Сияние - Кинг Стивен. Страница 80

— А почему, сынок? — Джек осторожно откинул со лба Дэнни потные, слипшиеся волосы.

— Потому что эту работу тебе нашел дядя Эл. А я не мог понять, как это тебе здесь сразу и хорошо, и плохо. Эту… — Мальчик взглянул на них, прося помощи. Он не находил нужного слова.

— Дилемму? — осторожно спросила Венди. — Когда любой выбор нехорош?

— Да, ее. — Он с облегчением кивнул.

Венди сказала:

— В тот день, когда ты подстригал кусты, мы с Дэнни по дороге в город поговорили. В тот день, когда в первый раз выпал настоящий снег. Помнишь?

Джек кивнул. День, когда он подстригал живые изгороди, он помнил очень четко.

Венди вздохнула.

— По-моему, мы не договорили, а, док?

Дэнни — воплощенное горе — потряс головой.

— А о чем вы, собственно, говорили? — спросил Джек. — Не уверен, по душе ли мне, что мои жена и сын…

— Обсуждают, как любят тебя?

— Какая разница, все равно ничего не понятно. Я себя чувствую так, будто пришел в кино к середине фильма.

— Мы говорили о тебе, — спокойно сказала Венди. — И, может быть, не все говорилось словами, но мы оба понимали. Я — потому, что я твоя жена, а Дэнни — потому, что он… просто многое понимает.

Джек молчал.

— Дэнни выразился очень точно: казалось, этот переезд тебе на пользу. В Стовингтоне осталось все, что давило на тебя, делая несчастным. Ты стал сам себе хозяин, ты работал руками и мог поберечь голову — полностью освободить ее для вечерних занятий литературой. Потом, не знаю точно, когда… стало казаться, что жизнь здесь для тебя нехороша. Столько времени проводить в подвале, так дотошно просматривать эти старые бумажки, всю эту давнюю историю… Ты разговариваешь во сне…

— Во сне? — переспросил Джек. Лицо выразило осторожное изумление. — Я разговариваю во сне?

— Почти всегда неразборчиво. Один раз я проснулась, чтоб сходить в туалет, а ты говорил: «К черту, хоть игральные автоматы внесите, никто не узнает, не узнает никогда». В другой раз меня разбудил ты — ты кричал: «Маски долой, маски долой, маски долой!»

— Господи Иисусе, — сказал Джек, потирая лицо рукой. Он казался больным.

— А все старые привычки, привычки пьяницы! Жуешь экседрин, все время обтираешь губы. По утрам всем недоволен. И потом, ты еще не сумел закончить пьесу, правда?

— Нет. Нет еще, но это только вопрос времени. Я обдумывал другой… новый проект.

— Отель. Это проект, насчет которого тебе звонил Эл Шокли? Чтобы ты оставил его в покое.

— Как ты узнала? — рявкнул Джек. — Ты что, подслушивала? Ты…

— Нет, — сказала она. — Я бы не сумела подслушать даже, если бы хотела. Ты понял бы это, не обманывай ты сам себя. В тот вечер мы с Дэнни сидели внизу. Коммутатор заперт. Работал единственный телефон на весь отель — наш, наверху, потому, что он включен напрямую во внешнюю линию. Ты же сам мне объяснял.

— Тогда откуда ты узнала, чего потребовал Эл?

— Дэнни сказал. Он знал это. Так же, как иногда знает, куда задевалась какая-нибудь вещь или что люди подумывают о разводе.

— Доктор говорил…

Она нетерпеливо потрясла головой.

— Доктор — кусок дерьма, мы оба это знали. Помнишь, как Дэнни сказал, что хочет посмотреть на пожарные машины? Какое же это предчувствие — он же был совсем крошечный. Он знает. И теперь я боюсь…

Она посмотрела на синяки у Дэнни на шее.

— Ты действительно знал, что мне позвонил дядя Эл, Дэнни?

Дэнни кивнул.

— Пап, он по-настоящему взбесился. Потому что ты звонил мистеру Уллману, а мистер Уллман позвонил ему. Дядя Эл не хотел, чтоб ты что-нибудь написал про отель.

— Иисусе, — снова повторил Джек. — Синяки, Дэнни. Кто пытался тебя задушить?

Лицо Дэнни потемнело.

— Она, — ответил он. — Женщина из той комнаты. Из двести семнадцатого. Мертвая леди.

У него опять задрожали губы, он схватил чашку и отхлебнул.

Джек с Венди испуганно переглянулись над склоненной головой мальчика.

— Ты что-нибудь знаешь об этом? — спросил он.

Она покачала головой.

— Об этом — нет.

— Дэнни, — он приподнял испуганное личико мальчугана. — Смелее, сын. Мы же здесь.

— Я знал, что здесь плохо, — тихим голосом выговорил Дэнни. — С тех пор, как мы переехали в Боулдер. Потому, что Тони мне показывал сны про это.

— Какие сны?

— Всех я не помню. Он показывал «Оверлук» ночью, с черепом и скрещенными костями впереди. И там стучало. Что-то… Не помню, что… оно гналось за мной. Чудовище. Тони показал мне про тремс.

— А что это, док? — спросила Венди.

Он помотал головой.

— Не знаю. Потом мы приехали сюда и мистер Холлоранн поговорил со мной в машине. Потому, что он тоже умеет сиять.

— Сиять?

— Ну… — Дэнни сделал руками плавный всеобъемлющий жест. — Это когда умеешь понимать разные вещи. Когда знаешь. Иногда видишь разное. Ну, как я узнал, что звонил дядя Эл. А мистер Холлоранн — что вы зовете меня док. Мистер Холлоранн, он чистил картошку в армии и понял, что его брат погиб в катастрофе на железной дороге. А потом он позвонил домой и оказалось, это правда.

— Боже милостивый, — прошептал Джек. — Дэн, ты, случайно, не выдумываешь?

Дэнни изо всех сил затряс головой.

— Нет, клянусь Богом. — Потом с оттенком гордости добавил: — Мистер Холлоранн сказал, у меня самое сильное сияние, какое он встречал. Мы смогли поговорить… он со мной, а я с ним… даже не раскрывая рта.

Искренне изумленные родители еще раз переглянулись.

— Мистер Холлоранн отозвал меня, потому, что беспокоился, — продолжал Дэнни. — Он говорит, тут нехорошее место. Для тех, кто сияет. Говорит, он видел всякое. Я тоже кое-что видел. Когда мистер Уллман водил нас по отелю.

— Что? — спросил Джек.

— В Президентском люксе. На стене, у двери в спальню. Много крови и еще какую-то штуку. Разбрызганную. Я думаю… эта разбрызганная штука, наверное, мозги.

— О Господи, — сказал Джек.

Теперь Венди стала очень бледной, губы посерели.

— Некоторое время тому назад, — сказал Джек, — этим отелем владели очень скверные типы. Мафия из Лас-Вегаса.

— Негодяи? — спросил Дэнни.

— Так точно, негодяи. — Он взглянул на Венди. — В шестьдесят шестом там убили крупную шишку по имени Вито Дженелли вместе с двумя телохранителями. В газете была фотография. Ее-то Дэнни и описал.