Чужое сердце - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой". Страница 58

Усмехнувшись, я принял вид победителя турнира. Выпрямился, горделиво вздернул подбородок и отсалютовал мечом.

– Уважать и бояться, – надменно произнес я девиз одного из родов, какого именно, не помню. И тут до меня дошел смысл последней фразы эльфа. – А до «дальше» дожить надо.

– Это правильно, это правильно, – покивал эльф и практически одними губами добавил: – Передавай привет нашим.

Под «нашими» он, естественно, подразумевал Молчуна и Колдунью. А вот почему такая таинственность?.. Все вроде знали, что я уйду, едва выйдет срок контракта, но при этом не теряли надежды, что смогут уломать меня остаться еще на годик. Так и получилось, что эта тема оказалась под своеобразным табу.

– Ну, – вклинился Пило и эфесом опустил забрало. – Хвиули.

– Чего?

Младший покачал головой, потом постучал себя по щиту и указал мечом в сторону формирующейся колонны.

– Так бы и сказал, – возмутился я и тоже опустил «воротник». – А хо «хвиули», «хвиули», хфо шо расхерет.

Мы засмеялись. Звук, выходящий из-под этих жестяных банок, жутко искажался, и картина получилась весьма сюрреалистичная. Но, так или иначе, пришлось шевелить ногами и вставать в строй. В этот раз нам повезло больше. В башню входит непрерывный поток, один ряд – пять человек. Мы стояли в шестом ряду.

И вот только представьте себе: стоите вы себе на парапете шириной метра два, а прямо к стене подъезжает эдакая махина высотой с пяти-семиэтажный дом. Вокруг крики, суета, предположительное место высадки обливают водой, чтобы крепления к зубцам сложнее закрепить было. Арбалетчик спускает тетиву, дикий свист бьет по ушам, а мгновение спустя черное облако накрывает деревянного гиганта, но лишь десять болтов пробивают щиты магов и единицы проходят через толщу древесины. Теперь по ушам уже бьют чужие крики, хотя это скорее сладостная музыка, тонкая мелодия стонов умирающих врагов. Мгновение спустя в стене башни открывается специальный люк, и оттуда сбрасывают тела погибших – ни в коем случае нельзя заливать кровью покатую бревенчатую лестницу и уж тем более оставлять трупы загораживать проход.

Вы крепче сжимаете клинок и проверяете крепления щита, башня уже совсем близко. Арбалетчики, уперев свои смертоносные механизмы в пол, натягивают тетиву, укладывают в желобок длинный цельнометаллический брусок, и снова в небо взвивается черная туча. В этот раз седой жнец собирает в свой мешок душ много больше жертв. Открываются люки, и вместо двух-трех разумных на землю сыплется град из мертвецов. Арбалетчики лихорадочно взводят дуги, но вместо одной большой тучи на стремительно приближающуюся махину падают лишь единичные выстрелы. И тут драконьей пастью разевается «рот» башни. На зубцы падает мост, который тут же крепится массивными чугунными крюками. Десяток защитников, схватив молоты, пытаются сбить крепления, но у них ничего не выходит и их закалывает первая пятерка имперцев.

Ваш меч дрожит, в ногах легкая слабость, а щит будто гуляет по корпусу, ища самое уязвимое место, которое следует прикрыть в первую очередь. На мгновение вы инстинктивно останавливаете щит в зоне паха, но тут же встаете боком и приподнимаете его на уровень забрала. Стена – это многие метры в высоту и несколько километров в длину, но ширина парапета – лишь два метра, и одновременно стоять там могут лишь два человека. А захватчики сыплются из деревянного чудовища, как осы из роя. Кажется, что им нет конца. Воздух влажен от крови, в ноздри бьет резкий запах аммиака, а со стены в обе стороны падают мертвые и умирающие. Шаг за шагом вы приближаетесь к очагу рубки. Имперцы уже захватили площадь диаметром десять метров, и теперь у зубцов стоят двадцать противников. Но окружить их (да что там – просто подойти!) невозможно, слишком мало места. И тут у башни снова открываются люки, но вместо тел оттуда выглядывают сверкающие во тьме, начищенные до блеска головки арбалетов. В воздухе снова свист – и вот пронзенными падают уже защитники. Вы все ближе к очагу сражения. Из-за спин союзников уже видны алые всполохи, и кожей ощущается близость смерти. Сердце бешено стучит, по лбу катятся градины пота и, падая на глаза, застилают взор.

Вдруг где-то за спиной слышится протяжный скрип. Вы оборачиваетесь посмотреть, что же там, но видите лишь второе чудовище, а из него уже выпрыгивают пятерки солдат. В душе поднимается ярость. Впереди враг, позади враг, по бокам лишь пропасть и ничего более, до ближайшего спуска – метров сто. Время замедляет свой ход, больше нет струек крови, вместо них в воздухе замирают алые капли, больше смахивающие на молодые вишенки. Звуки затихают. Единственное, что вы слышите, – это свое частое дыхание, единственное, что чувствуете, – это как латная перчатка сжимает эфес меча, обмотанный добротной кожей, единственное, о чем думаете, – как погрузить в тело ненавистного врага голодную сталь.

Наконец два товарища, стоящие перед вами, пробивают тонкую брешь в кольце противника, но тут же падают замертво. Перед вами, как колосс перед портом, поднимается исполинская фигура. Боги, это не человек, а демон или великан вступил на парапет, чтобы забрать вашу душу. Его меч велик, как язык василиска, щит огромен, как Харпудов гребень, в красных глазах застыло предвкушение смерти. Ярость битвы уже давно захватила высокого имперца, и она же поднимается в вашей душе. Меч больше не дрожит, щит застыл, готовый в любой миг отразить смертельную атаку, вы наступаете на противника. Удар – он прикрывается щитом и делает шаг вперед, вам приходится сменить стойку и отступить. И этот шаг решает все. Время восстанавливает свой бег, возвращаются звуки, слышно, как кричат союзники, захлебываясь собственной кровью, – это страшная мелодия. Слышно, как противник вопит, падая со стены, – это сладкая мелодия. Неповторимая и неудержимая симфония смерти захватывает разум, проникает в душу, выжигая все без остатка, оставляя лишь одно – жажду битвы. Просыпаются древние инстинкты, падают хрустальные замки досужих мечтаний, забиваются в угол досужие желания, любовь, вера, похоть, алчность, все это становится неважно, только одного вы желаете больше всего – пронзить врага, насладиться его отчаянием, и рубить, рубить, пока небо не окрасится в алые цвета. Из недр духа, из глубин легких поднимается крик… нет, страшный рык первозданного зверя, разум отказывается понимать творящееся безумие, его заменяет зверь, до поры спящий в каждом создании.

– А-а-а-а-а! – рычите вы сквозь зубы, раздирая легкие и разрывая связки.

Собрав все силы в единое стремление убивать, вы делаете шаг вперед и, выставив щит, замахиваетесь, чтобы прикончить великана, но в горячке не замечаете, как где-то внизу, на уровне ног, черной лентой взвивается коса мрачного жнеца.

Приземистый нимиец что-то закричал, но я его не слышал. Позади прозвучала команда «шаг», а значит, нужно убить противника и занять его место, иначе наши не пройдут. Противник оказался слишком низок для меня и больших усилий стоило не пасть после первого же удара, но я смог откинуть его назад. Впрочем, в его глазах уже пропал даже самый тусклый отсвет разума, инстинкты заменили ему сознание.

«Глупец, – подумал я. – Только глупец позволит зверю управлять собой».

Как попал на острие атаки, я не знал. Может, слишком многие погибли под арбалетным залпом или нимийцы успели порядочно покрошить нападающих, но итог один: я стою перед лицом сотен врагов, а за спиной лишь десяток товарищей.

Мгновение спустя, когда враг рванул в бесхитростную атаку, я сделал простенькую подсечку и проводил взглядом падающее тело, стремительно исчезающее в ночной мгле. Тут же вместо смертника возник его брат-близнец, те же доспехи, тот же стиль, лишь одно различие – вместо безумного пустого взгляда меня сверлят острые, как заточенный клинок, карие буравчики.

«Опытный», – решил я.

Прикрывшись щитом и выставив кончик клинка вперед, занимая нижнюю стойку, сделал шаг вперед. Противник отступил, а я лишь ухмыльнулся. В его распоряжении лишь сорок сантиметров свободного пространства, потом наткнется на своих же. Но враг оказался не так прост. Раскусив мою тактику, он обрушился настоящим градом ударов и завершил комбинацию поистине сокрушающим толчком «щит в щит». По левой руке как молотом по наковальне ударило. Сделав шаг назад, я почувствовал, как в спину упирается союзнический щит.