Аутодафе - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 19

Она не шутила, и наш посетитель, ухмыльнувшись, выскользнул в коридор, подальше от неприятностей.

— Дверь закрой!

На миг вновь появилась ухмыляющаяся рожа, и створка захлопнулась.

— Раз он здесь, значит, работать мне придется с ним, — заметил я. — Если честно, я этому не рад.

— Только не говори, что вы не сходитесь характерами.

— Совершенно не сходимся. Он не приемлет компромиссов и излишне жесток.

— Но, признай, он неплохой страж и не самый худший из тех напарников, с которыми ты работал. К сожалению, Рансэ напомнил мне о времени. Пора ехать. Прости, что не можем нормально поговорить и побыть вдвоем.

— Ну, время мы провели замечательно, — сказал я бодро, хотя и чувствовал печаль из-за того, что мы так быстро расстаемся. Я давно не видел Гертруду и очень скучал, но постарался, чтобы она не заметила моего огорчения.

Гера грустно улыбнулась, застегивая пуговицу на рубашке:

— Не знаю, что вы должны сделать, ребята, но я беспокоюсь. Прогансу рядом, и если вам придется пересечь границу, без нужды не рискуй. Поверь, если на той стороне узнают, что ты страж, будет гораздо хуже, чем в плену у маркграфа Валентина.

Я рассмеялся:

— Обещаю быть осторожным, чтобы ты не волновалась.

— Вот и замечательно. — Она постаралась выглядеть веселой, затягивая шнуровку на сапожке. — У меня для тебя подарок. Загляни в мою сумку. Передний карман.

Я выполнил ее просьбу и достал алую тряпицу:

— Вот это?

— Разверни.

Там было кольцо из трех полосок желтого, красного и белого золота, свитых между собой несложной спиралью, и украшенное рунами крапивы, толокнянки и руты.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Оно в точности как прежнее. Мне жаль, что то я потерял. Когда-нибудь спрошу за него с колдуна маркграфа.

— Если только я не найду его первым, — хищно и зло улыбнулась Гертруда.

Впрочем, эту гримасу было тяжело назвать улыбкой. Моя ведьма слишком мстительна, и к господину Вальтеру у нее вопросов не меньше, чем у меня.

Я надел кольцо на безымянный палец левой руки и приподнял брови, заметив, как руна крапивы на несколько кратких мгновений налилась светом.

— Такого раньше не было.

— Просто ты изменился, Синеглазый. Кольцо чувствует это и пытается подстроиться под нового тебя. Кстати, я добавила в него маленькую деталь.

— Какую?

— Теперь всегда буду знать, где ты находишься. Не возражаешь?

— Да нет. Здорово.

— Проводишь меня? — попросила она, и я предложил ей руку.

Гертруда уже давно скрылась за поворотом, а я все еще стоял на пустой дороге и слышал ее последние слова:

— Будь осторожен, Синеглазый. Пожалуйста, будь осторожен.

Как только она уехала, мое настроение тут же испортилось, и появились мрачные мысли. Боюсь даже предполагать, когда я теперь смогу ее увидеть.

— Не печалься, Людвиг. С твоей ведьмой все будет хорошо.

Проповедник сидел на плетне, ссутулившись, вытянув голову на тощей шее, очень похожий на грифа-стервятника.

— Как поживает Пугало? — спросил я, вдыхая висящий в воздухе запах гиацинтов, оставшийся от нее.

— Все такое же. Дурной характер, отсутствие всяких манер. Не сказало мне даже здрасте, так что я послал его к дьяволу. Кажется, оно отправилось в комнату Рансэ.

— Проклятье! — подскочил я. — Почему не предупредил раньше?!

— А это важно?

Я побежал к постоялому двору. Посетителей в зале не было, лишь служанка стелила на столы свежие скатерти. Она вскрикнула и отшатнулась в сторону, когда я едва не сбил ее с ног, ворвавшись в дом. Влетев по лестнице и не зная, какая комната принадлежит стражу, я крикнул:

— Рансэ!

Из-за ближайшей ко мне двери раздалось нечто вроде утвердительного бульканья, и я ввалился в комнату, опередив ничего не понимающего Проповедника.

Страж лежал на полу, уткнувшись лицом в собственную шляпу со страусиным пером, а на его спине восседало невозмутимое Пугало, не обращая внимания на то, что жертва извивается и пытается встать.

Я облегченно перевел дух, одушевленный не хватался за серп, и в его поведении чувствовалась некая насмешка, а не желание убивать.

— Ты не мог бы слезть с него? — стараясь говорить спокойно, попросил я.

Пугало задумчиво повело головой, его плечи поникли, и оно неохотно встало с человека.

— Тяжелый, сукин сын, — Рансэ произнес первые осмысленные слова, и его красная физиономия постепенно начала принимать естественный цвет. — Подай, пожалуйста, бутылку вина. Себе тоже можешь налить, если хочешь.

Он припал к горлышку, сделал несколько долгих глотков, так что его острый кадык заходил ходуном, затем вытер губы тыльной стороной ладони. Выдохнул:

— Ну, ничего. В следующий раз я буду расторопнее, Соломенная башка. Посмотрим кто кого, когда я неожиданно ткну в тебя горящей палкой.

Пугало беззвучно рассмеялось и показало ему неприличный жест. Затем подумало и показало такой же задохнувшемуся от возмущения Проповеднику. Оно пребывало в чертовски хорошем настроении.

— Темный одушевленный, способный покидать предмет и путешествовать как цельная сущность. Однако. Не видал ничего подобного с тех пор, как вернулся из Сарона. Эта шутка не в твоем стиле, Людвиг. Зачем ты ко мне его отправил?

— Даже не думал. Оно само пришло с тобой познакомиться.

Рансэ встал, подошел к Пугалу, с интересом изучил идиотскую улыбочку садиста, хмыкнул:

— Как ты его приручил?

— У нас партнерское соглашение, — уклончиво ответил я.

— Ты в курсе, что я должен доложить Братству, с кем ты водишь дружбу?

— А ты доложишь?

Рансэ хмыкнул еще раз, поднял помятую шляпу, отряхнул ее:

— Насколько я помню, нам не рекомендовано связываться с одушевленными, если только мы не видим, что они сходят с ума от крови. Этот вроде достаточно адекватен, раз не перерезал мне горло. Так что сам с ним разбирайся. Мне надо с тобой поговорить.

— Давай поговорим.

— Прямо здесь не пойдет. У меня приступ паранойи, а стены тут слишком тонкие и дырявые, чтобы доверять им тайны. Давай прогуляемся до реки.

Эта таинственность мне не особо понравилась, я позвоночником чувствовал грядущие неприятности.

Мы сели на пустой пристани, Рансэ поставил между мной и собой полупустую бутылку вина, Проповедник, которому было интересно все таинственное и секретное, держался поблизости и делал вид, что любуется рекой, а Пугало, которое плевало на все секреты, отправилось бродить по осоке и пугать цапель.

— Мы отправляемся в Прогансу, приятель.

— Так я и думал, — мрачно проронил я. — Мне, как всегда, везет.

В отличие от Рансэ, родившегося в этой чертовой стране, я не испытывал к Прогансу никаких теплых чувств.

— Выше голову, Людвиг. Не все так плохо!

— Скажешь мне это, когда Носители Чистоты возьмут тебя крюком за лодыжку и потащат на четвертование. Какой тьмы мы туда собрались?

— Нас с тобой ждет Савранский университет — храм знаний, веселых студентов, запыленных книг и мудрых профессоров. Уверен, что ты всю жизнь мечтал его увидеть.

— Мне слишком поздно постигать академические науки.

— Магистрам плевать на твои знания. Отправиться туда — приказ Мириам.

— Так вот кого мне следует благодарить за это путешествие, — понимающе протянул я. — Она очень любезна, что помнит меня.

— Ты ведь был ее учеником?

— В прошлом. А почему выбрали тебя?

— Я сам вызвался, — беспечно сказал он, размахнувшись и швырнув пустую бутылку в Пугало.

То, не отшатнувшись, небрежно махнуло серпом, и посудина разлетелась на множество осколков. Одушевленный, кстати, совсем не обиделся на подобное обращение и продолжал шариться в осоке.

— Только не говори, что ты соскучился по своей родине.

— Моя родина любит меня примерно так же, как и всех остальных стражей, — усмехнулся он. — Но это не значит, что я должен отвечать ей взаимностью. Я хорошо знаю город, куда мы едем, и моя помощь будет не лишней.