Талисман надежды - Шоу Шантель. Страница 13

– Мы не любим друг друга. Что это будет за брак?

Никос тут же отмахнулся от ее слов, словно от какого-то назойливого насекомого.

– В жизни люди слишком часто принимают похоть за любовь, но я не собираюсь совершать подобной ошибки. Я предлагаю тебе брак исключительно ради нашего ребенка. Я не знаю, кто мой отец, – жестко добавил он. – Моя мать мне этого так и не сказала, и я до сих пор не знаю, похож ли я на него. – В его глазах появился холодный блеск. – Я не допущу, чтобы мой ребенок не знал, кто его отец.

– Никос, давай это все-таки обсудим, – стараясь говорить спокойно, сказала Китти. – У меня срок три недели. Стоит ли спешить с браком, чтобы потом вдруг обнаружить, что все было напрасно? – Голос Китти дрогнул, стоило ей только представить, что она может потерять этого младенца. – Уверена, мы можем решить это как-нибудь иначе. Тебе не обязательно на мне жениться. Я не стану скрывать от ребенка, кто его отец, и ты можешь с ним видеться. Ты сможешь нас навещать… – Темные глаза Никоса словно буравили ее, полыхая непонятными эмоциями, и Китти с трудом продолжила: – В общем, я хочу сказать, что я не бедная официантка. Я обеспечена и знаю, что могу положиться на свою семью. Я смогу сама поднять на ноги этого ребенка.

У Никоса не возникло даже тени сомнения. Если бы не случай, вполне возможно, что Китти исключила бы его из жизни их ребенка.

– То есть ты сообщишь своей еще не оправившейся от горя матери, что отказываешься выйти замуж за отца своего ребенка, – сказал Никос, прибегнув к бесстрастному тону. – Себастьян как раз собирался с ней поговорить на эту тему, чтобы ваша мама узнала о твоей беременности от него, а не из вторых рук, о чем, вероятно, уже шепчутся, если вспомнить про твой неожиданный обморок в гостиной. – Рука Китти взметнулась ко рту, но Никос был беспощаден: – Впрочем, будем надеяться, что никто из гостей и журналистов не сумеет связать твой обморок с беременностью. Если мы поженимся сейчас, никто и не догадается, что наш брак вызван твоим интересным положением.

Китти сжала руки. Длинное парадное платье скрывало ее фигуру, но недостаточно, чтобы Никос не мог видеть очертания ее округлой груди и плавных изгибов тела, и это сразу же возбудило его желание, знакомое ему с того вечера, когда они познакомились. Ее блестящие каштановые волосы были уложены в замысловатую прическу, и ему вдруг захотелось вытащить из нее все шпильки, чтобы почувствовать на руках их вес и шелковистость. Китти вздернула подбородок, и он словно впервые увидел темно-карие колодцы ее глаз в обрамлении неправдоподобно длинных и густых ресниц.

– Где твои очки? – внезапно вспомнил он, намеренно избегая смотреть на ее полный чувственный рот.

– Сегодня я в контактных линзах, – сдержанно сказала Китти. – И я уже объясняла, что все получилось само собой. Никакой цели обмануть тебя я не преследовала.

Китти думала про свою мать. Как-то она отреагирует на то, что ее незамужняя дочь ждет ребенка? Она закрыла глаза. Уж конечно, и она, и Себастьян будут настаивать на том, чтобы она вышла замуж за Никоса. Но как ей жить с мужчиной, который дал ей понять, что не верит в любовь?

– Не заблуждайся на мой счет, Китти, – сказал Никос, следя за сменой эмоций, отражавшихся на ее лице. – Если ты думаешь, что я спокойно уйду и буду приезжать в гости, когда ты соизволишь меня пригласить, то ты ошибаешься. Если ты исключишь меня из жизни моего ребенка, я буду добиваться опекунства в суде, а если потребуется, то и не в одном. Даже если это будет означать окончательный конец моей дружбы с Себастьяном.

Встретившись с его жестким взглядом, Китти поняла, что Никос так и сделает. По ее спине побежали мурашки. Вот она еще кое-что о нем узнала, кроме того, что он потрясающий любовник. Никос может стать беспощадным, когда хочет чего-либо добиться.

– Я хочу, чтобы мой сын родился и жил со мной в Греции, – холодно продолжал Никос. – Все зависит от того, захочешь ли ты переехать в Грецию и принимать участие в его жизни.

– Что значит «принимать участие в жизни»? – возмутилась Китти, все еще переваривая слова Никоса о Греции. – И откуда ты знаешь, что у нас родится мальчик? И вообще, я не могу взять и просто уехать с острова! Здесь мой дом. – Однако предложение Никоса не было лишено здравого смысла, так как после рождения ребенка ее жизнь навсегда изменится. Но Китти пока еще было тяжело представить, что она должна уехать с Аристо. – Если без свадьбы не обойтись, почему мы не можем жить во дворце? – неуверенно спросила она.

– Мой офис находится в Афинах, я должен быть там. Как моя жена ты будешь жить со мной, как и нашребенок, но в Греции. Я уже поговорил на эту тему с Себастьяном. Он согласился.

– Мне нужно подумать, – сглотнув, сказала она.

– Что тут думать? Ни у кого из нас нет выбора, – подытожил Никос.

Китти устало подняла на него глаза.

– Когда? – спросила она непослушными губами. – Через пару месяцев? – До того, как всем станет ясна истинная причина ее брака…

– Раньше. Себастьян отметил в своем календаре одиннадцатое июля и отменил все назначенные на этот день встречи.

– Три недели? – Она замотала головой. – Я не могу так скоро!

– Можешь, Китти. – От холода в его голосе и глазах Китти поежилась. – Потому что сама знаешь – у тебя нет выбора.

Глава 7

Следующие три недели слились для Китти в размытое пятно. Шла подготовка к свадьбе. Иногда казалось, что ей это все снится, что на самом деле она никогда не встречала мужчину по имени Никос Ангелаки и уж тем более не беременела от него…

Как-то утром, открыв глаза и увидев свое свадебное платье, а затем и вспомнив, что сегодня должна состояться ее свадьба, Китти пришлось признаться себе: все это происходит на самом деле. И она выйдет замуж за Никоса – ради своего ребенка и своей семьи!

– Я же говорила тебе, что все без исключения невесты выглядят красавицами в день свадьбы, – позже сказала ей ее любимая сестра Лиззи. – Ты выглядишь божественно! Платье подчеркивает все достоинства твоей фигуры. После свадьбы даже не думай возвращаться к тем мешкам, которые ты обычно носишь! Впрочем, увидев тебя сегодня, Никос сам тебе это наверняка запретит.

– Ты же знаешь, что я не люблю вечеринки, – невесело напомнила сестре Китти. – К тому же через несколько месяцев меня так разнесет, что мне лучше будет сидеть дома. – Она вздохнула и опустила глаза на свою грудь. – Мне кажется, или у этого платья слишком глубокое декольте?

– Никосу понравится! – уверенно заявила Лиззи. – Я рада, что ты решила не собирать волосы – тебе гораздо больше идет с распущенными волосами.

– Это не так удобно, – возразила Китти, во всем предпочитавшая практичность.

В этот раз она не стала собирать волосы, уступив просьбе сестры, и теперь они волнистым покрывалом лежали на ее спине. Вместо тиары и вуали она предпочла надеть на голову венок из белых роз.

Лиззи настояла на том, чтобы сделать ей макияж – совсем чуть-чуть. В результате в темных глазах Китти появилась какая-то загадочность, а губы приобрели нежно-розовый блеск.

Когда она взглянула на себя в зеркало, то сначала не узнала себя. В это невозможно было поверить! Из-за одной-единственной ночи и непонятно как овладевшего ею безумия ее жизнь вот-вот должна круто измениться. Рука уже машинально легла на живот, и Китти сделала глубокий вдох. Она выходит замуж из-за того, из-за чего Никос на ней женится – из-за ребенка.

Лиззи подозвала служанку. Та вышла и вернулась с изумительным букетом белых и розовых роз, между которыми виднелись нежные головки гипсофилы.

– Ты твердишь о том, что брак между вами лишь необходимость, – сказала Лиззи, когда служанка вышла, передав Китти букет, – но этот букет купил тебе Никос, и еще я видела, какими глазами он смотрел на тебя вчера за ужином, словно только и думал о том, когда вы сможете остаться с ним наедине. – Китти тут же покраснела, и Лиз лукаво улыбнулась. – А несколько дней назад он позвонил мне в Нью-Йорк, чтобы узнать, какие цветы ты любишь.