Пылающий лед - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 8

— Это да, — бледно усмехнулся я. — При виде меня священника удар хватит сразу. Шума будет… Да и от обычных жителей подальше держаться надо — одни мои щупальца чего стоят.

— Вот и я про то же говорю, — хмыкнул Рикар. — Такие улочки присмотреть надо, куда и святоши носа не сунут и случайный прохожий не зайдет. Погрязнее и позапашистей.

— Меня возьмите! — встрял Тикса и тут же сник, видя, как я отрицательно качнул головой.

— Ты здесь сиди и носа не высовывай, — велел я. — Представляю, как вы со стороны с Рикаром на пару смотреться будете. Давай, Рикар, отправляйтесь в дорогу, а мы вас здесь подождем. Хотя… Алларисса, может, тебе лучше с ними пойти? Чего в сугробе мерзнуть?

— Я с т… с вами подожду, — на секунду запнулась девушка. — Я не замерзла.

— Ладно, — попытался пожать я плечами, позабыв, что заключен в массивные доспехи, как орех в скорлупу. — Рикар, когда комнаты выбирать будешь, позаботься, чтобы одна неотапливаемая была и с окнами, чтобы открыть можно.

— Понял, господин, — кивнул Рикар, пятясь назад. — Вы, главное, никуда не деньтесь отсюдова! С сумерками вернемся.

— Не денемся, — пообещал я, вновь устремляя взгляд на Коску.

Меня настолько заворожил неспешный и беззаботный ток городской жизни, что я был готов любоваться часами, будто деревенский мальчишка, впервые попавший на веселую ярмарку с различными диковинами.

Как мы ни таились и ни старались проскользнуть в город тихими ночными тенями, из этой затеи ничего не вышло. Из-за меня. Вернее, из-за того шума, что я производил, громыхая окованными железом ногами по мощенной камнем улочке. А облаченный в точно такую же броню ниргал двигался абсолютно бесшумно, и поди пойми, как это у него получается. Эхо многократно отражалось от нависающих над нашими головами стен и улетало дальше в глубь улиц, оповещая всех и каждого о нашем приближении. И поделать с этим я ничего не мог. Мое ледяное тело и так было гораздо тяжелее тела обычного человека, а если прибавить к этому существенный вес доспехов… да еще и отчасти потерянная мною чувствительность давала о себе знать. В общем, тихого проникновения в Коску не получилось.

Когда мы уже удалились от нищих окраинных трущоб и вошли в застроенную каменными домами часть города, одно из окон с грохотом распахнулось и наружу свесился облаченный в ночную рубашку мужчина, держа в руке горящую свечу. Он явно собирался высказать все, что думает о шатающихся ночью бродягах и пьяницах, но когда его разъяренный взгляд уперся в группу крайне мрачных и вооруженных людей, среди которых я возвышался подобно заиндевевшей стальной башне, слова замерли на его языке, и, аккуратно задув свечу, он беззвучно убрался обратно в дом, оставив ставни открытыми.

А мы пошли дальше, пробираясь по лабиринту перепутанных улочек и переулков, похожих друг на друга как капли воды. Впрочем, Рикар точно знал, куда идти, и вскоре мы уперлись в наглухо закрытые ворота, за которыми виднелась островерхая крыша двухэтажного здания. Над воротами косо висела грязная вывеска, и, пользуясь тем, что свободно вижу в темноте, я прочел короткую надпись: «У Жирного Пита». Судя по покрывавшей вывеску грязи и почти исчезнувшей краске, надпись не обновляли уже очень и очень давно.

Рикар пару раз врезал кулаком по створке ворот, сказал несколько коротких слов в приоткрывшееся окошко, и тут же послышался шум снимаемого с крючьев засова. Створка немного приоткрылась — как раз достаточно, чтобы протиснуться по одному, внутри замелькал свет факела. Здоровяк решительно шагнул за ворота, и почти сразу оттуда послышался его приглушенный голос:

— Свет убери.

— Так ведь темень какая, уважаемый, — проблеял ему в ответ жиденький голосок, но Рикар остался непреклонным.

— Убери, кому сказано! Туши факел!

Во дворе раздалось противное шипение — похоже, факел попросту воткнули в сугроб. Сразу ощутимо потемнело. Только тогда я тяжело шагнул вперед, впервые в жизни заходя в трактир и постоялый двор одновременно. Едва я оказался внутри, широкоплечая фигура здоровяка прикрыла меня от слепо таращащегося в темноту пузатого мужичка, пытающегося увидеть хоть что-нибудь. А я неподвижно застыл на месте, оглядывая относительно небольшой двор и удерживая в руках пучок рвущихся на свободу ледяных щупалец. Сбоку к широкому фасаду трактира пристроена конюшня, откуда доносится фырканье лошадей, вдоль забора тянутся небольшие хозяйственные постройки и поленницы дров. Все до единого выходящие во двор окна первого этажа ярко освещены, внутри мелькают тени и слышно не особо мелодичное треньканье какого-то струнного инструмента. Веселье в самом разгаре, и это посреди ночи.

— Чего застыл на месте? — зло рыкнул Рикар на встречающего нас слугу. — Веди гостей внутрь.

— Да, господин, — отмер и поспешно склонился в низком поклоне любопытный мужичок. — А… а лошади где? Животину мы живо в конюшню определим, самого лучшего овса зададим, почистим, гривы расчешем и всего-то в несколько медяков вам обойдется…

— Нет лошадей! Веди всех внутрь! — совсем озверел Рикар, видя неторопливость слуги.

Мы бы и сами зашли, но здоровяк не хотел давать любопытному мужику хотя бы малейшую возможность разглядеть мой внешний облик. Помимо слуги, в холодном ночном дворе не было больше никого. Но если и этот единственный свидетель узрит мою внешность и бьющиеся в руках щупальца… Впрочем, если и увидит, то рассказать никому не сумеет — не зря Рикар так нависает над щуплым слугой. Если что… Да и я подстраховался — поверх глухого шлема натянул глубокий капюшон черного плаща. Просто высокая и массивная фигура.

— Вазга! Чего ты людей на холоде держишь? — в дверях трактира возникла невероятно толстая и грузная фигура мужчины. — Оглох, что ли, не слышишь, что тебе сказано было?

— Слушаюсь, хозяин Пит, — проблеял Вазга, обеими руками указывая на вход. — Прошу, гости дорогие, проходите в тепло.

— Опосля тебя. — Рикар пихнул слугу в загривок, подталкивая к входу. — Все готово?

— Как и уговаривались, — ответил хозяин трактира: во всяком случае я решил, что это он и есть, уж больно сильно соответствовал висящей над воротами вывеске. И жирный, и имя совпадает. — Его светлости и его… э-э-э… даме сердца, лучше зайти через черный вход, а то в зале полно клиентов.

— Его светлость так и сделает, — пробурчал Рикар, запихивая слугу внутрь и протискиваясь мимо невероятно жирного брюха Пита. — Господин, вы со стороны заходите, по левую руку домину эту как обойдете, так аккурат в дверь и упретесь. Мукри, Тикса — проводите хозяина с госпожой до самого входа. Остальные за мной.

— Дама сердца?! — прошептала стоящая рядом со мной Алларисса. — Это я дама сердца?! То есть любовница?!

— Тихо, — рыкнул я. — Рот на замок и шагай следом за Мукри. Тикса, а ну иди сюда, чего уставился, словно дверь первый раз видишь?!

— Дверь не первый раз, — мотнул головой гном, не сводя завороженного взгляда с хозяина заведения. — Но такой жирный человек первый раз видеть!

— Дуй ко входу, а то я тебя ему скормлю на ужин! Тоже мне, любознательный!

Ко всем прочим мелким неприятностям и несмотря на потертый вид вывески, Жирный Пит оказался рачительным хозяином, и двор был полностью очищен от снега, лишь вдоль забора виднелись сугробы, в одном из которых торчал потухший факел. Каждый мой шаг отдавался глухим лязгом при соприкосновении стальных подошв с промороженной за зиму землей. И с этим поделать уже было нечего. Бухая ногами, я завернул за угол и уткнулся взглядом во встревоженное лицо Рикара, выглядывающего из распахнутого окна первого этажа.

— Господин, лезьте сюда. Через кухню вам ходить не стоит — там жарче, чем в аду. И кухарок любопытных хватает. А вы чего рты раззявили? — вызверился здоровяк на остальных. — По сторонам смотрите, чтобы кто не углядел, как господин через окно лезет!

Вздохнув, я выпустил щупальца и, ухватившись руками за застонавшие от моего веса края деревянного окна, ввалился внутрь небольшой комнаты и тут же болезненно поморщился: сквозь смотровые щели шлема повеяло неприятно теплым воздухом. Из света здесь была только трепещущая от сквозняка свеча, воткнутая в пузатую бутылку, покрытую потеками воска. Но этого вполне хватало, чтобы худо-бедно осветить комнату и небогатую обстановку: две деревянные широкие скамьи, застеленные одеялами, большой сундук в углу и притулившийся рядом с ним колченогий стол. Небогато.