Песня на двоих - Панкеева Оксана Петровна. Страница 66

А вот понедельник не задался с самого утра. Казалось бы, убийца должен был оставить по себе куда больше недоброй памяти, чем любвеобильный бард, а вот поди ж ты – даже по наводкам, которые оставил одноглазый, ничего подходящего найти не удалось. Прежде всего, ни одной «несчастной жертвы», способной дать показания, не существовало в природе в силу специфики работы. А огрехов в работе не нашлось. Кроме того, Объединение Всеобщего Благоденствия, к которому принадлежало подавляющее большинство жертв, после революции сильно поредело и ушло в такое глубокое подполье, что разыскать родственников и соратников убитых не представлялось возможным. Да и опасался Артуро туда соваться после истории с Мендосой. Те же, кто склонился перед короной или изначально был далек от политических дел покойных родственников, не желали и впредь в эти дела влезать и навлекать на себя неприятности. И еще одна проблема имелась. Даже захоти родственники что-то сказать, сказать они могли бы немного. Прилетела стрела неизвестно откуда, а самого убийцу только со спины и увидели. Что это за свидетельство – ни тебе потоков крови, ни зарезанных младенцев, ни групповых изнасилований несовершеннолетних… Не вспоминать же резню на вилле Сальваторе, случай скользкий, неверный, говорят, покойные сами были те еще извращенцы, и вообще, говорят, это была месть Гаэтано, а с этим господином ссориться – себе дороже выйдет… И тушку ведьмы Араны в поморских лесах искать бесполезно, за такое «преступление» Кантору полконтинента только спасибо скажет.

Что до бывших соратников Кантора, среди которых тоже нашлись люди, активно его не любившие, то с ними получилось еще веселее. Отважные бойцы с легкостью бросались эпитетами, вспоминали набитые морды, показывали шрамы от ножа, но на предложение выступить со свидетельством тут же порывались врезать маэстро по лицу. «Да ты… да я тебя… да как ты смел подумать!.. Какой он ни псих отмороженный, он же мой товарищ! Да ты знаешь, как он сражался в Кастель Агвилас! А ты где был в это время? И кто ты вообще такой, ходишь тут, вопросы задаешь?..»

Из-за всего этого, а также из-за того, что один раз Артуро все же не успел увернуться от летящего в нос кулака, путешествие по Мистралии пришлось завершить раньше, чем планировалось.

Было около половины первого, когда донья Исидора закончила хлопотать вокруг несчастного чада и оставила его сидеть с ледяным компрессом на переносице, а мэтр Алехандро, нетерпеливо ворчащий о бесполезной трате времени, от нечего делать посмотрел в окно.

В следующий миг маме с сыном пришлось бросить все лечебные процедуры и, схватив уважаемого мэтра за обе руки, хором уговаривать его не делать глупостей.

– Я вам говорю, это Лола! – рычал разгневанный маг, пытаясь вырвать хоть одну руку, чтобы направить Силу в нужную сторону. – Она опять с каким-то мистралийцем! И мне плевать, кто это, аферист или извращенец, я из него жаркое сделаю!

– Мэтр, успокойтесь, вы уже один раз пострадали из-за своей вспыльчивости! – урезонивала его донья Исидора. – Не надо никакого жаркого, хватит обычного полицейского!

– Нет, вы не поняли! – умоляюще простонал побледневший Артуро, который тоже успел выглянуть в окно. – Нельзя! Ни жаркого, ни полицейского, даже показываться ему нельзя! Это не извращенец и не аферист, это он!

– Кто – он? – раздраженно переспросил мэтр Алехандро, потихоньку остывая и начиная понимать, что жаркое – это действительно перебор и что так можно еще раз нарваться на неприятности.

Артуро судорожно сглотнул и вернул на место свалившийся компресс:

– Он. Кантор. Этот сукин сын все-таки нашел вас.

– Меня? – сердито оскалился мэтр Алехандро. – По логике вещей, он должен искать не меня, а компромат на тебя. Точно так же, как и ты в последние два дня.

– А вы и есть тот самый компромат, который он ищет, – мигом сообразила матушка. – Он чует, что с историей о превращении что-то нечисто. Вот и ищет свидетельства о том, как это было на самом деле.

– Если он идет по улице с Лолой, то он их уже нашел.

– Вот именно. А теперь представьте себе, что будет, когда вся эта история всплывет. Нам, конечно, тоже достанется, но все же брак без согласия опекуна ни в какое сравнение не идет с некромантией.

– А шантаж? – мрачно напомнил мэтр, уже понимая, что все придется делать самому.

– Какой шантаж? – сделал удивленное лицо Артуро. – Зачем называть таким нехорошим словом законно причитающуюся мне по обоюдному согласию компенсацию?

– Так что вы теперь от меня хотите?

– Того же, что и прежде, – развела руками донья Исидора. – Моя полочка все еще ждет обещанного сувенира. Убивать этого человека нельзя, станут искать – обязательно к некроманту сходят и узнают.

– И кое-кого заподозрят.

– Заподозрят – это еще полбеды. Если расследованием займется лично король, он все вывернет и до всего докопается. И тогда уже будет беда. Для нас всех.

– Как беда – так для всех, а как работать – так я один.

– Если бы я могла вам чем-то помочь, я бы с радостью помогла. Но он может помнить меня и узнать в лицо. Я не успею ничего сделать, только вам все испорчу.

Очень скоро Кантор понял, что самонадеянно переоценил свое терпение, силу воли и педагогические способности. Все его представления о выгуливании маленьких детей ограничивались не очень ясными и сильно припавшими пылью воспоминаниями о том, как папа водил в зоопарк и кормил мороженым его самого и как это было здорово.

Возможно, прогулки с настоящим ребенком действительно не лишены очарования, даже если дитя виснет на ограде вольера с горными козами, рискуя свалиться на другую ее сторону, корчит рожи обезьянам, норовит сунуть руку в пасть медведю с целью поделиться с мишкой огромным медовым пряником, который попросило купить с таким визгом, будто не видело этих пряников последние лет десять, и которым за несколько мгновений умудрилось измазаться по уши.

Если честно порыться в памяти, то суровый товарищ Кантор в свои четыре творил то же самое плюс попытки потаскать за хвост крокодила. Да и несколько других детей, встреченных в зоопарке, вели себя аналогично. Но при виде того, как нечто подобное вытворяет двадцатилетняя кобылица, отважному воину делалось дурно и возникало недостойное, малодушное желание прикинуться, будто он не с ней и вообще попал сюда случайно.

Но апофеозом всего этого полуторачасового позорища стал слон. Спрашивается, ну на кой в провинциальном зоопарке да еще при таком неподходящем климате им сдался этот слон? Как будто без слона мало было неприятностей…

Когда Лола в очередной раз влезла на ограду, на этот раз – чтобы получше рассмотреть слона, и восторженно завопила на весь зоопарк: «Ой, смотрите! У слона пять ног! Диего, посмотри! Почему у слона пять ног?» – Кантор понял, что еще мгновение, и он кого-нибудь убьет. Или свернет шею этой чокнутой девице, или оторвет озабоченному слону его пятую ногу к едреным демонам, или пристрелит Мафея, чтобы не ржал, как слон… то есть конь… когда тут чья-то бабушка готовится хлопнуться в обморок…

Он крепко обхватил девушку за талию и решительно снял с ограды.

– Лола, перестань кричать, это некрасиво. Все, хватит, слона мы посмотрели, теперь пойдем есть мороженое.

– А почему у него пять ног? – не унималась та, ежесекундно оглядываясь на чудо природы, пока Кантор тащил ее за руку прочь от вольера.

– Это не нога, – охотно пояснил Мафей, покатываясь со смеху.

– А что это?

Просвещенный юноша охотно и без смущения объяснил, что это, в исключительно приличных научных терминах.

– А что это значит?

Кантор вздохнул, отвесил зоологу символический подзатыльник и перевел:

– Это такая специальная штука, чтобы ходить замуж. Кстати, ты обещала мне рассказать, помнишь?

– Ой! Да! У Артуро тоже есть такая штука, только маленькая! – Лола тут же забыла про злополучного слона и все с той же детской непосредственностью выложила историю, от которой у Кантора возникло непреодолимое желание все-таки прикончить мерзавца.