Будь здоров - Башун Виталий Михайлович. Страница 68

— Согласен.

— Поклянитесь, милорд, что спасёте её, — потребовал граф.

— Клянусь, что сделаю всё возможное для спасения вашей дочери.

— Этого достаточно. — Граф коротко поклонился и спросил: — Как следует обращаться к вам?

— Э-э… пусть будет Алониус. Я уже привык. Своего настоящего имени я не хотел бы раскрывать.

— Боитесь, засмеют, когда узнают о ваших горных «заблуждениях»? — рассмеялся граф. — Впрочем, можете не говорить, это ваше право. — Он перешёл на деловой тон: — Что необходимо для того, чтобы начать излечение?

— Вашей дочери все необходимые препараты я дал ещё в пути. Она готова к исц… к лечению при помощи магии. — Надеюсь, моей заминки не заметили. — Через два часа после обеда я хотел бы приступить. Мне необходима будет помощь двух служанок, котёл горячей кипяченой воды и побольше чистой белой, желательно накрахмаленной ткани. Что касается раненых, прогноз у всех положительный, но мне понадобится ещё несколько дней.

— Всё будет готово к указанному вами сроку. К сожалению, я завтра с утра срочно должен выехать в родовой замок. Здесь, кроме двух десятков солдат гарнизона, оставляю ещё один десяток охраны и всех тяжелораненых. Ориентировочно вернусь через три недели. Тогда посмотрим на ваши успехи и решим, что делать дальше в соответствии с обстановкой. — Граф коротко поклонился и показал, что больше меня не задерживает.

Я уже дошёл до двери, но не сдержал любопытства и всё-таки спросил:

— Ваша светлость, можно задать вопрос?

— Я вас слушаю, милорд.

— Вы не боялись… — я немного замялся, — что я отравлю вас?

Тот улыбнулся и ответил:

— Нет, не боялся. Кроме Кримуса, за вами наблюдали ещё двое. Вам бы просто не удалось добавить яд незаметно. К тому же меня с детства приучили различать на вкус, добавлен ли в пищу яд, и с собой я всегда ношу амулет с универсальным противоядием.

— И ещё. Если бы я не был травником, как бы вы поступили, узнав, что я дворянин и элморец?

— Оказал бы гостеприимство и отпустил на все четыре стороны, — равнодушно ответил граф.

Я поклонился и вышел.

Подойдя к двери Олисии в назначенное время, я узнал у охраны, что туда уже прошли служанки и сам господин граф. Я тихонько вошёл и застал интересную картину. Девушка лежала на широкой кровати, крепко вцепившись в натянутое до подбородка одеяло. Две служанки стояли с растерянным видом возле котла с горячей водой, держа в руках ворох белой материи. Их господин, судя по всему, уже довольно долго увещевал свою дочь.

— Олисия, милая, это не молодой человек. Это травник, он будет всего лишь лечить тебя, а не любоваться твоими прелестями. Лекарей не надо стыдиться.

— Папа! Мне всё равно стыдно. Я не могу так. Я читала в книгах, что мужчина может видеть девушку обнаженной только в брачную ночь. Тогда свершается таинство любви.

— Верно, девочка моя, — терпеливо внушал отец. — Но только если речь идёт о влюбленных. А этот молодой человек — травник…

— А травники не могут быть влюбленными?

— Да когда бы он успел? — вскричал граф, выведенный из терпения.

— Я читала, — мечтательно вздохнула девушка, — что бывает любовь с первого взгляда. Ах, если бы он оказался благородным рыцарем, спас меня от дракона и увёз далеко-далеко на своём белом коне…

— До-о-очь, — простонал граф, — ну не говори глупости! Какие кони, какие драконы?

— Всё равно! Он молодой и симпатичный. А вдруг он в меня тайно влюблен? А тут увидит голой и передумает! Нет, нет и нет! Ни за что!

— О боги! Клянусь, я повешу библиотекаря. Что за макулатуру он тебе подсовывает?

— Это не макулатура. Все благородные девушки это читают. И там всё — правда! Мне рассказывала Тамилия…

— Болтушка твоя Тамилия! — прервал её отец. — Фантазёрка и пустосмешка.

— Неправда!

Чтобы прервать эти содержательные дебаты, я откашлялся и сказал:

— Обещаю, что сяду спиной к юной леди и не буду подсматривать. Мне это не нужно — достаточно просто держать вас за руку, Олисия.

— Ну вот… — обиженно надула губки девушка. Нет, всё-таки девочка. — Хотите сказать, что у меня и смотреть не на что?

Мы одновременно с её отцом закатили глаза под потолок и тяжело вздохнули.

— Ну что вы, что вы, — рассыпался я в комплиментах. — Столь прелестный бутон, вы правы, не предназначен для того, чтобы его рассматривал ничтожный травник. Им достойны любоваться исключительно рыцари… с белыми конями, — не удержался я от шпильки.

Глаза девочки радостно засверкали, и она снисходительно, тоном сказочной принцессы, отдающей распоряжение дракону, произнесла:

— Хорошо. Я вам позволю взять меня за руку, вы отвернетесь и подсматривать не будете. Дайте честное слово.

— Честное травное, — торжественно произнёс я.

— Нет, лучше поклянитесь.

— Клянусь рыпун-травой, зверобоем и шалфеем, что подсматривать не буду! — ещё более торжественно сказал я.

Граф, отойдя в сторону, вдруг раскашлялся и так, кашляя, вышел за дверь, неопределённо помахав рукой.

Я развернул кресло спинкой к кровати девочки, сел и, взяв её протянутую руку, сосредоточился. В этот раз для скорости и простоты я решил выводить всю гадость напрямую через кожу. Для этого, собственно, мне и потребовалась помощь служанок.

В полное слияние с пациентом уходить я не собирался, поскольку случай был достаточно простой, а мне ещё в реальности надо было своевременно указывать служанкам, что им делать по ходу исцеления. Я даже немного забеспокоился, получится ли у меня действовать как раньше, то есть отстраненно от больного.

Но всё прошло нормально. Образ рук больше не проявлялся, и я теперь полностью прочувствовал, что он и раньше был плодом моего воображения, помогавшим на первом этапе управлять целительской магией. Время от времени я давал команду служанкам хорошенько обтереть пациентку тканью, смоченной в горячей воде, отмерял дозы лекарств и давал выпить. Иногда девушка начинала капризничать. Дескать, не будет она пить эту горькую микстуру. Тогда я, как правило, грозил, что раз она отказывается пить, тогда придётся делать укол. Не знаю, что повлияло больше — страх самого укола или то, что мне необходимо будет делать его самому и в пикантное место, которое одеялом тогда не скроешь, однако это оказалось действенным оружием.

Через два часа я улыбнулся утомленной Олисии, сказал, что мы закончили и она может расслабиться и отдохнуть.

За дверью по коридору прохаживался её отец. Увидев меня, он прекратил свои хождения, подошёл ближе и спросил:

— Как она?

— Всё в порядке, милорд, — успокоил его я. — Неделька прогулок на свежем горном воздухе, усиленное питание, немного эликсиров — и хоть сразу замуж. Естественно, я буду присматривать за процессом выздоровления. Но полгода у вас точно есть.

Вельможа с нескрываемым облегчением вздохнул и торжественно произнёс:

— Благодарю вас. Отныне я ваш должник, милорд. Что ещё от меня требуется?

— Ничего. Плотный ужин мне и Олисии. Ей — куриный бульон, отварная курица, омлет, салат — побольше петрушки и сельдерея, — стакан красного вина. А завтра все как обычно.

— Я могу заглянуть к дочери?

— Да, пожалуйста. Она немного устала и, может быть, захочет спать, но важно накормить её. Обязательно надо восстановить силы.

— Я прослежу, — пообещал граф и поспешно скрылся за дверью, но вдруг выглянул: — Извините, господин травник, а что это за рыпун-трава?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Как-то в голову пришло…

Вечером мне пришлось выдержать нешуточный бой. Началось всё с того, что за дверью я услышал какую-то возню, писк, потом упало что-то мягкое, и в мою комнату буквально ввалилась горничная. Одежда её была в некотором беспорядке, волосы немного растрепаны, но на губах цвела торжествующая улыбка.

— Ну дождёшься ты, Ралиса! Нахалка! Тебе это так не пройдёт! Сегодня моя очередь! — донеслось из коридора.

— Иди-иди, красавица, — фыркнула нежданная гостья за дверь. — Личико-то не забудь умыть, а то на демоницу жареную похожа.