Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ) - Маркина Татьяна. Страница 11

— Татьяна Викторовна, здрассьте!

Это был её пятиклассник. От неожиданности Татьяна поперхнулась, но кивнула в ответ мальчику. Лимонад она поставила на стол.

— Вежливые у вас ученики, Татьяна Викторовна, — восхитился Максим.

Таня ответила не сразу, у неё ещё першило в горле.

— Стараемся. Вообще-то у меня сегодня был урок в его классе, и мы здоровались.

— Вежливость лишней никогда не бывает.

Таня была рада поговорить на отвлеченную тему.

— Ты думаешь? А если она слишком назойлива?

— Это так и называется назойливость, прикрытая вежливостью. Но я не боюсь показаться назойливым, и в очередной раз спрашиваю, что ты решила?

Да, от ответа не уйти.

— Ты понимаешь, Максим, я не могу так сразу решиться. То, что ты предлагаешь, никак не укладывается в рамки моего представления о жизни. Жизни, которую я хочу прожить. Это очень тяжело, приходится ломать себя. Мне нужно время.

Таня подняла на него глаза. Максим пристально глядел на нее, взгляд его смягчился. Она фактически согласилась. Может быть, он все-таки никого не убивал и теперь рад, что его уловка удалась? Но ей все равно, лишь бы он оставил её в покое хоть на время.

— Конечно, Танюша, я понимаю, поэтому и спрашиваю «когда»? — он улыбнулся.

— Сейчас конец учебного года, очень много работы, а потом, потом, у меня будет время подумать? Давай через два месяца, — кротко предложила Таня.

— Ого, — воскликнул Максим, — ты, вероятно, надеешься, что я за это время найду себе новое увлечение?

— Нет, просто у тебя ведь тоже начнется сессия, тебе будет некогда.

— Для тебя я всегда найду время. Два месяца — слишком много.

— Хорошо, через месяц, когда закончится учебный год в школе.

— Прекрасно, солнышко! Это, конечно, не то, на что я рассчитывал, но я подожду.

Таня встала. Они обо всем договорились, а теперь ей пора домой, она обещала Оле помочь выровнять платье.

Провожая Таню домой, Максим держал её руку на своей согнутой в локте руке. Тане больше нечего было ему сказать, он тоже молчал, просто наслаждаясь прекрасным теплым вечером, присутствием рядом желанной девушки, прикосновением её руки к его руке. И только у подъезда её дома он сказал:

— Чтобы ты за этот месяц лучше узнала меня, я буду часто заглядывать к вам.

— О нет, Максим, я думаю, что наедине с собой мне легче будет привыкнуть к мысли… Ну в общем одной мне будет проще. Ты меня, понимаешь? — Таня уже верила, что видит его в последний раз, и, услышав его слова, не могла сдержаться.

Максим тихо засмеялся.

— Глупенькая, придет время, и ты пожалеешь, о том, что украла у самой себя этот месяц.

Татьяна правой рукой отвела назад спадавшие на глаза волосы и так и застыла, прижав челку ладонью к темени, пытаясь разглядеть на его лице признаки такой безмерной самоуверенности.

— Ты станешь королевой, моя звезда.

Она неподвижно стояла с открытым лбом, и правда, такая ясная и чистая, как звездочка. Максим обнял её и поцеловал в лоб, туда, где начинали расти волосы. Таня вся напряглась, внутренне сжалась от нежеланного прикосновения и тут же испугалась, что Максим почувствует её отвращение и поймет, что она не собирается выполнять свое обещание, а, поняв это, захочет получить обещанное тотчас же. Но он легко разжал объятия и отпустил её. Она молча зашла в подъезд.

Получив отсрочку, она успокоилась. За свои двадцать два года она не успела испытать ни горьких разочарований, ни тяжелых потерь, ни бурных страстей, ни жестокого предательства. Даже развод родителей, она помнила смутно, хотя тогда ей было уже десять лет. Прошел год, как они приехали в Нижневартовск, Таня только приобрела новых подружек, бегала с ними в различные кружки и кино, занималась общественной работой в школе. Она не видела, чтобы родители при ней ссорились. Таня, конечно, переживала уход отца, сочувствовала матери, но почему-то очень плохо помнила, как это происходило, наверное, потому что вспоминать было тяжело. Отец женился, ухал из города сначала в Тюмень, а потом в Тулу. Таня с матерью жили вдвоем, мать второй раз замуж не вышла. Алименты отец платил исправно, часто присылал Тане подарки. Окончила школу Таня хорошо и легко поступила в Томский университет. Работой сейчас она была довольна, хотя всю жизнь школе посвящать не собиралась. Денег ей хватало. А сейчас она с нетерпением ждала отпуска. Ей не в чем себя упрекнуть, а в то, что она может умереть, совершенно не верилось. Солнце, ярко осветившее утро её жизни, не могло закатиться в полдень. Через месяц, мальчики, потолкавшись в закрытую дверь, когда их не будет, забудут дорогу в этот дом.

Несмотря на то, что ребята продолжали к ним приходить, Оле с Таней удалось сохранить в тайне свой отъезд. Они ехали на одном поезде до Новосибирска, а потом Таня летела на самолете в Нижневартовск, а Ольга к родителям в Челябинск. Всё это походило на бегство, они боялись, что ребята узнают об их двухмесячном отпуске. Было что-то унизительное в этом страхе, но в тоже время и возбуждающее, как в любой, тщательно скрываемой тайне.

В день отъезда Татьяну не покидало волнение. Ребята давно у них не были и могли зайти сегодня. Поезд в Новосибирск отходил в двадцать сорок по местному времени, и если парни придут к ним, как обычно, вечером, то могут увидеть их выходящими с чемоданами, а она боялась этого.

И только когда поезд размеренно застучал колесами по рельсам, Таня почувствовала облегчение, и даже некоторое разочарование, что за ними никто не гнался, не преграждал путь. Завтра утром они будут в Новосибирске, и пересядут в самолет, который унесет их за тысячи километров.

Глава 4

Тане очень хотелось уткнуться в мягкое плечо матери и расплакаться от невыразимого страха перед одиночеством, от предчувствия непоправимой беды, ведь уезжая куда-то за Полярный круг, мама оставляет её совсем одну. И дело не в расстоянии, а в ощущении дома, куда всегда можно вернуться. Как рвалась Ольга домой, когда ей было плохо. Таня обняла мать, готовая в отчаянии закричать: «Мама, не бросай меня! Не уезжай, останься со мной». Но она лишь неловко, уголком губ, чтобы не оставить следов от своей помады, поцеловала мать в щеку.

К чему тревожить маму? Мама, уставшая от одиночества, растратившая годы жизни на повседневную суету, бессмысленную без близкого человека, высохшая от жажды любить и заботиться о единственном мужчине, и теперь с жадностью вбиравшая эту любовь, быть может, в последний раз, не должна ни о чем волноваться.

Все равно ничего уже изменить нельзя. Квартира сдана в аренду, в неё вселяются чужие люди, заплатив вперед за полгода. У Леонида Сергеевича кончается отпуск и в понедельник он должен быть на работе. Мать уволилась, чтобы лететь с ним в Мурманскую область, в неведомый Оленегорск. Менять планы этих людей из-за трех недель, которые остались у Татьяны до конца отпуска, было бы жестоко и безответственно. Зачем сеять тревогу в душе матери перед расставанием? Слишком долго ждала мать своего счастья, слишком счастлива она была сейчас, чтобы Таня посмела омрачить ее счастье из-за своего инфантилизма.

Замужество матери было для Тани совершенной неожиданностью, она рассчитывала провести в Нижневартовске весь свой отпуск. Таня уже не осуждала мать, не обижалась на нее. Но вначале, как только она узнала, что мама выходит замуж, её объяла какая-то волна брезгливости. Татьяна уже сама могла иметь детей, как некоторые её одноклассники, и тогда бы мама сидела с внуками, а не занималась тем, чем занимаются молодые. Мама много лет была одна, Таня настолько привыкла к этому, что сейчас, когда матери исполнилось сорок пять лет, Тане казалось, что выходить замуж несколько неприлично. В двадцать лет бывает трудно понять, что после сорока жизнь еще не кончается. Может быть, предвидя реакцию дочери, мама ничего не писала ей о своих намерениях. Но она рассчитала все так, чтобы церемония состоялась в присутствии Татьяны. Таня сначала никак не проявила своего недовольства и со временем поняла, что для матери это лучший выход. Все-таки Таня давно живет одна, о многом в ее жизни мама даже не подозревала, и Таня никогда не задумывалась, чем наполнена жизнь матери. А мама просто вся светилась от счастья в присутствии Леонида Сергеевича. Он служил в воинской части Оленегорска Мурманской области, носил полковничьи погоны, был на три года старше матери, и, кажется, ее любил. В Нижневартовск он приехал к своей сестре, и познакомился с Эллой — Таниной матерью.