Связанные кровью - Берне Иви. Страница 10

"Кто эта женщина, запах которой я на тебе учуял, что она делала с хот догом, и почему ты выглядишь таким разочарованным?"

"Мы здесь для того, чтобы обсудить вопросы безопасности, а не мою сексуальную жизнь."

Михаил занимался разработкой системы безопасности Эликсира. Это была его работа, вопреки видимости: консультант по вопросам безопасности, не терапевт, не ищейка.

"Но это намного интересней." Его холодные глаза сузились от интереса. "Ты выглядишь каким-то потерянным. Когда было твое последнее кормление?"

Грегори оторвал руку Михаила от своей, и упал в кресло, чтобы покончить с вынюхиванием и колебанием. "Не знаю. Кажется, я перекусил вчера."

Правда была все же намного ужаснее, застоявшаяся кровь из щиколотки Мадлены каким-то образом делала вкус крови кого-то другого испорченным. Он был голоден, но не мог есть вволю. Это недомогание перешло в область секса. Что-то в ней заставило его поставить жирную точку на сексе с другими женщинами, но он был уверен- это не будет длиться вечно.

Михаил поднял одну из своих изысканных бровей в вопрошающем и озадаченном жесте.

"Тебе есть, что показать мне или нет?"

"Вспыльчивый, и такой раздражительный." Михаил достал полный план Эликсира, разложил на рабочей поверхности стола и закрепил края отполированными ониксными гирьками. "Эта женщина, запах которой я чую на тебе, твоя суженая?"

"Мать твою, Миша." Грегори запустил пальцы в волосы и сдался. Михаил обладал достаточным запасом терпения, чтобы доставать его до конца жизни, пока он не признает. "Да."

Губы Михаила растянулись в медленной улыбке. "Она — человек. Она доставляет удовольствие?"

"Нет. Она не доставляет никакого удовольствия. Совсем. Это пророчество- полная фигня — оно не работает."

"Я бы сказал, даже очень работает, стоит на тебя посмотреть. Дай угадаю, ты уже вкусил ее, но еще не провел консуммацию?" Когда он увидел, что Грегори не собирается отвечать, то продолжил. "Зачем ты сопротивляешься? Ты с ней уже связан. Ни одна женщина больше никогда не доставит тебе удовольствия."

"Вот блин!" Грегори одним рывком выпрыгнул из кресла. "Даже не говори этого. Что это, только, потому, что я попробовал ее на вкус?"

В подтверждение, Михаил лишь склонил голову (мерзавец никогда не мог просто сказать ха-ха-ха, как любой нормальный человек), доставая бутылку виски и два стакана из шухляды. Средство Фостинов от любой беды.

"Черт возьми!" Грегори приземлил обе руки на стол, опрокидывая, при этом, чашу с карандашами. "Чертовски благородно с вашей стороны было предупредить меня о таком маленьком правиле."

Михаил протянул стакан с виски, что Грегори проигнорировал, и поставил его на стол прямо перед ним. "Я думал, ты знаешь. Это общеизвестно. Помнишь сказку о Роланде и Иллисе?"

"Нет, мать твою, я не помню ни о каком гребаном Роланде и ни о какой чертовой Иллисе!" Грегори приставил руки к голове так, будто острая боль пронзила его от виска до виска. Он даже не знал ее имени, когда впервые вкусил ее, когда она подняла свои волосы и показала ему царапину над левой бровью. Он вспомнил, как ее вкус распространился по его телу. Это был импульс, поцеловать ее, ничего более. Будет ли теперь этот импульс диктовать ему образ жизни?

Нет, не будет.

Он сделал глубокий вдох и выдох. Потом, залпом опрокинул стакан виски, стукнул стаканом по столу, в обвинительном жесте указал пальцем на Михаила и понеслось.

"Я в детстве может и пропустил много чего по чтению, но одно я помню точно. Мы свободные создания. Папа нас всегда этому учил. Моя свободная воля — священна, и не будет ничем связана. Если я и женюсь когда-то, то сам выберу себе жену. Судьба меня не заставит, и, будь я проклят, моя семья меня в это не впутает."

Михаил, сузив глаза, посмотрел на указательный палец Грегори, признавая в этом жесте вызов, каким он и являлся, но произнес лишь, "Как пожелаешь."

"Мать твою, не потакай мне. Говори, что думаешь."

Михаил сел и задумался на некоторое время, глядя на дно стакана. "Я не хочу быть втянутым в стычку с тобой. Ты голоден и очень раздражителен. Но я все же отвечу на твой вопрос. Я думаю, судьба преподнесла тебе подарок, и ты должен его принять."

Грегори ненавидел его так, как, когда они были еще детьми, ненавидел его за то, что он был таким самодовольным и безмятежным, ненавидел за то, что в большинстве случаев он всегда был прав.

"В один прекрасный день Ма вручит тебе маленький клочок бумажки с именем, Миша, и тогда ты мне расскажешь, как ты оценишь «подарок» потери своей свободной воли."

Михаил холодно улыбнулся, показывая кусок клыка, чтобы предупредить. "Ты сейчас пророчишь, или это было проклятие?"

"Воспринимай это, как проклятие."

Грегори плечом открыл дверь и вышел в свободный ночной воздух.

Мэдди решила уволиться. Работа была слишком утомительной. Ежедневные поездки на работу и обратно убивали ее. Буквально. У нее накопились некоторые сбережения, которые были не нужны и отпущенное ей время, итак, она решила спокойно пожить дома столько, сколько выдержит еще ее сердце. Она будет читать, играть с соседскими детишками, и кормить уток.

Ее сердце, латанное- перелатанное, разрушенное и такое изношенное, не сможет протянуть долго без вмешательства докторов. Сколько ей еще отведено, она уверена не была, да и особо знать не хотела. Недели? Месяцы? Год? Но, что она знала точно, так это то, что больше не хочет, чтобы ее грудную клетку открыли еще хотя бы раз.

Всю свою жизнь она провела в больницах, и уже устала. Все ее клапаны были уже замещены, некоторые даже не один раз. Сердечный мускул был атрофирован и уже барахлил, по причине инфекций, поразивших его, он преждевременно состарился. По счастью случая, она родилась с уже поврежденным багажом, и не смотря на все это, они умудрились продержать ее живой до 30-ти лет, что было больше, чем кто-либо мог ожидать. Самым сильным страхом была для нее не смерть. Она всю свою жизнь провела стоя одной ногой у двери смерти. Все, чего она боялась, была бесполезная боль, утрата чувства достоинства, и, что ужаснее всего, доживать свои дни, будучи подключенной к аппаратам поддержки жизни.

Естественно, она не сказала о своем решении ни на роботе, ни близким. Никто не поддержал бы это эгоистическое, собственническое решение, и, последнее, чего ей хотелось в этой жизни, было провести ее остаток, ругаясь с теми, кого она любит. Она им всем сказала, что собирается взять отпуск для проведения исследовательской работы и написать книгу о роли монстров в научной фантастике.

В последний ее день на работе, кто-то принес пончики, зная о ее пристрастии ко всему, что находится в розовых коробочках. В комнате для служащего персонала, все дразнили, что ее "исследовательская работа" будет проходить на пляже в Бали. Мэдди выглянула в окно на осеннюю слякоть и подумала, может это не такая уж плохая идея.

Она работала в последнюю смену, укомплектовывая записи за столиком с библиографическими указателями на уровне 3 (здоровье и образование), до закрытия в 9 часов. Вечер выдался спокойным, а Мэдди хотелось, чтобы было наоборот, хотелось, чтобы вечер был по-сумасшедшему загружен, и не оставалось времени думать, как ей будет не хватать ее работы. Всю ее работу уже передали замене. Она поглядывала на премированную статуэтку Джайлза, библиотекаря из Баффи, на своем месте над монитором, и засунула ее в коробку для ленча. Когда она снова подняла голову, то увидела, стоящего у ее стола, Грегори Фостина.

Прошло уже 3 недели после той увлекательной поездки в такси, она уже и не ожидала когда- либо увидеть его снова. Прилив адреналина сделал ее легкомысленной, все ее мысли разбились и разлетелись на тысячи осколков. Она схватила карандаш, чтобы успокоить свою руку.