Чужое сердце - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой". Страница 29

Пристроившись к своему отряду, я сначала прислушивался к очередной перепалке Щуплого и эльфа, но потом занялся тренировкой «скрыта». Привычно отрешившись от окружающего мира, я одновременно с этим пытался нащупать магический дар. Нейла говорила, что, погрузившись в себя, в самые глубины внутреннего мира, нужно отыскать некое подобие клубка, сплетенного из мириад энергетических линий. Погрузившись в это переплетение силы, необходимо волевым усилием расправить нити-спицы и освободить огонь магического дара. Потом в течение недели эти самые нити распространятся по всему телу, став какими-то там «энергетическими каналами», а огонь дара превратится в своеобразный источник этой самой энергии. Ну как-то так. Погружаться в глубины подсознания я научился уже давно. Недавно отыскал там этот клубок, но проникнуть в него никак не удавалось, будто какая-то стена удерживала меня на расстоянии. Но я не отчаивался. С каждым таким погружением мне удавалось сделать мизерный шажок. За два сезона я продвинулся к цели на расстояние вытянутой руки. Колдунья говорила, что все в порядке и через это проходят все маги. Я было обрадовался, но магиня тут же добавила ложку дегтя. Мол, по некоей неподтвержденной теории, силу мага, до того как он раскроет дар, можно определить по скорости его освобождения. И чем быстрее волшебник преодолеет этот барьер, тем сильнее он будет. Наемница похвасталась, что сама она управилась за две декады. Какое у меня было состояние после услышанного? Сперва я впал в депрессняк, но уже через две минуты – ладно, вру, через час – я рванул в подсознание и упорно продолжал долбить эту преграду. Больше всего на свете меня пугала возможность оказаться очень слабым магом. Что с ними происходит в бою, я уже видел. Нейле ничего не стоило завалить тех двоих молодчиков, и оказаться на их месте я не хотел.

За тренировками я и не заметил, как мы подошли к Борсу. Не могу сказать, что крепость внушала хоть какие-то неординарные впечатления. Разве что стена была ненормально высокой, а так – ничего такого, чего бы я не видел на фотографиях. Те же башни, узкие щели бойниц, развевающиеся флаги… Правда, вместо пушек стояли баллисты и пара требушетов. Зачем здесь нужны последние, я не знаю.

К вечеру мы уже сидели вокруг костра. Лагерь разбивать никто не стал, шатры поставили только для высших офицеров, а солдатня ограничилась простенькими спальными мешками. Я взглянул на небо и, напрягшись, припомнил основы ночного ориентирования. Полярной звезды здесь не имелось, зато был аналог под названием Глаз Харты. Светил он несколько тусклее, но я всегда безошибочно его находил и долгое время бездумно пялился, мечтая о том, как буду смотреть на него в грядущих путешествиях.

– Выпить бы, – жалобно проскулил Руст.

– И подохнуть из-за похмелухи? – усмехнулся Младший.

– Так за завтра здоровье успеем поправить…

– Вот только не начинай, – перебила Нейла. – Перед каждым боем один и тот же разговор. «Давайте выпьем», «кто знает, вернемся ли», «может, в последний раз в жизни глотку смочим»… Щуплый, мой тебе совет, если хочешь жениться – смени репертуар.

– Что сменить?

Колдунья только отмахнулась. Не все такие образованные, как мы с ней.

– Скучные вы, – бросил кинжальщик и с прищуром взглянул в мою сторону: – Зануда, ты ж новенький. Небось коленки-то трясутся? Нутро ноет?

Сделав вид, что не расслышал вопроса, я продолжил глядеть на усыпанное огнями ночное небо.

– Своим богам молишься? – спросил Ушастый.

Да, непростой он эльф. На все сто уверен: с этим любителем природы что-то не так. Строит из себя недалекого малого, у которого развязывается язык от выпивки, но я вижу: под этой маской скрывается некто другой. Вот и сейчас. Казалось бы, простой вопрос, но произнесен со странной интонацией. И эта приставочка «своим». Да и выглядит эльф не как всегда. Он обычно болтает без умолку, тупит, но болтает, а сейчас тоже сидит и смотрит на звезды, а на лице усмешка. Вот честное слово – как будто над собой смеется.

– Нет.

– Почему?

– Не верю я в богов.

Руст поперхнулся. Пило уронил точильный камень. У Колдуньи с пальцев сорвался маленький фиолетовый шарик. Этим проклятием она обычно сшибала комаров, но сейчас промазала и угодила в костер. Огонь, зашипев, на миг окрасился в коричневый цвет. Даже обычно спокойный, как скала, Молчун чуть выгнул бровь. Лишь эльф сохранил спокойствие.

– Почему? – снова спросил он.

– Не хочу. Просто не хочу.

На лицах наемников были написаны тысячи вопросов, но ни один пока не рискнул встрять в беседу. Видно, нечасто Ушастый ведет такие разговоры.

– А зачем смотришь на небо, если не веришь в богов? Смотри тогда на землю.

Любой нормальный человек на моем месте вспылил бы и ответил что-то вроде «не твое дело», но мне не хватало наших бесед с Добряком, а эльф сейчас невольно его заменил.

– Мне действительно страшно, – нехотя признался я. Да и кто не убоится, когда совсем скоро нужно будет выступить в составе огромной, даже по земным меркам, армии. – Вот и думаю, что если я сижу и смотрю на звезды, то кто-то там сверху так же сидит и смотрит на меня.

Я сказал лишь часть правды. На самом деле я сейчас думал о доме, о родителях, о Томе и Никите, о Ленке. Сперва я питал к бывшей подруге самые отрицательные чувства, виня ее в том, что угодил в рабство. Но наставник научил меня смотреть на жизнь несколько по-другому, и сейчас я вспоминал о ней как о своей последней женщине. Ира не в счет, я ее почти и не помню даже.

– Хорошая мысль, – сказал эльф. – Далекая, но хорошая.

– Почему далекая?

Ушастый повернулся, и наши взгляды встретились. На мгновение в его глазах промелькнуло что-то таинственное.

– Потому что думать надо не о тех, кто смотрит на тебя, а о тех, кто смотрит с тобой.

На этом разговор закончился. Проходивший мимо Старший гаркнул на Пило, и тот отдал команду «спать». Спорить с командованием никто не решился. Все завернулись в спальники. Но сон ко мне не шел. Я все думал о словах эльфа. Верно ли он сказал? Может, я действительно неправ и прошло то время, когда думать надо было только о себе? Эх, непростой эльф, непростой.

– Боишься? – спросил стоявший рядом Пило. Из-за надетого шлема его голос звучал как далекое эхо.

– Есть такое.

– Это правильно, – кивнул Младший, отчего забрало стукнулось о бронь. – Но ты, главное, не переборщи. А если что, рассчитывай на Молчуна, он подстрахует.

Не ответив, я еще раз окинул взглядом поле. Линия фронта растянулась на добрые три километра. Сто двадцать тысяч воинов с одной стороны и на двадцать пять тысяч больше – с другой. Весь вчерашний день я провел, пытаясь пробиться к своему источнику, но так и не преуспел в этом нелегком деле. Не то чтобы я надеялся на удачный исход, просто надо было как-то отвлечься от мандража. Говорят, перед битвой разумный показывает свое нутро. Что ж, правильно говорят. Нейла ни на шаг не отходила от Тиста. А тот смотрел на всех, как на врагов народа, – вероятно, так себя ведет волк, защищая самку. Щуплый постоянно всех подкалывал, за что получил несколько тумаков. Пило стырил карту у Старшего и что-то там чертил, изредка бубня и ругаясь. Эльф валялся на земле и пожевывал травинку, закрыв лицо самодельной соломенной шляпой. Ну а я… Я замкнулся в себе и, как уже было сказано, отрешился от всего мира.

Зазвучали горны. Я поудобнее перехватил щит в левой руке. В первые минуты рубки придется использовать его, а уже потом переходить на любимый стиль боя. По рядам прошла легкая рябь – солдаты готовились. Кто-то проверял крепления, другие молились, третьи грязно ругались, подбадривая самих себя. В число последних входил и Руст: от его конструкций обсвистелся бы даже портовый грузчик. Один только Молчун сохранял привычное спокойствие. Вероятно, он сейчас думал о Колдунье, которая находилась на пригорке в группе с остальными магами.

Армия Империи встала в десять линий. «Пробитому золотому» не повезло – нам достались первые шесть линий на самом краю левого фланга. Проще говоря, мы – мясо. И с этим сложно смириться.