Пылающий лед - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 15

И опять хриплый шепот:

— В-возьми-и-и…

Дальше я ждать не стал. Одним прыжком преодолел разделяющее нас расстояние и резко опустил меч вниз на отставленную в сторону руку — ту, что мертвой хваткой сжимала костяной кинжал. Стоило руке отлететь прочь, как хрип мгновенно затих, а незнакомец безжизненно вытянулся на камнях. Еще до того как я успел рубануть мечом, пара моих щупалец глубоко вонзились между ребер незнакомца и затрепетали, наливаясь синим искрящим светом. Не удовольствовавшись этим, я еще два раза взмахнул мечом, отрубая искалеченную голову от тела. Позади раздался дробный топот и подлетевший Рикар с размаху вонзил в живот трупа копье, в котором я опознал рыбацкий багор. Кончено. Теперь точно не поднимется.

Здоровяк с шумом выдохнул, улыбнулся мне с облегчением и, наклонившись к земле, потянулся к зажатому в мертвых пальцах кинжалу! Кончики его пальцев почти достигли кинжала, когда, содрогнувшись всем телом от моего удара по затылку мечом плашмя, он рухнул на землю рядом с трупом.

— Никому не подходить! — крикнул я, повернувшись к причалу. — Оставаться на корабле! Тикса! Назад!

— Я тоже хотеть! — отозвался замерший на трапе гном с небольшим одноручным топором наизготовку.

— Тоже мечом по голове хочешь? — зло переспросил я.

— Нет!

— Вот и стой там! Мукри, если мы не отчалим через две минуты, я тебя самолично прибью! Распну! Понял?

— Да, капитан! — завопил пират откуда-то с кормы, перекрикивая неумолчный визг запертой Аллариссы. — Слышали капитана, крысы береговые?! А ну живо за работу! Поднимай паруса!

— То-то же, — пробормотал я, хватая обеспамятевшего здоровяка за шиворот и волоча к кораблю. — Помогите поднять Рикара на борт!

Едва здоровяка подхватило несколько мужчин, я вновь зашагал назад, крутя головой по сторонам. Здесь явно стало куда как многолюдней, чем раньше. На расстоянии тридцати шагов безмолвно стояло с десяток людей, силящихся разглядеть хоть что-то из происходящего у странного корабля и прислушиваясь к безумным воплям девушки. На соседних кораблях зажглись дополнительные огни, свидетельствуя о пробуждении хозяев. Но подходить никто не спешил, оставаясь на безопасной дистанции. Что ж, тем лучше для них. Пока их держит на месте страх за свою жизнь, можно особо не дергаться. Но вот когда подоспеют задержавшиеся на пожаре остальные, нам придется худо — если не успеем отчалить и затеряться в ночных морских водах.

Нужно было возвращаться на корабль, но костяной кинжал с желтым камнем в рукояти… Младший Близнец — а судя по многократно слышанному мною описанию, это был именно он — лежал в нескольких шагах от меня. А девушка по-прежнему заходилась в безумном крике, колотясь о запертые двери. Ладно…

Решительно пройдя несколько шагов вперед, я с чавканьем вступил в начавшую уже подмерзать лужу крови и остановился. Кинжал лежал у самых моих ног. Надо лишь нагнуться и подобрать. Но я напряженно выжидал, пытаясь понять — сам ли я хочу поднять Младшего Близнеца с окровавленных камней, или же это он внушает мне это желание. Чужеродного влияния на свои мысли я не ощутил. Похоже, кинжал не имел надо мной порабощающей власти. Может, потому что я чужак в этом мире, а может, потому что я не человек из плоти и крови, а просто холодный кусок льда.

Выдохнув, я наклонился и сомкнул пальцы на рукояти кинжала. Сжал его в ладони и ощутил побежавшие по руке острые уколы. Жертвенное оружие завибрировало, вставленный в рукоять камень ярко вспыхнул и ритмично замерцал. У меня в ушах появилось неприятное шипение, плавно перешедшее в глухой бормочущий звук. По кромке костяного лезвия поползла изморозь…

Пару секунд я вглядывался в глубину светящегося камня, а затем другой рукой ухватил его за острие и одним резким движением сломал неожиданно прочную кость, разламывая Близнеца пополам. Не случилось ничего — ни вспышки, ни сияния, меня не пронзила боль. Кинжал просто сломался с коротким жалобным хрустом. Впрочем, тут я ошибся — кое-что все же произошло. Едва я переломил кинжал, как неумолчный визг Аллариссы мгновенно затих, как отрезанный.

Я крутнулся на месте и, резко взмахнув руками, метнул куски кости в море, целясь в разные стороны, чтобы обломки разлетелись как можно дальше друг от друга. Я даже не услышал плеска — разбитый Младший Близнец канул в Ядовитое море совершенно бесшумно. Может, это и не проточная вода, но уж точно не стоячая, как в болоте.

С железным лязгом отряхнув перчатки от мелкой костяной пыли, я ухватился за рукоять топора, завязшего в черепе так и оставшегося незнакомцем трупа, и спокойно зашагал к кораблю, откуда уже доносились призывные крики моего отряда. Мне в спину смотрело как минимум несколько десятков глаз сбежавшихся на шум людей, доносились приглушенные возгласы и вопросы, резко прибавилось света от зажженных факелов и масляных ламп, но никто не сделал даже крохотного шага вперед. Все уже успели рассмотреть мою внешность — страшная ледяная тварь с веером щупалец над головой и плечами, закованная в уродливые шипастые доспехи и черный рваный плащ, гулко хлопающий от порывов ночного ветра. Все без исключения хотят жить… Странно лишь то, что они не побежали прочь с криками ужаса.

Взбежав по трапу, я открыл было рот, чтобы разразиться злобным ревом, но тут же заткнулся и ухватился за кромку борта — корабль ощутимо покачнулся, а тонкая полоса воды между нами и причалом, начала увеличиваться с каждым мигом. Мы тронулись с места и уходили прочь от столь нерадушного берега.

Словно очнувшись от спячки, стоявшие на берегу люди всколыхнулись в едином порыве и в нас полетели комья смерзшейся грязи и камни, подкрепляемые яростными воплями и ругательствами. Несколько камней глухо застучали по борту и палубе. Крутящийся в воздухе зажженный факел не долетел всего на локоть и с противным шипением плюхнулся в воду. А это уже опасней — только пожара на корабле мне и не хватало для полного счастья.

Коротко свистнуло, и приготовившийся к следующему броску факелометатель — приземистый мужик с короткой бородой, с криком боли рухнул на землю, ухватившись за простреленное бедро. Остальные осмелевшие было кидальщики проворно отскочили назад.

— Это их немного охладит, — буркнул стоящий рядом со мной Ларни, опуская лук. — Хорошо еще, что у них только грязь и камни под рукой. Были бы арбалеты, огребли бы по полной.

— И не говори, — согласно кивнул я, глядя на медленно удаляющийся берег.

Там, где-то в городе, вместе с магом Целителем, остались почти все мои надежды на излечение от своей ледяной хворобы. Проклятое невезение… и проклятый трактирщик Жирный Пит со своим излишне длинным языком.

— Друг Корис! Зачем голова?! — подскочивший Тикса с жадным любопытством заглянул мне в глаза. — А?!

— Какая еще голова? — оторвался я от своих грустных мыслей.

— Эта голова! — гном ткнул пальцем куда-то вниз.

Опустив взгляд, я с тупым удивлением уставился на искаженное в мертвом оскале лицо. Отрубленная мною голова так и осталась висеть насаженной на лезвие топора Рикара, и я прихватил ее с собой на корабль.

Выругавшись, я ногой сбил голову с лезвия, ухватился за слипшиеся от крови волосы и хорошенько размахнувшись, отправил ее в сторону берега. Раздавшийся с набережной слитный вопль ужаса подтвердил, что ужасный метательный снаряд достиг цели. Больше с берега в нашу сторону ничего не кидали.

Под плеск волн наш небольшой корабль уходил прочь от Коски, направляясь в открытое море.

Гнилостный след проклятого артефакта Тариса причудливо петлял по улицам Коски, словно его носитель окончательно сошел с ума или заблудился. Едущий во главе отряда седовласый священник неотрывно шел по следу, и за все время отец Флатис остановился лишь трижды.

Первый раз на самой окраине города, когда из маленькой скособоченной лачуги донеслась вонь некромантии — там они обнаружили перекрученного в посмертной судороге мужчину, больше похожего на обтянутый кожей скелет, с почерневшей, будто обугленной кожей и с чудовищной раной в груди. В дальнем углу комнаты на боку лежала женщина, прижимая к груди дитя. Оба были мертвы. Кинжал сменил носителя на более свежего человека. Женщина и ребенок погибли, а глава небольшой семьи стал следующим носителем Младшего Близнеца, сменив предыдущего, утратившего силы и потерявшего человеческий облик.