Илиас (СИ) - "Реимарра". Страница 7

А потом нужно будет снова искать работу и скитаться по городу. Может ему повезет?

====== Глава 3 ======

По мнению Аристина, набранный на помойке деревянный хлам годился только для растопки, но никак не для мебели, однако из этого предстояло сколотить стол и лавочки для семей Илиас и Симлин. Гвозди у них были еще с осени, когда Аристин и сестры только-только обживали свое жилище, а молоток они попросят у кого-нибудь. Правда, просить придется Самиру, не потому, что Илиас не позволяла гордость, а потому что им бы не дали.

- По-моему гнилье сплошное, панельки хорошие, а вот на что мы их ставить будем, я не понимаю, – недоумевал Аристин.

Им повезло, они раньше других нашли выброшенный шкаф из-под одежды и разобрали его до последнего шурупа. Теперь у них есть две больших панели из клееной стружки, две поменьше, а тонкую фанеру пришлось выбросить, она намокла под дождем и никуда не годилась. А ящички были вообще прекрасной находкой – можно сделать что-то вроде этажерки и хранить там скудный скарб.

- Богато живут, хорошая ведь вещь еще, – заметил Самир, – у нас бы такой шкаф никто бы не выбросил. Все еще целое, а попортилось – в чулан бы переставили и банки складывали.

“А у нас бы такое дерьмо никто и не купил бы”, хотелось сказать Аристину, но он промолчал. Незачем ссориться с другом.

- Ну так не разбирали бы, так дотащили и вы с матерью у себя поставили, а теперь обратно не соберем, сломали же, – пожал плечами юноша. – Давай тумбу вам соберем, я замочки не выкинул, с ней легче.

- Давай. А вам точно не надо?

- Нам точно не нужно, – великодушно отдал будущую тумбу Аристин. – У нас и так места мало. Мне надо для девчонок кровать отдельную придумать. Я знаешь, что думаю, если на зиму пенопласта набрать, утеплить стенки? Мелко его наколотить и сшить из тряпок мешки, забить туда и в стены. Все равно там пустоты. Это лучше, чем камни греть.

- Слушай! – восхищенно остановился Самир. – Вот ты умный! Сразу видно, в школе учился! Точно, надо будет с лета набирать, а к зиме сделаем.

- Я только не знаю, сработает ли. Физику плохо помню, честно. Я больше биологию и химию учил, – оговорился Аристин.

- Попробуем...

С Самиром ему было легко, несмотря на разницу в их прошлой жизни, которой Аристин старался не касаться в разговорах. Зачем упоминать о том, что ему раньше никогда не приходилось не то, что сколачивать мебель, а даже самому менять постельное белье. Многому пришлось учиться, еще о большем догадываться. И до сих пор не верилось, что они выжили в ту, первую их зиму, когда прятались на старой метеостанции. Не угорели в дыму из-за старой печки, не умерли с голоду, не заболели и не сошли с ума. С Анникой беда, но Аристин надеялся ее поправить, все равно, лучше чем было раньше, Анника их слышит, делает, что скажут, а потом может и заговорит снова.

- Слушай, Ари, – они уже возились с деревяшками и гвоздями, пытаясь собрать что-то похожее на стол для пятерых человек, – А что у тебя с девчонками?

- С какими? – Аристин пытался безуспешно обточить ножом брусок, для ножки стола. – С моими? Все как обычно, ты же сам сегодня у нас был.

- Тьфу, да не с сестрами твоими, а с девчонками, обычными? В школе там, в лагере. Были у тебя?

- Была, одна, – смутился Аристин, – дома еще.

- Красивая?

- Красивая, – воспоминание об Юльве окатило теплом, разлившимся внутри и затронувшим горе, о котором он старался забыть. – Очень.

- Ну что ты тянешь, какая?

- Маленькая, а волосы светлые, почти белые. И тоненькая.

- Ты с ней учился? – продолжал допрос Самир, и Аристин решил, что быстрее и лучше все рассказать, так может его оставят в покое. Ему совсем не до девчонок. В его возрасте все влюбляются, целуются и не только, а ему совсем ничего не хочется, только бы найти работу и выбраться из этого ада. И Юльвы больше нет.

- Нет, она двоюродная сестра моего друга, дочь адвоката. Очень красивая, – повторил Аристин, – очень.

- И что? У вас было что-то, ну, Ари?

- Что за вопросы? Было не было? Какая теперь разница?- не выдержал Аристин. – Ее убили. И ее, и семью. За неделю до того, как ей шестнадцать исполнилось.

- Прости, я не знал,- искренне расстроился Самир, – я просто хотел спросить, вы с ней целовались?

На вечеринке у Маркуса было просторно, гостей немного, в основном дети Десятки и другой знати, почти одного возраста. Кто-то пил коктейли, потихоньку унесенные от взрослых, кто-то играл в бильярд, а кто-то, как Аристин и Юльва, танцевали. Аристину было так хорошо и он чувствовал себя настоящим взрослым. Ему шестнадцать, он танцует с красивой девушкой, а Юльва так прижимается к нему, что Аристин боялся, что ему станет жарко и партнерша догадается, что он волнуется. Волноваться были поводы, во-первых, он подарил Юльве серебряный браслет, когда они случайно остались наедине, а потом она показала подарок подружками и теперь девчонки постоянно хихикали, стоило ему появиться рядом с Юльвой, а во-вторых, ему очень хотелось поцеловать Юльву, а как это сделать он не знал. При всех, как Дарри целует Сагу, свою подружку, он никогда не осмелится, а остаться вдвоем с Юльвой – боязно и нет ничего желаннее этого. А потом она поцеловала его сама, совершенно неожиданно, когда они решили пойти в сад, что тоже было предложением девушки.

- Спасибо за браслет! Он такой красивый, как старинный! – он держал ладонь Юльвы в своей руке, боясь сжать посильнее, вдруг сделает больно. – А ты сам его выбирал?

- Конечно! – странный вопрос. Деньги, естественно, дал отец, заявивший, что если сын и взялся ухаживать за девушкой, то делать это надо красиво. К тому же, заявил Дитер Илиас, если Аристин женится на Юльве, то это будет выгодно обоим семействам. Илиас будут поставлять адвокату Гринеру клиентов, а тот будет делиться выручкой, – смеялся отец, прибавив, что если в доме будут две блондинки, то мужчинам Илиас придется нелегко.

- Для меня? – Юльва вытянула руку, любуясь подарком.

- Для тебя, мне больше не для кого! – сколько у Юльвы еще вопросов.

- Ты прелесть, Ари! – неожиданно Юльва поднялась на цыпочки, старясь достать до Аристина, и поцеловала его в щеку.

Аристин остановился, думая, что сердце выпрыгнет из груди. Наверно именно сейчас лучше сказать, о том, о чем думал весь вечер:

-Юли… Спасибо, тебе... Я, хотел вот что... – слова, словно нарочно, не шли.

- Что? – Юльва лукаво заглянула ему в лицо.

- Ты мне очень нравишься, очень… – мучительно краснел Аристин. – Я хотел спросить... Ты будешь со мной встречаться?

- Я подумаю, – важно заявила Юльва, потом рассмеялась, игриво пихнула Аристина в бок. – Я красивая?

- Очень, – согласился Аристин. – Ты самая красивая.

- Тогда буду, – Юльва взяла его за руку. – Хотя ты иногда странный, задумываешься, и ничего не слышишь.

- Бывает, – смутился Аристин, – будешь? Правда?

А потом они целовались, немного, так как нужно было возвращаться к гостям, чтобы потом над ними не хихикали.

Аристин никогда ничего не скрывал от отца, даже первую подростковую влюбленность, хотя не заметить, как Аристин Илиас смотрит на Юльву Гринер мог только слепой. И о первом своем счастье, первой своей победе он рассказал отцу. Дитер Илиас в последнее время постоянно задерживался на работе, даже оставался там ночевать, мама волновалась, звонила ему. Аристин видел, что что-то происходит, но что точно, он не знал. Телевизора он не смотрел, а в сети в основном искал учебную литературу, играл или общался. Конечно, о повстанцах он все-таки слышал и о том, что в стране волнения, но это было так далеко от его привычного мира, что он не вслушивался в новости. Но даже, несмотря на усталость и прорву работы отец всегда находил время для Аристина, на то, чтобы выслушать и поговорить.

- Ну и молодец, что не растерялся. Ей понравился подарок? – спросил отец.

Аристин не ложился спать, хотя была уже поздняя ночь, отец только недавно приехал и несмотря на уговоры жены, разумно считавший, что после трудового дня хорошо бы мужу спокойно поужинать и отдохнуть, а Аристин мог бы и не приставать к отцу. Юльва Гринер это конечно хорошо, но Дитер устает, устает от обилия информации, от необходимости постоянно принимать решения, те решения, о страшном результате которых пишут потом, в газетах и листовках. И отказаться он не может, он давал клятву служить своей стране и служит ей честно.