Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина. Страница 87

В плечо будет метить…

Ленивый замах.

Жеребец пятится, грызет удила. И белая пена падает на полотняный нагрудник. Белое на красном… красное на белом…

Звон.

Звук хлещет по нервам. И Урфин хлопает коня по шее. Гордецу не нужны шпоры. Он берет с места мягко, но это - обманчивое впечатление. Воздух плотный. Вязкий. Копье с трудом рассекает его, открывая путь всаднику… похоже на прорыв пространства.

Гийом летит, прильнув к шее коня.

Его копье пройдет над верхним краем щита, и Урфин успевает поднять щит, прикрывая плечо.

Грохот столкновения оглушает. Руку рвет новой свежей болью, которая, впрочем, терпима. Щит тяжелеет - в него впился острый наконечник с куском древка. Боевое оружие?

Деграс предупреждал.

Судья машет платками, и герольды разводят всадников по разные стороны поля. Урфин выдирает наконечник из щита и подает герольду, но тот отказывается брать.

Что ж, пускай.

На кирасе МакГриди выделяется полоса свежесодранной краски, точно шрам на металле. И Деграс с пятеркой рыцарей втолковывает что-то судьям. Небось, доказывает, что полоса появилась после удара.

Воет толпа. Они любят Гийома. Тот лорд и рыцарь. Воплощение света… Урфин с их точки зрения - сволочь. И в чем-то это верно. Но об этом подумается после поединка.

Вторая съездка ничем не отличается от первой. Разве что боль в плече становится оглушающей.

Оба копья сломаны. МакГриди отбрасывает треснувший щит и ударяет себя в грудь. Ему отвечают слитным ревом, подбадривая. Шелковыми змеями скользят по воздуху шарфы и ленты. Прекрасные дамы защитят своего рыцаря.

Гавин подает новое копье, которое и держит-то с трудом.

И МакГриди готов. Бронзовый стон тонет в голосах, но это уже не имеет значения. Пурпурный щит… пурпурный плащ… пурпурный шлем со львом.

Хорошая мишень.

Неудобная немного. И щитом приходится жертвовать. Дерево рассыпается, а МакГриди вылетает из седла. Но и его удар достиг цели: руку окатывает жаром. Боль злая. Пульсирующая. Такая не бывает от растяжения.

А от дерева, попавшего в мясо - вполне.

МакГриди вскакивает. Пусть и скотина, но парень крепкий. Трогает шлем - в ушах, небось, звенит и перед глазами кровавые круги плывут. Но Гийома это лишь злит.

В руке его появляется меч, который ударяет о кирасу с протяжным звоном. Вызов? Урфин уже победил… вот только толпа желает боя.

Они не признают такую победу.

Приходится спешиться.

Урфин трогает плечо, убеждаясь, что не ошибся - острие вошло между сочленениями доспеха, застряв в плече. Не смертельно, если управиться быстро. Меч выползает из ножен, чтобы описать полукруг. Кайя поймет и не станет препятствовать поединку.

Скорее всего.

Гийом атакует. Он движется быстро, нанося удар за ударом. Кружит. И снова наступает. Красиво. Эффектно. И в какой-то мере эффективно, если противник ранен.

Вымотать и добить.

МакГриди отступает, вскидывая руки. Ему рукоплещут. Урфину свистят. Вот же враг, почему не гонишься? А зачем? Сам придет. Он уже начинает задыхаться в своем надежном шлеме.

Ждать.

Держаться. Принимать удары, щадя плечо. Отступать, дразня ощущением близкой победы. Рукав уже мокрый. И можно разжать руку, роняя щит.

Вой рвет нервы.

И Гийом, не выдержав запаха крови, спешит добить.

Слишком уж спешит. Он метит в плечо, и Урфин принимает удар, чтобы ответить. Захватить меч мечом, вывернуть, выкручивая руку Гийома. Он еще пытается цепляться за рукоять, но та выскальзывает из пальцев. Славный клинок летит на опилки.

Острие меча упирается в щель между шлемом и нагрудником.

Тишина.

И нежный голосок Изольды слышен всем:

- Надеюсь, вы сдержите слово, тан МакГриди.

Сдержит. Сдирает шлем, красный, задыхающийся не то от ярости, не то от нехватки воздуха.

- Ты… ты за это…

Замолкает. Ноздри раздуваются. Мокрые волосы облепили лицо. Глаза пытают праведным гневом. Кажется, у Урфина одним врагом больше. Ну вот кто его за язык-то тянул?

Гийом становится на колени и наклоняется.

Все еще тихо… не будет оваций. И летящих шарфов. Перчаток. Цветов. Восторженных взглядов. С другой стороны - Урфин посмотрел на темный затылок МакГриди - каждому свои радости в жизни.

Он дождался, пока Гийом встанет, но руки не подал. Он почти не чувствовал эту самую руку. Но еще не время уходить. Надрывался герольд, провозглашая победителя турнира.

Изольда, протянув подушечку с золотой цепью тонкого плетения, одними губами спросила:

- Что с тобой?

- Ничего страшного.

Не поверила. И Кайя смотрит… нехорошо, скажем так, смотрит. С подозрением. Но хоть под руку не лезет, позволяя принять награду. Легкая, куда легче меча.

И стоит меньше крови.

Но Урфину неожиданно приятно сделать такой вот подарок. Вот Тисса не решается принимать, смотрит то на Урфина, то на цепочку, то на Изольду. И приходится объяснять:

- Это тебе, ребенок.

Глава 39. Петля обстоятельств

- И давно вы меня любите?

- В четверг, после обеда. На прошлой неделе.

- Так это недолго.

- Могу больше.

Разговор о любви, состоявшийся между трактирщиком, пребывающим в состоянии легкого подпития, и романтически настроенной сводней.

Урфин уходит в закат, не то придерживая коня, не то на него опираясь. Но если он вообще способен двигаться в этой груде железа, все не так и плохо.

Наверное.

Тисса сидит, оцепенев и вцепившись обеими руками в бархатную подушку. Щеки пунцовые. Взгляд ошалевший. Состояние предобморочное. А герольд объявляет имя новой Прекрасной Дамы. Как понимаю, это титул, и Тисса как-то не слишком ему рада.

Мой супруг подымается и я за ним.

- Куда?

- Я с тобой, - подбираю полы плаща. В конце концов, мне Урфин тоже небезразличен.

- Леди не должна…

- Должна.

От меня Кайя не отделается, и он, смирившись, подает руку. Трубят рога. Орут люди, надеюсь, от переизбытка счастья в организме. Впрочем, если измерять счастье в градусах, то к вечеру многие достигли нужной его концентрации.

Дорогу нам - ну не нам, а Кайя - уступают охотно. Жив в памяти день вчерашний, да и ныне Их Светлость подрастеряли благости духа. Мне поневоле приходится примеряться к его шагу. А шаги у Кайя длинные. И становятся еще длинней. Причем он перехватывает меня и толкает перед собой. Ладно, ныть не будем, позже выступим с критикой и рациональными предложениями. Однако оказавшись за линией костров, Кайя вдруг успокаивается.

- Извини, - он втянул меня в тень шатра, полосатого, как осиное брюхо. - Мне показалось, что на тебя смотрят.

- На меня и смотрят.

- Нет. Не так. Иначе. Как будто… - Кайя замолчал, подбирая слова. - Как будто целятся.

Приплыли. Как-то вот сразу невесело стало.

- Ты параноик.

- Кто?

- Человек, который всего боится.

Их Светлость хмыкнули и, обняв меня, признались:

- Когда речь о тебе, то я действительно всего боюсь.

И я понимаю его. Когда твоя жизнь зависит от кого-то, то поневоле появляется желание упрятать этого “кого-то” в хорошо охраняемое тайное местечко. И после всего, что со мной было, странно, что Кайя так не поступил. А мне становится страшно и за себя, и за него. Раньше я как-то не особо задумывалась, живу и живу себе. Вот есть. Завтра, возможно, уже и нет. И кому от этого будет хуже?

Кайя.

Я глажу его по щеке, он же целует меня в висок.

- Знаешь, - разжимать руки не спешит. Мы как два подростка в тиши пивного ларька. Ну ладно, рыцарского шатра, что несоизмеримо романтичней. - По-моему, Урфин проявляет чрезмерный интерес к твоей фрейлине.

Да… на третий день Соколиный глаз узрел, что в сарае нет стены. Наблюдательный ты мой.

- И что тебя беспокоит?

- Намерения. Я отвечаю за эту девочку.

Даже в темноте вижу, как он хмурится.

- Если это - очередная его шутка…