Тот, кто станет моим - Гибсон Рэйчел. Страница 31

– Папа!

Отэм вошла в прихожую и прикрыла за собой дверь.

– Как Сэм?

– Злится. – Фейт бросила взгляд через плечо. – Я рада, что вы здесь.

Очевидно, она не знала об отношениях Сэма и Отэм.

– А как вы себя чувствуете? – спросила Отэм у Фейт, когда они вошли в гостиную с мягкой кожаной мебелью, огромным домашним кинотеатром и стеклянной стеной, сквозь которую можно было увидеть раскинувшийся внизу город. Открытое пространство было заполнено дорогой мебелью и картинами. Именно такой представляла себе Отэм холостяцкую квартиру Сэма.

– Теперь уже хорошо. А первые три месяца меня немного помучили. Представляю, как это ужасно, когда некоторых несчастных женщин тошнит на протяжении всех девяти месяцев.

Отэм засмеялась и всплеснула руками.

– Я была одной из таких несчастных женщин. И это действительно было ужасно. – Отэм расстегнула молнию своего черного флисового жакета, и женщины прошли на кухню, где расположились у стойки Сэм и Коннор.

– Вы уже знаете, кто у вас – мальчик или девочка?

– Пока нет. Только недавно сделали первое УЗИ.

– О да, я помню. Коннор выглядел как крошечная куриная котлетка. – Отэм засмеялась. – Поэтому мы и прозвали его Наггетом.

Сэм поднял глаза от лежащего на мраморной стойке кекса. Поверх белой футболки на нем была надета перевязь, опоясывающая плечи и крепко прижимающая левую руку к груди. С правой стороны футболка Сэма была заправлена в нейлоновые спортивные штаны, а слева висела до бедра. Его волосы были всклокочены, а щеки и подбородок покрывала светлая щетина.

– Я думал, ты зовешь его Наггетом, потому что он был зачат в Лас-Вегасе.

Отэм искоса посмотрела на Фейт, а потом покачала головой. Она не хотела даже вспоминать о той ночи в Вегасе, когда был зачат Коннор. Не говоря уж о том, чтобы обсуждать ее в присутствии Фейт Сэвидж.

– Ну что ж. Не стану вам мешать, – произнесла Фейт, подходя к высокому стулу и беря с него красное шерстяное пальто и сумку «Гермес». – Сэм, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

– Спасибо, что зашли. Я вас провожу. – Сэм двинулся к гостье, но она протестующе подняла руку.

– Я найду выход. А ты отдыхай. – Она улыбнулась Отэм. – Рада была вас увидеть.

– Взаимно.

А потом Фейт ушла, оставив после себя восхитительный аромат дорогих духов. Дверь закрылась, и Отэм осталась наедине с Сэмом. В его квартире. На его территории.

– Можешь пошевелить рукой? – спросил Коннор отца.

– Ага, – ответил Сэм. – Я сломал ключицу. – Он указал рукой на плечо. – А перевязь ношу, чтобы рука находилась в покое.

Коннор посмотрел на отца и покачал головой:

– Я видел, как тот дядя тебя ударил.

– Это еще ничего. Вот когда я сломал лодыжку, было гораздо хуже. По крайней мере сейчас я могу ходить.

Отэм положила свою поддельную сумочку «Гермес», купленную на распродаже в «Таргет», на стул рядом с темно-синей толстовкой Коннора. Жакет она снимать не стала, ибо не собиралась оставаться надолго.

– А тебе можно ходить? – Отэм предпочла бы общаться с Сэмом в собственном доме, где чувствовала себя гораздо увереннее и могла хоть как-то контролировать ситуацию. Хотя рядом с Сэмом контроль был всего лишь иллюзией.

– Можно. Только сейчас я собираюсь сесть. – Он указал на кекс. – Я съем красного червяка, а ты можешь забрать себе зеленого.

– Хорошо. – Коннор схватил мармеладку и сунул ее в рот.

– Только чуть позже. – Сэм закрыл крышку коробки, как если бы вид червяков, вылезающих из кекса грязноватого цвета, вызывал у него тошноту. – Не уверен, что червяк сможет договориться с тем количеством таблеток, которые мне пришлось проглотить.

Сэм медленно двинулся мимо Отэм, сопровождаемый Коннором. Наверное, ей стоит уйти прямо сейчас и вернуться через час. Ей не место в этой холостяцкой берлоге Сэма.

– Отэм, не могла бы ты принести из морозилки пакет зеленого горошка?

– Конечно. – Отэм прошла по каменному полу кухни к двухдверному холодильнику из нержавеющей стали и открыла одну дверцу. Ледяной воздух коснулся ее лица и впадинки на шее. В холодильнике стоял замороженный сок, лежали упаковка замороженного теста и около десяти пакетов с зеленым горошком. Отэм взяла один из них и пошла назад. Сэм сидел на кожаном диване рядом с Коннором. С перевязью через плечо и неподвижной рукой Сэм казался таким беспомощным. Вернее, насколько беспомощной может выглядеть гора мышц ростом шесть с небольшим футов.

Отэм передала Сэму пакет с горошком.

– Хочешь, позвоню Натали?

– Зачем? – Сэм приложил пакет к плечу и втянул носом воздух.

– Но ведь она твоя помощница. Так вот пусть и поможет.

– Она скорее няня Коннора. А мне няня не нужна.

Охваченный болью, Сэм казался не только беспомощным. Он не вписывался в представление Отэм о нем. А она много лет представляла его себе этаким ловеласом, меняющим подружек как перчатки. Но теперь он выглядел как обычный парень. Ну или почти. Обычный парень, только с подбородком как у кинозвезды и суточной щетиной на щеках.

– Тебе нужно еще что-нибудь?

– Нет. – Сэм покачал головой и поднял на Отэм свои сонные голубые глаза. Отэм не знала, устал ли он или находится под действием лекарств. Возможно, и то и другое.

Отэм взглянула на часы на внутренней стороне запястья. Еще пять минут.

– Пап, а что значит «зачат»?

Отэм с Сэмом посмотрели на сына, а потом друг на друга.

– Что?

– Ты сказал, что я был зачат. Что это значит?

– Ну… э… – Сэм начал запинаться и посмотрел на сына. – Это значит, когда двое людей… Это… э… – Он перевернул пакет с горошком другой стороной. У парня, который очень много практиковался в зачатии, вдруг возникли сложности с объяснением этого слова. Помочь ему Отэм даже не пыталась. Когда придет время для подобного разговора с сыном, она не хотела бы иметь при этом посторонних слушателей. – В общем, это… – Сэм поморщился, как если бы его плечо вдруг пронзила сильная боль, и простонал: – Ой как больно. Спроси лучше об этом у своей мамы.

– У меня?

Сэм указал на сломанную ключицу.

– Прояви снисходительность. Мне очень больно.

Это не оправдание.

– Прекрасно. – Наверное, она действительно ответит на вопрос Коннора лучше, чем Сэм. В любом случае ее ответ будет безопаснее. Отэм опустилась на диван, расстегнула жакет и посмотрела на сына. – Зачат – значит, сделан. – Вот так просто.

– О… – Коннор посмотрел на мать такими же голубыми, как у отца, глазами. – Меня сделали в Лас-Вегасе?

– Да.

– О… – Коннор сглотнул, и на его лице отразилась напряженная работа мысли. – А как?

Отэм всегда знала, что в один прекрасный день ей придется ответить на этот вопрос. И она была к этому готова. Она мысленно проговаривала ответ много раз, но и представить себе не могла, что в такой ответственный момент Сэм будет сидеть рядом с пакетом горошка на плече и ждать ответа так, словно тоже хочет его услышать.

– Когда люди занимаются любовью, у них иногда получаются дети.

– О…

Отэм затаила дыхание в ожидании очередного вопроса, который наверняка окажется сложнее предыдущего. Но Коннор развернулся и посмотрел на отца:

– Можно съесть твоего мармеладного червяка?

– Валяй.

Коннор спрыгнул с дивана и помчался на кухню.

Отэм потерла руками лицо, и с ее губ сорвался вздох облегчения.

– Я чувствую себя так, словно только что избежала пули.

– А мне было ужасно интересно, как ты ответишь на все эти вопросы, что роились в его маленькой голове.

Отэм нахмурилась и опустила руки.

– А ты даже не помог.

Она подалась вперед, дабы убедиться, что Коннор все еще на кухне, а потом сказала:

– Вообще-то он спросил тебя. А уж ты-то точно знаешь, что обозначает слово «зачать». Господи, да ты самый большой извращенец на всей планете.

Сэм рассмеялся, ничуть не смутившись. Ну конечно. Это ведь Сэм.

– Не самый большой.

– Почти самый.

– Именно поэтому мне и не стоит отвечать на такие деликатные вопросы.