Пари (СИ) - Хребтович Галина "Ludoedka". Страница 14

Она отчаянно надеялась, что он еще не заметил, как у нее подкашиваются ноги.

— Я обещаю тебе, сладкая моя…

— Я не соглашалась…

— Ты согласишься.

— Ты… ты… — она хотела возмутиться его наглым вторжением, когда он прошелся по ее груди бесстыдными губами, потянув вниз одежду… но вместо этого завела руку ему за голову, приникла к его губам, коснулась острым язычком его языка. С удовольствием провела ладонью по горячей коже под рубашкой, ее рука замедлилась, когда она ощутила под пальцами напрягшиеся мышцы. О, да — она помнила, какое у него тело — такое разве забудешь?

Сквозь туман сознания пришло понимание того, что она согласилась с ним. Наверное, это ужасно, но она не испытывала никаких угрызений. Дарья провела ноготками второй руки по спине, тихо прошептала его имя. Он отозвался моментально, резко выдохнул, и, взяв ее за попку, крепко прижал к себе. Куда и подевалась вся нежность, он, похоже, решил все сделать прямо здесь, в коридоре.

— Эй, — она перевела дыхание, — не горячись…

Даня не мог припомнить, чтобы прикосновения женщины возбуждали его сильнее. Он стукнул ногой, распахивая невидимую в темноте дверь, и втаскивая ее за собою, и они рухнули на диван.

…Даша глядела на лицо Данила, лежащего под нею, на его улыбку — почему она, улыбка в смысле, так на нее действует? Она склонила голову, продолжая упоительный поцелуй. Он прав, она действительно ни с кем не испытывала ничего подобного, захлестнувшее ее возбуждение отзывалось внизу живота… Как давно у нее не было близости с мужчиной. С этим она готова была нарушить все те правила, которые установила сама себе. Смешаться с его запахом, чувствовать его руки, его кожу… Чувствовать его внутри себя, слиться с ним… Даша громко застонала, когда он проник в нее. Настолько громко, что парень был вынужден слегка прикрыть ее рот рукою, а потом ему стало все равно до того, услышит их кто-нибудь или нет. Удовольствие, острое, ни с чем не сравнимое, захватило его. Боже, почему она такая тесная?.. Он стиснул зубы, пытаясь продержаться дольше, отвлечься… но как можно отвлечься, когда перед глазами эти рыжие волосы, закрывающие их от мира, когда она склоняется над ним (ведьма… настоящая ведьма). Он видел капельки, выступившие над верхней губкой, такой аппетитной, такой сладкой… и глаза, затуманенные желанием. А ее стоны не давали никакой возможности сдержать собственное возбуждение.

…Она слышала как колотится его и ее сердце, дыхание постепенно восстанавливалось, мысли прояснялись…

Боже мой! Что же они натворили!!!

Она попыталась скатиться, но он быстро перевернулся вместе с нею, подмяв ее под себя:

— Эй, ты куда?!

— Я… пойду… эмм… надо быстро расходиться, пока никто не узнал. Как раз уже пора.

— Глупенькая, все только начинается, — он едва заметно коснулся языком у основания шеи, обжигая горячим дыханием, — неужели ты думаешь, что я так легко отпущу тебя? Тем более теперь, когда я убедился, что ты такая… такая горячая, — и легонько прикусил ее сосок, отчего Даша охнула и выгнулась. Теплые ладони легкими касаниями путешествовали по телу, ища потайные местечки.

— Но ты же… ты же только что… — Даша не могла говорить, отвлекаясь на его дразнящие прикосновения.

— Ты тоже… — поддел он ее. — Не знаю, когда смогу опять заполучить тебя… Ты так непредсказуема, а я так долго хотел тебя…

Она не стала протестовать…

Дарья проснулась, уже второй раз за сегодняшний день.

О, черт!

Она зажмурилась, но знала, что когда снова откроет глаза, чужая комната никуда не денется.

Даша осторожно огляделась. Она была одна. Одна посреди разобранной постели — молчаливого свидетеля ее падения. Девушка мысленно застонала. О чем она вообще думала?! Вот и вляпалась! Запоздалые угрызения не заставили себя ждать!

Попытавшись встать, Даша чуть не застонала уже вслух — тело отказывалось повиноваться, что и неудивительно — все свои упущенные за последние два года возможности она наверстала за это утро.

Стараясь не шуметь, она поспешно собирала вещи, останавливаясь только затем, чтобы натянуть на себя что-нибудь. Как назло, никак не удавалось найти вторую туфельку. Даша в отчаянии заглянула под диван — злополучный предмет туалета каким-то образом оказался в самом дальнем углу. Впрочем, это закономерно, учитывая недавнюю лихорадочность. Пришлось стать на коленки, рискуя порвать уже надетые чулки, и медленно проползти вперед. Потянув за краешек каблука, Даша обнаружила под диваном еще один предмет — чью-то губную помаду. О, Боже! Как унизительно… Она со всей возможной поспешностью устремилась назад, а это было весьма затруднительно, учитывая, что ей пришлось давать задний ход на коленках. Наконец, раскрасневшаяся и злая, она смогла выпрямиться, упершись… в невесть откуда взявшегося Даню. От неожиданности она вскрикнула. Парень поморщился, похоже, у него сильно болела голова.

— Зачем так громко?

— А ты не подкрадывайся.

— Я не подкрадывался, просто ты… увлеклась, и не заметила меня.

— Предупредить надо было.

— Постучать в диван?

Дарья покосилась на него. Что за непозволительный тон? Даже если случилось то, что случилось… Она, конечно, слышала, что парни зачастую грубы с девушками после того, как их уже удалось затащить в постель, но не могла представить, что сама попадет в подобную некрасивую ситуацию.

— Ты не мог бы выйти?

— Зачем?

— Мне надо одеться.

— Чего я там не видел?

— Выйди! — Она больше не могла терпеть это высокомерие.

«Господи, да что ж она орет-то так». Данил думал, что его голова сейчас расколется, тошнота накатывала — такого похмелья у него давно не случалось. Неудивительно. Вчера, увидев Дашу, мирно спящую в объятиях Вадима, он никак не мог успокоиться — сидел перед телевизором и планомерно накачивался.

За что и поплатился…

Он понимал, видел — что-то не так. Девушка, похоже, смущена, рассержена, ее надо успокоить…

Увы… гораздо срочнее требовалось успокоить бунтующий желудок. Данил кивнул и вышел. Надо найти Вадима, только он знает, где лежит «алкозельтцер», кому, как не хозяину дома знать об этом.

Даша оделась и, неслышно выйдя из комнаты, остановилась. Как же так выйти, чтобы никого не встретить?

Она услыхала голоса на кухне, примыкающей к большой комнате. Сперва Даша хотела уйти подальше от них, но ее собственное имя, произнесенное вслух Вадимом, заставило остановиться. К сожалению, она не расслышала, что именно он сказал.

Дарья подобралась поближе, и услыхала ответ Данила:

— Ну, я вижу — вы уже дрыхните все… А мне что делать? Вот и напился, — он шумно глотнул чего-то, видимо минералки.

— Ревнуешь?

— Че?!

— А чего тогда?

— Ну… расстроился… все мои планы накрылись.

— Знаю я твои планы.

Даша скривившись прикрыла глаза рукой, от стыда она готова была провалиться сквозь землю.

Так… Пора линять.

Девушка начала тихонько подниматься по ступенькам, надеясь незамеченной забрать свою сумку. Приходилось идти медленно, и она, к своему сожалению, успела услышать еще часть диалога.

— Ну и насколько это серьезно?

— Да ни насколько. Ты же знаешь…

Дальше Дарья ничего уже не слышала. Лучше бы она не слышала ничего вообще! Говорили же ей в детстве — подслушивать нехорошо. Вот и нарвалась… Надо уехать. Немедленно. Сию минуту!..

Войдя в комнату, Даша обнаружила, что та почти пуста, да и вещей, оставшихся на хранении стало вполовину меньше. Надо полагать, народ понемногу разъезжается. Девушка без труда нашла свою сумку и заглянула в зеркало, расположенное в душевой. «Ужас ужасный».

Махнув рукой на столь безнадежное дело, она покинула комнату. Оставалось самое сложное — забрать с вешалки шубу, сапоги и… бежать.

Незаметно забрать верхнюю одежду, конечно, не удалось. Едва она вышла в холл, отовсюду раздались приветственные возгласы, надо же, оказывается, многие ребята запомнили ее имя. А вот Дарья, к собственному стыду, не помнила доброй половины гостей.