Аутодафе - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 29

…Был вечер, улицы пустели, в этой части городка ложились рано, а студенческие пирушки с гульбой и пением до рассвета проходили обычно в северных кварталах. Я быстро шел, поглядывая по сторонам и стараясь понять, что делать после.

Вернувшись в дом, я забрал спрятанный под половицей кинжал, деньги, палаш, мило улыбнулся хозяйке, сказав, что вернусь поздно, и отправился обратно.

Рансэ ждал меня на берегу и молча провел к складам торговцев войлоком. Это были городские окраины, недалеко от мельницы. Солнце почти опустилось за горизонт, и поля за рекой укрыли сумерки.

— Ты уверен, что это именно тот человек? — спросил я у него.

— Как ты думаешь, где я пропадал все эти дни? — нехорошо усмехнулся страж. — Я не ошибся. Только не влезай. Я сам разберусь.

Склад был открыт, и четверо крепких мужиков, судя по одежде чернорабочие, резали войлок большими, острыми ножами, скатывали его в рулоны и укладывали на телегу при свете уже зажженных фонарей. Когда мы подошли к ним, все, как один, оставили работу, глядя на нас с мрачным любопытством.

— Я ищу месье Лефевру, — громко сказал Рансэ.

— Зачем он тебе? — спросил один из них, невысокий, пожилой, с белесыми глазами.

Рансэ снял с пояса кошелек, тряхнул его так, чтобы все услышали звон:

— Я проиграл пари, и мой друг просил передать эти деньги месье Лефевру. Если его здесь нет, то я вернусь позже.

— Оставь монеты. Мы передадим, — предложил все тот же мужчина.

— Не пойдет. Отдам только лично в руки месье. Чтобы потом проблем у меня не было.

Он сделал несколько шагов к ним, все так же позвякивая монетами.

— Сожалею… месье, — помолчав, сказал человек с белесыми глазами, — Лефевры среди нас нет.

— А по мне, так ты очень похож на него, — Рансэ больше не улыбался. — Мне тебя именно так и описали. Гуго Лефевра, когда-то бывший командиром наемников, который убил троих стражей. Наемники уже расплатились за это. Все, кроме тебя.

Лефевра без предупреждения швырнул нож, Рансэ успел отскочить и бросил в лицо ближайшему чернорабочему, кинувшемуся на него, тяжелый кошелек с монетами, разбив губы. На меня прыгнул лысый детина, и мне пришлось разбираться с ним, уже не обращая внимания на других. Кривой тесак в его руке был на редкость быстрым и острым, так что мне пришлось постараться, прежде чем я рассек кончиком палаша кожу у него на лице и, когда он отшатнулся, в выпаде проткнул ему живот.

Рансэ к этому времени успел расправиться с двумя, прикончив их рапирой, и скрылся с моих глаз, преследуя последнего из убийц своего брата. Я догнал стража уже у реки, где он слал проклятия небесам. Этот Лефевра все-таки от него сбежал.

— Я его достану! — Глаза Рансэ горели от бешенства, — Я жизнь положил, чтобы его найти! И прикончу прежде, чем этот гад успеет уйти от меня далеко! Я приехал сюда ради того, чтобы достать ублюдка. Пока он жив, мой брат не отмщен!

— И думать забудь. Ты упустил возможность. Мы уезжаем. Немедленно. Прежде чем он, сложив два и два, добежит к Носителям Чистоты с доносом, что мы — стражи.

— Никуда я не поеду!

— У меня нет времени тебя уговаривать, — сказал я, шагнув к нему, но он зло оскалился, выставив рапиру:

— Без угроз, Людвиг. С клинком я обращаюсь куда лучше, чем ты.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь. Остынь! — попросил я его, впрочем, не приближаясь. — Мы должны выполнить задание Братства.

Он мрачно посмотрел на меня, опустил оружие, выдохнул и сказал все еще агрессивно:

— Ты как-то сказал, что я не приемлю компромиссов. Так вот тебе компромисс. Я найду его. В одиночку. Ты мне не нужен, это моя месть. Забирай книгу и проваливай. — И он швырнул мне сумку.

Я быстро шел, поглядывая по сторонам. Сумка с книгой оттягивала мое плечо, а я думал лишь о том, что теперь шанс выбраться из Прогансу для нас обоих свелся к минимуму.

— Скоро мы будем опасаться собственной тени, — вздохнул Проповедник.

Я ничего не ответил.

— Все-таки лучше бы вы уходили вместе, — заметил он.

— Я тоже так считаю. Но он не будет слушать и не желает помощи.

…Меня догнали возле давно пустующей дозорной башни, когда до границы города оставалось всего ничего.

Две тени вынырнули из мрака и бросились справа, одна показалась слева, и еще одна, дышавшая тяжело и натужно, появилась сзади. Я, развернувшись на каблуках, отпрыгнул к стене, пырнул ближайшего пахнущего потом человека кинжалом в солнечное сплетение, оттолкнул под ноги напавшим и обнажил палаш, взяв его в правую руку.

Тени замешкались.

— Живым брать! — раздался приказ. — У кого сеть?!

Большое человеческое спасибо за это предупреждение!

Я вновь метнулся в сторону, и вылетевшая из мрака сетка, словно спрут, упала на мостовую, зацепив истекающего кровью.

Проклятье!

Ко мне подскочили двое, но они больше мешали друг другу, чем нападали. Я легко парировал кинжалом целившуюся мне в висок дубинку, ткнул палашом ближайшего в адамово яблоко.

Вновь ругнулись, и я узнал бас альбиноса. Двое уцелевших взяли меня в клещи, я рубанул одного из них по ноге, не попал и поскользнулся на разлитой по камням крови. Моей оплошностью тут же воспользовались, и сильный тычок в спину повалил меня на землю. Чьи-то потные ладони вцепились в мое правое запястье, блокируя палаш:

— Держу! Держу!

Я вслепую ткнул его кинжалом, он охнул, повалился на меня и завыл, когда мой клинок несколько раз воткнулся ему в спину.

Сапог альбиноса врезался мне в голову так, что мир взорвался:

— Снимите с него мертвеца!

Тяжесть с груди пропала, зато удары посыпались со всех сторон. Мне осталось только сжаться и пережидать их.

— Хватит! Я сказал, хватит! Тащите его!

— Хорошо, дядюшка Россет. Давай сетку, дебил!

— Волоките эту мразь в повозку! Сегодня славный день!

И меня поволокли.

За неполные полгода я второй раз оказался в силках, словно какой-нибудь кролик, и угодил в плен, с той лишь разницей, что теперь вместо колдуна и маркграфа попал в лапы к Носителям Чистоты.

Один мой глаз хорошенько заплыл, ребра ныли, и, несмотря на разбитые губы, хотелось пить. На руки мне надели кандалы, прикрепив их к цепям, прикованным к кольцу в потолке. Вырваться из такого силка самостоятельно невозможно.

Круглая комната без окон была большой и холодной — никто не спешил разжигать стоявшую в углу жаровню. На массивном деревянном столе горели несколько свечей. На самом деле стол привлек мое внимание. На нем лежал ворох исписанной бумаги, стояло множество колб и ретор с различными разноцветными жидкостями, ступка с медно-красным порошком и какие-то склянки, в одной из которых плавал заспиртованный пучеглазый уродец. Чуть дальше находилась еще одна жаровня и маленькая плавильная печь, под потолком висело пожелтевшее чучело крокодила, а на шкафу стоял череп ангжиса.

Вне всякого сомнения, ребята развлекаются алхимией, а может, чем-нибудь похуже. Кроме прочего там же лежала моя сумка. Из нее достали книгу, но так и не удосужились открыть, отдав все внимание моему кинжалу. Он находился тут же, к сожалению, в недосягаемости от моих рук.

Я проторчал на цепях минут сорок, прежде чем появились Альбинос и Чернявый.

— Попался, страж, — ухмыляясь, сказал мне последний.

Я промолчал, но он не расстроился:

— Ничего. Заговоришь, когда мы пятки тебе поджарим. Развлечемся до утра, а уж потом отвезем тебя в Руже, к старшим братьям. Пусть они порадуются и нас похвалят.

— Бесполезно, — сказал Альбинос, заметив, что я напряг руки и натянул цепь. — Тебе их не порвать, страж.

— Это еще надо доказать, что я страж.

— У тебя нашли кинжал, кретин.

— Нашел. Валялся на дороге.

— Угу. Заливай. А вот он говорит, что ты — страж.

В зал вошел крепыш с белесыми глазами, которого так жаждал прикончить Рансэ.

— Месье Лефевра оказал своей стране неоценимую услугу, донеся на тебя, — счастливо осклабился Чернявый. — Будет тебе процесс, страж, а затем прилюдное колесование. В нашей просвещенной стране все по закону. Но это не мешает мне поджарить тебе ступни еще до суда.