой этого не хотелось. Но так и быть, спасибо за рекомендации.